В столицах у сыновей. Гольдберговские вариации

Впервые Иоганн Себастьян почувствовал нездоровье, близость старости в 1741 году. Ухудшалось зрение: он всю жизнь не щадил глаз, работая до позднего часа при свечах; замечал в иное воскресенье усталость, когда в часы службы исполнял «главную музыку» в двух церк­вах; утомляла и переписка «голосов» новых кантат. Анна Магдалена, занятая домом, реже могла помогать в рабо­те мужу.

Саксония с 1740 года жила в военной тревоге. Моло­дой король Пруссии Фридрих II в первые же месяцы

властвования обнаружил милитаристский характер. Прус­ские войска вторглись в Силезию; военное столкновение с германо-римской империей Марии-Терезии перешло в длительную войну. Фридрих II в итоге войны закрепил за Пруссией почти, всю Силезию. Конфликт только раз­вивался, он захватывал и другие страны. Фридрих-Август, король Польский и курфюрст Саксонский, испы­тывал затруднительное положение: как курфюрст Саксонии он в союзе с Баварией, Испанией и Францией вскоре выступит против Марии-Терезии, как король Поль­ский Август III он соблюдал нейтралитет. Недолго, впро­чем: обеспокоенное успехами Фридриха II, курфюрство Саксонское через некоторое время заключит союз с Ма-рией-Терезией. Возникнет напряженность в отношениях с Пруссией.

Когда тревога коснулась Лейпцига, и семья кантора испытала беспокойство: Филипп Эммануель служит у ко­роля, с которым у Саксонии весьма сложные отношения.

Иоганн Себастьян скучал по старшим сыновьям. Чув­ствуя нарастание событий, он поспешил побывать в обе­их столицах — и в Берлине, и в Дрездене.

В Пруссию ехал в удобном дилижансе; за свой век Бах видел много плохих дорог, теперь они улучшались. Не торговые связи, скорее военные предосторожности заставляют власти приводить дороги в порядок.

Филипп Эммануель встретил отца приветливо, арти­сты придворной капеллы хорошо знали старого Баха, среди них были его ученики, в частности органист и на­чинающий капельмейстер двадцатилетний Фридрих Агрикола.

В июльские и августовские дни 1741 года Бах оказал­ся в обществе берлинских музыкантов.

Каким он увидел сына после долгой разлуки? Чемба-лист выглядел дворцовым завсегдатаем. Занятия в двух университетах позволили ему свободно чувствовать себя в любом обществе. Деятельный Эммануель говорил о сво­ем опыте педагога. Но что-то изменилось в его отношении к музыке. Как бы вскользь он мог бросить похвалу «лу­кавому хитрецу», дрезденскому Гассе за то, что тот не слишком «начиняет» свои пьесы контрапунктом; сын отмалчивается, когда отец заводит речь о духовных ком­позициях, зато охотно и интересно ведет разговор о кла­весинной и ансамблевой игре, о французской музыке, принятой у короля.

Возвратившись домой, Иоганн Себастьян быстро со­брался в Дрезден. Пришло приглашение от графа Кей-зерлинга. Это совпадало с намерением отца повидать Фридемана. Нездоровье ли, другие ли причины побудили Баха взять с собой двоюродного брата Элиаса.

Отправились они в Дрезден уже поздней осенью. Сак­сонская столица находилась ближе к границам Силезии, и здесь больше чувствовалось неспокойствие, вызванное военными действиями.

Музыканты Дрездена, как всегда, встретили лейпциг-ского композитора с радушием. Что с Мессой? Бах мог сообщить им, что силами учеников Томасшуле он испол­нил в Лейпциге «Gloria», как часть Рождественской кан­таты (191), прошлой зимой.

Много часов отец и сын Бахи провели в доме Кей-зерлинга. Вероятно, в эти дни посол и сделал чтимому гостю музыкальный заказ. Он попросил Баха написать несколько клавирных пьес для своего домашнего музы­канта Готлиба Гольдберга. Этот живший в его доме юно­ша обучался игре на клавире у Фридемана Баха. Судя по документам, музыкант, во время ли поездок с графом в Лейпциг или нарочно посылаемый туда Кейзерлингом, брал уроки и у кантора. Способный чембалист свободнее владел теперь инструментом, и его покровителю захоте­лось получить от придворного композитора пьесы для сво­его услаждения. Бах охотно дал обещание выполнить просьбу графа.

Каким же после встречи с Эммануелем нашел отец своего старшего сына, Вильгельма Фридемана? Другого склада музыкант, глубже, серьезнее. Прирожденный ор­ганист.

Оба старших сына определились в жизни. Оба с уни­верситетским образованием, и оба — в столицах. Не того ли и хотел Иоганн Себастьян, познавший участь стран­ствующего музыканта? Оба сына уже подготовленные, зрелые музыканты. Миссия отца-учителя завершена.

Но почему так мало интересуются они младшими братьями и сестрами? И без тепла говорят о доме, об Анне Магдалене?

Мысли о происходящих в сыновьях переменах не оставляли Иоганна Себастьяна и в Лейпциге. Но не изме­нился ли и облик прихожан церкви св. Фомы за все эти годы? Былые юноши стали отцами, выглядят щеголями, не как их отцы когда-то. И женщины ныне какие-то

франтоватые. Вон поодаль от мужа, разбогатевшего пе­каря, чинно сидит на скамье его статная, светловолосая, нарядная жена, ей не до благочестия, сидит как будто в кофейне Циммермана. Бах обозревает прихожан свер­ху; отказывают глаза, но он по привычным приметам отыскивает знакомые лица.

...Идет 1742 год. Жизнь на перевале. Дорого время. Ненужными стали похвалы завсегдатаев летнего и зим­него кофейных заведений. Утомляют занятия в Colle­gium musicum, и Бах отказался от руководства студен­ческим кружком.Школа. Кантаты. Занятия с приват­ными учениками и младшими детьми. Заняты все дни.

Бах сочиняет пьесы, обещанные Кейзерлингу.

Вечером в своей рабочей комнате или в спальне Иоганн Себастьян сидит в халате, без парика. Острижен­ная голова с седеющими, уже поредевшими волосами. Почему бы ему не посоветоваться с Магдаленой, какую мелодию выбрать для начальной пьесы? Перелистывает нотные тетради и во второй книжке Анны Магдалены находит забытую, вписанную давно ее почерком чудную арию. Несколько грустная сарабанда на мотив песенки «Когда бываешь ты со мной». Молоденькая Лена напе­вала ее. Семнадцать лет назад. Магдалена и в этот час рядом с ним. Белеют пряди ее волос. Красивые руки по­знали тяжесть труда и забот матери.

Себастьян напел арию. Хороша. Довольна его выбо­ром и Магдалена.

Что говорил граф? Будто бы он страдает бессонницей и желает, чтобы Гольдберг в соседней комнате играл ему в такие часы приятные мелодии. Не доводилось еще со­чинителю выполнять подобные заказы! Это занятие-аптекарей — изготовлять снадобья для настраивания ко сну. На лице Баха лукавая улыбка. Он искренне уважает обходительного посла. Но ему хочется в заду­манный цикл вплести совсем не наводящие на сон пьесы...

Бах избирает форму: «тема и вариации». Тут окажут­ся и фугетта, и ариетта, и увертюра, и танцы. Рождается большой цикл виртуозных пьес, создающий, как хотел того Кейзерлинг, состояние «тихого и радостного утеше­ния». Цикл составляют «Ария с тридцатью вариациями для клавира или клавицимбала с двумя мануала-ми» (988). Цроизведению будет уготована большая жизнь. Воодушевляемые этим сочинением, композиторы разных

стран станут создавать фортепьянные циклы по подобию баховского.

Произведение вошло в историю музыки под названием «Гольдберговских вариаций». Воображению представ­ляется маститый музыкант, чье имя связано с созданием этого клавирного шедевра. И в обрисовке Форкеля музы­кант русского посла рисуется солидным виртуозом. Фор-кель писал о Кейзерлинге: «Он мог без конца слушать их (вариации. — С. М.) в продолжение долгого времени, как только наступали бессонные ночи, говорил: «Любез­ный Гольдберг, сыграй же мне одну из моих вариаций».

Архивные документы вносят поправку в эту трога­тельную историю. «Любезному Гольдбергу» едва испол­нилось тогда пятнадцать лет; при всей талантливости он вряд ли без усердной подготовки мог осилить пьесы вир­туозной трудности. Как бы то ни было, русский посол своим заказом обессмертил само имя юноши — чемба-листа Иоганна Теофила Гольдберга. Этот ученик отца и сына Бахов стал впоследствии незаурядным музыкантом и руководителем Дрезденской капеллы.

Кейзерлингу столь понравилось произведение, что Бах получил непривычно внушительный гонорар: золо­той кубок со ста луидорами! Назвав пьесы композитора «Моими вариациями», Кейзерлинг, однако, позволил Иоганну Себастьяну издать эти сочинения. Имя Кейзер-линга затерялось в русской истории, но в продолжение многих лет, с первых встреч с Бахом, он принимал дру­жеское, сердечное участие в судьбе композитора.

В том же, 1742 году «Ария с вариациями», как чет­вертая, заключительная, часть Упражнений для клавира, вышла в свет с витиевато выписанным титульным листом в издании нюрнбергского типографского мастера Бальта-зара Шмидта. Автор был наименован полностью: Иоганн Себастьян Бах, короля Польского и курфюрста Саксон­ского придворный композитор, капельмейстер и директор музыки в Лейпциге.

Прошли века. С каким преданным вниманием слу­шают вариации посетители нынешних баховских клави-рабендов! По бытующей привычке создание «Гольдбер­говских вариаций» связывается с назначением их от бес­сонницы Кейзерлингу! Возможно, это была шутка гра­фа, шутка, поддержанная в финале произведения шут­ником Бахом. Ему и на этот раз захотелось высмеяться, старому шпильману! Что-то давненько не слышал он от

родни о свадебных кводлибетах в семьях Бахов. А в мо­лодости, помнится, он, Себастьян, и в книжку Магда-ленхен вписал довольно рискованную песенку... Теперь, при сочинении вариаций, он взял мотивы этой народной песни и, сочетая ее с ведущей мелодией арии, закончил свой цикл маленьким кводлибетом! «Если бы моя мать кормила меня мясом (а не горохом!), я остался бы у те­бя дольше...»

Мы как бы видим композитора в домашнем платье, играющим первый раз вариации в своем доме. Слушать собрались все семейные, Элиас и, может быть, кто-нибудь из учеников. Радостью озарилось лицо Магдалены, ее ария с украшениями звучит под руками Себастьяна. И веселая песня, тоже из ее нотной тетради, завершает игру. Не награда ли это их любви? Недавно, в декабре, исполнилось двадцать лет ее брака с Себастьяном. Вот и прозвучал на клавесине новый свадебный кводлибет!

РУБЕЖ

Представился случай еще раз посмеяться Иоганну Себастьяну. Ему предложили сочинить и исполнить непременно веселую кантату по случаю перехода некоего поместья близ Лейпцига во владение нового господина.

Снова Бахом приглашен неизменный Пикандер. Либ­ретто было сочинено складно. Басовую тему для быстро­ты дела сочинители позаимствовали у богемского музы­канта Зеемана. Кантату приготовили и разучили с со­листами и музыкантами к сроку, а именно ко дню въезда нового владельца в имение, по случаю чего там и устроен был праздник. Кантату назвали «К нам приехало новое начальство» (212). По тогдашним обычаям подобное представление должно было обязательно содержать юмор для снисходительного осмеяния почтенными гостями наивности простаков-крестьян.

Но Баху захотелось поменять героев ролями. Он пред­почел показать живой ум и усмешку, свойственные про­стонародью. Показать крестьянское «себе на уме».

Время по справедливости оценило это произведение Иоганна Себастьяна.

«...При близком рассмотрении «Крестьянской канта­ты», — пишет Янош Хаммершлаг, — можно заметить то, что, по всей вероятности, ускользнуло от внимания тог­дашних слушателей-господ, а именно, что Бах повернул

игру наоборот. Простой, крепкий и здоровый гуманизм Баха, весь его образ жизни были далеки от модных утонченностей придворной жизни... Два главных персо­нажа кантаты, крестьянская девушка (партия сопра­но. — С. М.) и парень (партия баса) в своих ариях не только дают понять, что они кое-что смыслят в модной тонкой городской музыке, не только поднимаются на выс­шую ступень итальянского бельканто, но и иронизируют над его преувеличениями».

Это был последний всплеск веселья в музыке Баха.

1743 и 1744 годы. В нотографических справочниках почти нет произведений Баха, отмеченных этими датами. Именно с этих лет начинается для биографов полоса, ко­торую принято обозначать «Последние годы жизни и творчества». Или, смягчая, называют оставшееся деся­тилетие его бытия периодом «сосредоточения на внутрен­ней жизни». Да, Бах уходит в себя. Бах замыкается. Бах отгораживает свою духовную жизпь от какого-либо вмешательства извне. Да, зенит бытия пройден, но будем осторожны. Не отчленим от жизни художника последнее десятилетие, как нечто, лишенное подвижности, не имею­щее связи с внешним миром.

Бах прекратил руководство студенческой Collegium musicum? Но и раньше он прерывал занятия на долгие годы. К тому же есть сведения, что он иногда выступал со студентами и в последующие годы. Дом Баха посе­щают ученики. Ректор Эрнести грубо наговаривал на кантора, обвиняя его в денежной корысти: на самом же деле часто Бах давал приватные уроки бесплатно. Что же касается учеников школы св. Фомы, то, хотя ректор и старался попрать авторитет кантора-учителя, бывшие воспитанники школы, если оставались музыкантами, всю жизнь гордились тем, что их учил сам господин Бах. Что ни месяц, директор музыки пишет все новые атте­статы, дает все новые рекомендации своим ученикам. Подпись лейпцигского кантора открывала жизненный путь молодым музыкантам.

По почину состоятельного и довольно образованного бюргера, крупного торговца Земши вскоре в Лейпциге было учреждено общество «Больших концертов». Бах от­казался управлять в нем музыкой, хотя его учтиво при­глашали. Он отклонил предложение, ибо чувствовал, по мнению одного биографа, «что новое поколение и он взаимно не понимают друг друга».

Лаконично высказался в своей книге Г. Хубов: «Бах искал путей к новому не в отречении от музыкальных традиций прошлого и не в подражании моде дня, а в глу­боком познании народного искусства, в критическом усвоении «наследства» музыкальной культуры. И в этом отношении он сделал все, что возможно сделать, — в пре­делах большой человеческой жизни».

Большая человеческая жизнь! Пусть это будет три­виальное сравнение, но жизнь композитора из крепкого музыкального рода корнями своими уходила в глубь на­родной почвы, она поистине под стать мощному, кряжи­стому дубу. Не молнии и стихии рока расщепляли могу­чее древо этой жизни. Сказывалось время. Здоровье духа гения соблаговолило болезням тела вершить свое неот­вратимое деяние.

...В школе св. Фомы привыкли к некоторой отчужден­ности и даже странностям кантора. Но школьников он обучает исправно и за составом хоров следит строго. Кантор охраняет свои права, но не очень уже доро­жит ими.

Бах предпочитает отныне писать строгую музыку с признаками учености. В 1744 году он заканчивает вто­рой том «Хорошо темперированного клавира», двадцать четыре прелюдии и фуги во всех тональностях (870—893). Завершен давний замысел молодости. Но этим циклом открывается и серия новых произведений умудренного опытом художника.

Иоганн Себастьян сочиняет и исполняет духовные кантаты и мотеты. Их датировку исследователи устанав­ливают приблизительно, относя созданные в этот период кантаты к годам между 1735-м и 1744-м. Только некото­рые имеют точную дату создания. Обновление изобра­зительных средств в кантатах все меньше интересует автора. Больше внимания в композициях этих лет он обращает на ведение контрапункта.

Если и раньше, в молодые годы и годы зрелости, как напишет в биографии композитора Форкель, Бах был далек от того, чтобы эксплуатировать свой артистиче­ский талант в поисках золота, то теперь он никуда из Лейпцига не выезжает, еще больше привязан к домаш­нему очагу. Покинул семью патрона благодарный Элиас Бах, двоюродный брат. Не было рядом собеседников — старших сыновей. Близких друзей в Лейпциге Бах так и не обрел. Доброжелательно относясь к людям, он редко

кого допускал в свой духовный мир. Теперь тем более. Небезынтересно отметить, что крестными последнего младенца, Регины Сусанны, были приглашены не колле­ги по службе и искусству, а соседи, вероятно по выбору Анны Магдалены две сестры из семейства Бозе, прожи­вавшего в доме близ Томасшуле, и некий господин Графф, юрист, о котором только и известно, что он по­читал музыку и приобретал клавирные упражнения, издаваемые Бахом...

Подрастал прилежно музицирующий Христоф Фрид­рих, и Иоганну Христиану, любимцу родителей, было уже около десяти, и он не терпел приступить к самостоя­тельной игре.

В начале 1744 года пришла весть из Берлина: женил­ся Эммануель. Избраннице его, Марийхен, незадолго до свадьбы исполнилось девятнадцать лет. Колесо жизни идет своей колеей.

...А на дорогах германских земель загремели колес­ницы войны. Иоганн Себастьян успел, однако, побывать еще раз в Дрездене. Поводом послужило приглашение для пробы нового органа.

Удовольствие отцу доставил выход в свет шести кла-вирных сонат Вильгельма Фридемана. Как явствовало из публикаций, желающие имели возможность приобрести это издание у автора в Дрездене, у его отца в Лейпциге или у брата в Берлине.

Осенью начались военные действия между Пруссией и Саксонией. Войска Фридриха вторглись во владения курфюрста Саксонского; вскоре обозначился перевес их сил. События развивались быстро. В тревоге жила сто­лица; Лейпциг же оказался близким к фронту военных действий.

Крестьянство тяготилось безмерными налогами и тру­довой повинностью и в мирное время, теперь тяготы уве­личились и в Пруссии, и в Саксонии. Война утяжеляла существование ремесленного люда. Бюргерство опаса­лось не столько за свою жизнь, сколько за свое благо­состояние. Сократились торговые сделки. Надежнее запи­рались лавки. Усиливалась стража у городских ворот. Но обычаи не нарушались. Не нарушался ход жизни в школе и церквах. 20 октября кантор со своим хором на траурной службе исполнил мотет памяти некой Са­бины Натан, Кто это? Богатая вдова, умершая сто три­дцать с лишком лет назад; на проценты со своего капи-

тала она завещала ежегодно в одной из «главных церк­вей» города служить панихиду по себе с исполнением мотета. Эта оплачиваемая обязанность по традиции вы­полнялась кантором Томаскирхе. Из года в год управлял мотетом Бах, за что, судя по сохранившимся квитанциям, получал два гульдена, а три гульдена делились между певчими и музыкантами школы. Ни междоусобицы, ни войны, ни бедствия не отменяли исполнения сей требы...

Шли молебствия в церквах по случаю военных опас­ностей.

События развивались неотвратимо. Тревожны сообще­ния газет. Прусские гусары приближаются, войска про­тивника поджигают селения, обирают население городов. К концу ноября их передовые отряды подошли к пред­местьям Лейпцига, заграждения у застав смяты. Сохра­нилась картина: депутаты города в виду лейпцигских стен, коленопреклоненные, передают ключи победителям. 30 ноября подписывается соглашение о капитуляции го­рода.

Пруссаки накладывают контрибуцию: реквизируют за­пасы продовольствия в богатом торговом Лейпциге. Их передовые части захватывают дороги, ведущие к Дрез­дену, и 18 декабря сдается войскам Фридриха II саксон­ская столица.

В эту военную пору невесть каким путем, может быть через прусских же штабных офицеров, до кантора доходит весть от придворного чембалиста, личного акком­паниатора его величества короля, что жена Эммануеля — Иоганна Мария — благополучно разрешилась от бремени и родила сына, названного Иоганном Адамом, впрочем, вскоре получившего имя Иоганн Август.

Еще один шаг в будущее рода Бахов: стал дедом ком­позитор и кантор. Еще одна грань жизни. Недуги, одна­ко, одолевают Иоганна Себастьяна. Одолевают стареюще­го человека, но непоколебим дух творца музыки...

В конце декабря, в канун 1745 года, между Саксо­нией и Пруссией заключается мир. Курфюрст снова по­лучает под свою власть саксонскую землю.