Министерство образования 6 страница

единое есть; и у него можно проследить, каким образом, согласно этому

положению, совершается переход к небытию единого: это происходит путем

сравнения обоих определений предположенного положения: единое есть. В этом

положении содержится единое и бытие, и "единое есть" содержит нечто большее,

чем если бы мы сказали лишь: "единое". В том, что они различны, раскрывается

содержащийся в положении момент отрицания. Ясно, что этот путь имеет некое

предположение и есть некоторая внешняя рефлексия.

Так же как единое приведено здесь в связь с бытием, так и бытие, которое

должно быть фиксировано абстрактно, особо, самым простым образом, не

пускаясь в мышление, раскрывается в связи, содержащей противоположное тому,

чтб должно утверждаться. Бытие, взятое так, как оно есть непосредственно,

принадлежит некоторому субъекту, есть нечто высказанное, обладает вообще

некоторым эмпирическим наличным бытием и потому стоит на почве предельного и

отрицательного. В каких бы терминах или оборотах ни выражал себя рассудок,

когда он отвергает единство бытия и ничто и ссылается на то, чтб, дескать,

непосредственно наличествует, он как раз в этом опыте не найдет ничего

другого, кроме определенного бытия, бытия с некоторым пределом или

отрицанием, - не найдет ничего другого, кроме того единства, которого не

признает. Утверждение о непосредственном бытии сводится таким образом к

[утверждению] о некотором эмпирическом существовании, от раскрытия которого

оно не может отказаться, так как оно ведь желает держаться именно

непосредственности, существующей вне мышления.

Точно так же обстоит дело и с ничто, только противоположным образом, и

эта рефлексия известна и довольно часто применялась к нему. Ничто, взятое в

своей непосредственности, оказывается сущим, ибо по своей природе оно то же

самое, что и бытие. Мы мыслим ничто, представляем его себе, говорим о нем;

стало быть, оно есть; ничто имеет свое бытие в мышлении, представлении, речи

и т. д. Но, кроме того, это бытие также и отлично от него; поэтому, хотя и

говорят, что ничто есть в мышлении, представлении, но это означает, что не

оно есть, не

ему, как таковому, присуще бытие, а лишь мышление или представление есть

это бытие. При таком различении нельзя также отрицать, что ничто находится в

соотношении с некоторым бытием; но в этом соотношении, хотя оно и содержит

также различие, имеется единство с бытием. Как бы ни высказывались о ничто

или показывали его, оно оказывается связанным или, если угодно,

соприкасающимся с некоторым бытием, оказывается неотделимым от некоторого

бытия, а именно находящимся в некотором наличном бытии.

Однако при таком показывании ничто в некотором наличном бытии обычно все

еще предстает следующее отличие его от бытия:

наличное бытие ничто (des Nichts) вовсе-де не присуще ему самому, оно,

само по себе взятое, не имеет в себе бытия, оно не есть бытие, как таковое;

ничто есть-де лишь отсутствие бытия; так, тьма - это лишь отсутствие света,

холод - отсутствие тепла и т. д. Тьма имеет-де значение лишь в отношении к

глазу, во внешнем сравнении с положительным, со светом, и точно так же холод

есть нечто лишь в нашем ощущении; свет же, тепло, как и бытие, суть сами по

себе объективное, реальное, действенное, обладают совершенно другим

качеством и достоинством, чем указанные отрицательные [моменты ], чем ничто.

Часто приводят как очень важное соображение и значительное знание

утверждение, что тьма есть лишь отсутствие света, холод - лишь отсутствие

тепла. Относительно этого остроумного соображения можно, оставаясь в этой

области эмпирических предметов, с эмпирической точки зрения заметить, что в

самом деле тьма оказывается действенным в свете, обусловливая то, что свет

становится цветом42 и лишь благодаря этому сообщая ему зримость, ибо, как мы

сказали раньше, в чистом свете так же ничего не видно, как и в чистой тьме.

А зримость есть такая действенность в глазу, в которой указанное

отрицательное принимает такое же участие, как и свет, считающийся реальным,

положительным; и точно так же холод дает себя достаточно почувствовать воде,

нашему ощущению и т. д., и если мы ему отказываем в так называемой

объективной реальности, то от этого в нем ничего не убывает. Но, далее,

достойно порицания то, что здесь, как и выше, говорят о чем-то

отрицательном, обладающем определенным содержанием, идут дальше самого

ничто, по сравнению с которым у бытия не больше и не меньше пустой

абстрактности. - Однако следует тотчас же брать холод, тьму и тому подобные

определенные отрицания сами по себе и посмотреть, что этим положено в

отношении их всеобщего определения, с которым мы теперь имеем дело. Они

должны быть не ничто вообще, а ничто света, тепла и т. д., ничто чего-то

определенного, какого-то содержания; они, таким образом, если можно так

выразиться, определенные, содержательные ничто. Но определенность, как мы

это еще увидим дальше, сама есть отрицание; таким образом, они отрицательные

ничто; но отрицательное ничто есть нечто утвердительное. Превращение ничто

через его определенность (которая раньше представала как некое наличное

бытие в субъекте или в чем бы то ни было другом) в некоторое утвердительное

представляется сознанию, застревающему в рассудочной абстракции, как верх

парадоксальности; как ни прост взгляд, что отрицание отрицания есть

положительное, он, быть может, именно из-за самой этой его простоты

представляется чем-то тривиальным, с которым гордому рассудку нет поэтому

надобности считаться, хотя это имеет свое основание, - а между тем оно не

только имеет свое основание, но благодаря всеобщности таких определений

обладает бесконечным распространением и всеобщим применением, так что все же

следовало бы с ним считаться.

Относительно определения перехода бытия и ничто друг в друга можно еще

заметить, что этот переход следует постигать, не прибегая к дальнейшим

определениям рефлексии. Он непосредствен и всецело абстрактен из-за

абстрактности переходящих моментов, т. е. вследствие того, что в этих

моментах еще не положена определенность другого, посредством чего они

переходили бы друг в друга; ничто еще не положено в бытии, хотя бытие есть

по своему существу ничто, и наоборот. Поэтому недопустимо применять здесь

дальнейшие определенные опосредствования и понимать бытие и ничто

находящимися в каком-то отношении, - этот переход еще не отношение.

Недозволительно, стало быть, говорить: ничто - основание бытия или бытие -

основание ничто; ничто - причина бытия и т. д.; или сказать: переход в ничто

возможен лишь при условии, что нечто есть, или: переход в бытие возможен

лишь при условии, что есть небытие. Род соотношения не может получить

дальнейшее определение, если бы не были в то же время далее определены

соотносящиеся стороны. Связь основания и следствия и т. д. имеет своими

сторонами, которые она связывает, уже не просто бытие и просто ничто, а

непременно такое бытие, которое есть основание, и нечто такое, что, хотя и

есть лишь нечто положенное, несамостоятельное, однако не есть абстрактное

ничто.

Примечание 4

[Непостижимость начала]

Из предшествующего ясно видно, как обстоит дело с диалектикой, отрицающей

начало мира и [возможность] его гибели, с диалектикой, которая должна была

доказать вечность материи, т. е. с диалектикой, отрицающей становление,

возникновение или прохождение вообще. - Кантовскую антиномию конечности или

бесконечности мира в пространстве и времени мы подробнее рассмотрим ниже,

когда будем рассматривать понятие количественной бесконечности. - Указанная

простая, тривиальная диалектика основана на отстаивании противоположности

между бытием и ничто. Невозможность начала мира или чего бы то ни было

доказывается следующим образом.

Нет ничего такого, что могло бы иметь начало, ни поскольку нечто есть, ни

поскольку его нет; в самом деле, поскольку оно есть, оно уже не начинается,

а поскольку его нет, оно также не начинается. - Если бы мир или нечто имели

начало, то он имел бы начало в ничто, но в ничто нет начала или, иначе

говоря, ничто не есть начало, ведь начало заключает в себе некое бытие, а

ничто не содержит никакого бытия. Ничто - это только ничто. В основании,

причине и т. д. - если так определяют ничто, - содержится некое утверждение,

бытие. На этом же основании нечто не может и прекратиться. Ибо в таком

случае бытие должно было бы содержать ничто, но бытие - это только бытие, а

не своя противоположность.

Ясно, что против становления или начала и прекращения, против этого

единства бытия и ничто здесь не приводится никакого доказательства, а его

лишь ассерторически отрицают и приписывают истинность бытию и ничто в их

отдельности друг от друга. - Однако эта диалектика по крайней мере

последовательнее рефлектирующего представления. Последнее считает полной

истиной, что бытие и ничто существуют лишь раздельно, а, с другой стороны,

признает начало и прекращение столь же истинными определениями; но,

признавая их, оно фактически принимает нераздельность бытия и ничто.

Разумеется, при предположении абсолютной раздельности бытия и ничто

начало или становление есть - это можно весьма часто слышать-нечто

непостижимое. Ведь те, кто делает это предположение, упраздняют начало или

становление, которое, однако, они снова допускают, и это противоречие,

которое они сами же создают и разрешение которого они делают невозможным,

они называют непостижимостью.

Изложенное выше и есть та же диалектика, какой пользуется рассудок против

даваемого высшим анализом понятия бесконечно малых величин. Это понятие

будет подробнее рассмотрено ниже. - Величины эти определены как величины,

существующие в своем исчезновении - не до своего исчезновения, ибо в таком

случае они конечные величины, и не после своего исчезновения, ибо в таком

случае они ничто. Против этого чистого понятия было выдвинуто постоянно

повторявшееся возражение, что такие величины суть либо нечто, либо ничто и

что нет промежуточного состояния ("состояние" здесь неподходящее, варварское

выражение) между бытием и небытием. - При этом опять-таки признают

абсолютную раздельность бытия и ничто. Но против этого | было показано, что

бытие и ничто суть на самом деле одно и то же или, говоря языком выдвигающих

это возражение, нет ничего такого, что не было бы промежуточным состоянием

между бытием и ничто. Математика обязана своими самыми блестящими успехами

тому, что она приняла то определение, которого не признает рассудок.

Приведенное рассуждение, делающее ложное предположение об абсолютной

раздельности бытия и небытия и не идущее дальше этого предположения, следует

называть не диалектикой, а софистикой. В самом деле, софистика есть

резонерство, исходящее из необоснованного предположения, истинность которого

признается без критики и необдуманно. Диалектикой же мы называем высшее

разумное движение, в котором такие кажущиеся безусловно раздельными

[моменты] переходят друг в друга благодаря самим себе, благодаря тому, что

они суть, и предположение [об их раздельности] снимается. Диалектическая,

имманентная природа самого бытия и ничто в том и состоит, что они свое

единство - становление - обнаруживают как свою истину.

2. Моменты становления (Momente des Werdens)

Становление есть нераздельность бытия и ничто - не единство,

абстрагирующееся от бытия и ничто; как единство бытия и ничто оно есть это

определенное единство, или, иначе говоря, такое единство, в котором есть и

бытие, и ничто. Но так как каждое из них, и бытие, и ничто, нераздельно от

своего иного, то их нет. Они, следовательно, суть в этом единстве, но как

исчезающие, лишь как снятые. Теряя свою самостоятельность, которая, как

первоначально представлялось, была им присуща, они низводятся до моментов,

еще различимых, но в то же время снятых.

Взятые со стороны этой своей различимости, каждый из них есть в этой

различимости единство с иным. Становление содержит, следовательно, бытие и

ничто как два таких единства, каждое из которых само есть единство бытия и

ничто. Одно из них есть бытие как непосредственное бытие и как соотношение с

ничто; другое есть ничто как непосредственное ничто и как соотношение с

бытием. Определения обладают в этих единствах неодинаковой ценностью.

Становление дано, таким образом, в двояком определении; в одном

определении ничто есть непосредственное, т. е. определение начинает с ничто,

соотносящегося с бытием, т. е. переходящего в него; в другом бытие дано как

непосредственное, т. е. определение начинает с бытия, переходящего в ничто,

- возникновение и прохождение.

Оба суть одно и то же, становление, и даже как эти направления,

различенные таким образом, они друг друга проникают и парализуют. Одно есть

прохождение; бытие переходит в ничто;

но ничто есть точно так же и своя противоположность, переход

в бытие, возникновение. Это возникновение есть другое направление; ничто

переходит в бытие, но бытие точно так же и снимает само себя и есть скорее

переход в ничто, есть прохождение. - Они не снимают друг друга, одно внешне

не снимает другое, каждое из них снимает себя в себе самом (an sich selbst)

и есть в самом себе (an ihm selbst) своя противоположность.

3. Снятие становления (Aufheben des Werdens)

Равновесие, в которое приводят себя возникновение и прохождение, - это

прежде всего само становление. Но становление точно так же сходится (geht

zusammen) в спокойное единство. Бытие и ничто находятся в становлении лишь

как исчезающие;

становление же, как таковое, имеется лишь благодаря их разности. Их

исчезание есть поэтому исчезание становления, иначе говоря, исчезание самого

исчезания. Становление есть неустойчивое беспокойство, которое оседает,

переходя в некоторый спокойный результат.

Это можно было бы выразить и так: становление есть исчезание бытия в

ничто и ничто - в бытие, и исчезание бытия и ничто вообще; но в то же время

оно основывается на различии последних. Оно, следовательно, противоречит

себе внутри самого себя, так как соединяет в себе нечто противоположное

себе; но такое соединение разрушает себя.

Этот результат есть исчезновение (Verschwundensein), но не как ничто; в

последнем случае он был бы лишь возвратом к одному из уже снятых

определений, а не результатом ничто и бытия. Этот результат есть ставшее

спокойной простотой единство бытия и ничто. Но спокойная простота есть

бытие, однако бытие уже более не для себя, а бытие как определение целого.

Становление как переход в такое единство бытия и ничто, которое дано как

сущее или, иначе говоря, имеет вид одностороннего непосредственного единства

этих моментов, есть наличное бытие.

Примечание

[Выражение "снятие"]

Снятие (Aufheben) и снятое (идеальное - ideelle) - одно из важнейших

понятий философии, одно из главных определений, которое встречается

решительно всюду и смысл которого следует точно понять и в особенности

отличать от ничто. - Оттого, что нечто снимает себя, оно не превращается в

ничто. Ничто есть непосредственное; снятое же есть нечто опосредствованное:

оно не-сущее, но как результат, имевший своим исходным пунктом некоторое

бытие, поэтому оно еще имеет в себе определенность, от которой оно

происходит.

Aufheben имеет в немецком языке двоякий смысл: оно означает сохранить,

удержать и в то же время прекратить, положить конец. Само сохранение уже

заключает в себе отрицательное в том смысле, что для того, чтобы удержать

нечто, его лишают непосредственности и тем самым наличного бытия, открытого

для внешних воздействий. Таким образом, снятое есть в то же время и

сохраненное, которое лишь потеряло свою непосредственность, но от этого не

уничтожено. - Указанные два определения снятия можно лексически привести как

два значения этого слова, но должно представляться странным, что в языке

одно и то же слово обозначает два противоположных определения. Для

спекулятивного мышления отрадно находить в языке слова, имеющие в самих себе

спекулятивное значение; в немецком языке много таких слов. Двоякий смысл

латинского слова tollere (ставший знаменитым благодаря остроумному выражению

Цицерона: tollendum esse Octavium) 43 не идет так далеко: утвердительное

определение доходит лишь до [понятия] возвышения. Нечто снято лишь

постольку, поскольку оно вступило в единство со своей противоположностью;

для него, взятого в этом более точном определении как нечто

рефлектированное, подходит название момента. Вес и расстояние от некоторой

точки называются в рычаге его механическими моментами из-за тождественности

оказываемого ими действия при всем прочем различии между такой реальностью,

как вес, и такой идеальностью, как чисто пространственное определение, линия

(см. "Энциклопедию философских наук", изд. 3-е, 261, примечание). -Еще чаще

придется обращать внимание на то, что в философской терминологии

рефлектированные определения обозначены латинскими терминами либо потому,

что в родном языке для них нет терминов, либо же, если, как в данном случае,

в нем имеются такие термины, потому, что термин, которым располагает родной

язык, больше напоминает о непосредственном, а иностранный термин - больше о

рефлектированном.

Более точный смысл и выражение, которые бытие и ничто получают, поскольку

они стали теперь моментами, должны выявиться при рассмотрении наличного

бытия, как единства, в котором они сохранены. Бытие есть бытие и ничто есть

ничто лишь в их отличии друг от друга; но в их истине, в их единстве, они

исчезли как эти определения и суть теперь иное. Бытие и ничто суть одно и то

же; именно потому, что они одно и то же, они уже не бытие и ничто и имеют

различное определение:

в становлении они были возникновением и прехождением; в наличном бытии

как по-иному определенном единстве они опять-таки по-иному определенные

моменты. Это единство остается отныне их основой, которую они уже больше не

покинут, чтобы не возвращаться к абстрактному значению бытия и ничто.

Глава вторая

НАЛИЧНОЕ БЫТИЕ (DAS DASEIN)

Наличное бытие есть определенное бытие; его определенность есть сущая

определенность, качество. Своим качеством нечто противостоит иному, оно

изменчиво и конечно, определено всецело отрицательно не только в отношении

иного, но и в самом себе. Это его отрицание прежде всего по отношению к

конечному нечто есть бесконечное; абстрактная противоположность, в которой

выступают эти определения, разрешается в лишенную противоположности

бесконечность, в для-себя-бытие.

Таким образом, исследование наличного бытия распадается на следующие три

раздела:

A) Наличное бытие, как таковое,

B) Нечто и иное, конечность,

C) Качественная бесконечность.

А. НАЛИЧНОЕ БЫТИЕ, КАК ТАКОВОЕ (DASEIN ALS SOLCHES)

В наличном бытии

a) как таковом следует прежде всего различать его определенность

b) как качество. Качество же следует брать и в одном, и в другом

определении наличного бытия: как реальность и как отрицание. Но в этих

определенностях наличное бытие также и рефлектировано в себя, и положенное

как таковое оно есть

c) нечто, налично сущее (Daseiendes).

а) Наличное бытие вообще (Dasein iiberhaupt)

Из становления возникает наличное бытие. Наличное бытие есть простое

единство (Einssein) бытия и ничто. Из-за этой простоты оно имеет форму

чего-то непосредственного. Его опосредствование, становление, находится

позади него; это опосредствование сняло себя, и наличное бытие предстает

поэтому как некое первое, из которого исходят. Оно прежде всего в

одностороннем определении бытия; другое содержащееся в нем определение,

ничто, равным образом проявится в нем как противостоящее первому.

Оно не просто бытие, а наличное бытие; взятое этимологически, Dasein

означает бытие в каком-то месте; но представление о пространстве здесь не

приложимо. Наличное бытие есть вообще по своему становлению бытие с

некоторым небытием, так что это небытие принято в простое единство с бытием.

Небытие, принятое в бытие таким образом, что конкретное целое имеет форму

бытия, непосредственности, составляет определенность, как таковую.

Целое (Ganze) также имеет форму, т. е. определенность бытия, так как и

бытие обнаружило себя в становлении только как снятый, отрицательно

определенный момент; но таково оно для нас в нашей рефлексии; оно еще не

положено в самом себе. Определенность же наличного бытия, как таковая, есть

положенная определенность, на что указывает и термин "наличное бытие". -

Следует всегда строго различать между тем, что есть для нас, и тем, что

положено; лишь то, что положено в каком-то понятии, входит в рассмотрение,

развивающее это понятие, входит в его содержание. Определенность же, еще не

положенная в нем самом - все равно, касается ли она природы самого понятия

или она есть внешнее сравнение, - принадлежит нашей рефлексии;

обращая внимание на определенность этого рода, можно лишь уяснить или

предварительно наметить путь, который обнаруживается в самом развитии

[понятия]. Что целое, единство бытия и ничто, имеет одностороннюю

определенность бытия, - это внешняя рефлексия. В отрицании же, в нечто и

ином и т. д., это единство дойдет до того, что окажется положенным. -

Следовало здесь обратить внимание на это различие; но давать себе отчет обо

всем, чтб рефлексия может позволить себе заметить, - излишне; это привело бы

к слишком пространному изложению, к предвосхищению того, что должно вытекать

из самой сути. Хотя такого рода рефлексии и могут облегчить обзор целого и

тем самым и понимание, однако они невыгодны тем, что выглядят неоправданными

утверждениями, основаниями и основами последующего. Не надо поэтому

придавать им большее значение, чем то, которое они должны иметь, и надлежит

отличать их от того, чтб составляет момент в развитии самого предмета.

Наличное бытие соответствует бытию предшествующей сферы; однако бытие

есть неопределенное, поэтому в нем не получается никаких определений.

Наличное же бытие есть определенное бытие, конкретное; поэтому в нем сразу

же выявляется несколько определений, различенные отношения его моментов.

в) Качество (Qualitat)

Ввиду непосредственности, в которой бытие и ничто едины в наличном бытии,

они не выходят за пределы друг друга; насколько наличное бытие есть сущее,

настолько же оно есть небытие, определенно. Бытие не есть всеобщее,

определенность не есть особенное. Определенность еще не отделилась от бытия;

правда, она уже не будет отделяться от него, ибо лежащее отныне в основе

истинное есть единство небытия с бытием; на этом единстве как на основе

зиждутся все дальнейшие определения. Но соотношение здесь определенности с

бытием есть непосредственное единство обоих, так что еще не положено

никакого 'различения их.

Определенность как изолированная сама по себе, как сущая.определенность,

есть качество - нечто совершенно простое, непосредственное. Определенность

вообще есть более общее (Allgeineinere), которое точно так же может быть и

количественным, и далее определенным. Ввиду этой простоты нечего более

сказать о качестве, как таковом.

Но наличное бытие, в котором содержатся и ничто, и бытие, само служит

масштабом для односторонности качества как лишь непосредственной или сущей

определенности. Качество должно быть положено и в определении ничто,

благодаря чему непосредственная или сущая определенность полагается как

некая различенная, рефлектированная определенность и, таким образом, ничто

как то, чтб определенно в некоторой определенности, есть также нечто

рефлектированное, некое отрицание. Качество, взятое таким образом, чтобы

оно, будучи различенным, считалось сущим, есть реальность; оно же,

обремененное некоторым отрицанием, есть отрицание вообще, а также некоторое

качество, считающееся, однако, недостатком и определяющееся в дальнейшем как

граница, предел.

Оба суть наличное бытие; но в реальности как качестве, в котором

акцентируется то, что оно сущее, скрыто то обстоятельство, что оно содержит

определенность, следовательно, и отрицание; реальность считается поэтому

лишь чем-то положительным, из которого исключены отрицание, ограниченность,

недостаток. Отрицание только как недостаток было бы то же, что и ничто; но

оно наличное бытие, качество, только определяемое посредством небытия.

Примечание

[Реальность и отрицание]

"Реальность" может показаться многозначным словом, так как оно

употребляется для обозначения разных и даже противоположных определений. В

философском смысле говорят, например, о чисто эмпирической реальности как о

лишенном ценности наличном бытии. Но когда говорят о мыслях, понятиях,

теориях, что они лишены реальности, то это означает, что у них нет

действительности, хотя в себе, или в понятии, идея, например платоновской

республики, может, дескать, быть истинной. Здесь не отрицается за идеей ее

ценность, и наряду с реальностью допускают и ее. Но сравнительно с так

называемыми голыми идеями, с голыми понятиями реальное считается единственно

истинным. - Смысл, в котором внешнему наличному бытию приписывается решение

вопроса об истинности того или иного содержания, столь же односторонен, как

односторонне представление, будто для идеи, сущности или даже внутреннего

ощущения безразлично внешнее наличное бытие, и еще в большей мере

односторонне мнение о том, что они тем превосходнее, чем более они отдалены

от реальности.

Рассматривая термин "реальность", следует коснуться прежнего

метафизического понятия Бога, из которого исходило прежде всего так

называемое онтологическое доказательство бытия Бога. Бога определяли как

совокупность (Inbegriff) всех реальностей, и об этой совокупности

говорилось, что она не заключает в себе никакого противоречия, что ни одна

из реальнстей не снимает другую; ибо реальность следует, мол, понимать лишь

как некоторое совершенство, как нечто аффирмативное, не содержащее никакого

отрицания. Реальности, стало быть, не противоположны и не противоречат друг

другу.

При таком понимании реальности предполагают, что она остается и тогда,

когда мысленно устраняют всякое отрицание; однако этим снимается всякая

определенность реальности. Реальность есть качество, наличное бытие; тем

самым она содержит момент отрицательности, и лишь благодаря этому она есть

то определенное, которое она есть. В так называемом эминентном смысле 46 или

как бесконечная - в обычном значении этого слова, т. е. в том смысле, в

котором ее будто бы следует понимать, - она становится неопределенной и

теряет свое значение. Божественная благость, утверждали, есть благость не в

обычном смысле, а в эминентном; она не отлична от справедливости, а

умеряется (temperiert sein) (лейбницевское примиряющее выражение) ею, как и,

наоборот, справедливость умеряется благостью; таким образом, благость уже

перестает быть благостью и справедливость - справедливостью. Мощь (Macht),

говорят, умеряется мудростью, но в таком случае она уже не мощь как таковая,

ибо она была бы подчинена мудрости; мудрость [Бога], утверждают, расширяется

до мощи, но в таком случае она исчезает как мудрость, определяющая цель и

меру. Истинное понятие бесконечного и его абсолютное единство - понятие, к

которому мы придем позднее, - нельзя понимать как умерение (Temperieren),

взаимное ограничение или смешение; это - поверхностное, окутанное