Чиновники области Хуачжоу встречают нового инспектора

Чиновники области Хуачжоу, которым было поручено встретить нового инспектора, присланного к ним из столицы, с нетерпением ждали вестей о его приезде. Как о всяком новом лице, об инспекторе, конечно же, много говорили в областной управе, перебирая имена его предков и родственников, перечисляя его собственные награды и заслуги. Оказывалось, что особых заслуг на чиновничьем поприще у нового инспектора не было, хотя в Чанъани он занимал должность советника императора, но вот на поприще литературы инспектор обладал неоспоримыми заслугами, недаром он приходился внуком известному поэту Ду Шэньяню, дружил со стихотворцами Ли Бо, Ван Вэем и Гао Ши. Имя нового инспектора - Ду Фу - благоговейно произносилось всюду, где звучало поэтическое слово, а его стихи распространялись в списках по всему Китаю. Почему же такой прославленный человек вдруг очутился в Хуачжоу, за сотни километров от столицы? В управе поговаривали, что новое назначение Ду Фу - это ссылка, совпавшая с высылкой из Чанъани крупных придворных чиновников. Император стал очень подозрительным последнее время, и этим сумели воспользоваться жабы и зайцы, окружившие трон. Они оклеветали многих честных людей, и неудивительно, что в их число попал и Ду Фу, чьи доклады давно уже вызывали недовольство императора.

И вот, снарядившись в путь, рассадив детей между тюками с поклажей, Ду Фу вместе с женой через Ворота Золотого Сияния (именно через эти ворота поэт бежал когда-то от мятежников Ань Лушаня) покинули город. Скрипели рассохшиеся колеса, детишки болтали ногами, сидя на дорожных тюках, а Ду Фу понуро шагал рядом с телегой. На душе у него было так горько, что он не мог ни улыбнуться, ни пошутить с детьми, сорвав придорожный лопух и накрывшись им, словно зонтиком, или сделав из него маску разбойника Чжи - одного из персонажей трактата «Чжуанцзы». Ду Фу хотелось молча проститься со столицей, со знакомыми улицами, перекрестками, храмами: он предчувствовал, что в Чанъань ему уже не вернуться никогда... Ранней осенью 757 года семейство Ду прибыло в Хуачжоу. Местные чиновники встретили их с большим почетом, показали, где разместиться, помогли устроиться, а вскоре Ду Фу уже занимался делами, связанными с его новой должностью инспектора просвещения. В его обязанности входило следить за состоянием частных и государственных школ, экзаменовать чиновников, составлять доклады и отчеты, словом, вести мелкую будничную работу. Вокруг скопились вороха бумаг, мухи и слепни тучей носились в воздухе, стены управы раскалялись под полуденным солнцем. В стихотворении этого времени Ду Фу писал:

Седьмой, осенний месяц,

День шестой.

Страдаю я -

Жара и пыль везде.

Сижу

Перед расставленной едой,

Но не могу

Притронуться к еде.

Наступит ночь -

И ночи я не рад,

Коль скорпионы

Приползут ко мне.

Потом, попозже,

Мухи налетят,

И станет

Нестерпимее вдвойне.

Затиснутый

В чиновничий халат,

Хочу кричать

Неведомо куда:

«О почему

Служебные дела

Скопились ныне

Так, как никогда?..»

(«Ранней осенью страдаю от жары, а ворох дел непрерывно растет»)

Помимо скучных канцелярских дел, разбора многочисленных бумаг, инспекционных поездок, Ду Фу приходилось заниматься и другими, более серьезными, вещами. Как инспектор просвещения он должен был составлять для правителя области проекты ответственных донесений в столицу, и вот однажды правитель вызвал его, чтобы обсудить важный стратегический вопрос о том, как вести дальнейшую борьбу с мятежниками. После освобождения императорской армией Чанъани и Лояна отцеубийца Ань Цинсюй, стоявший во главе мятежников, бежал с остатками разбитых войск в город Ецзюнь, а его ближайший союзник генерал Ши Сымин прислал в столицу челобитную, в которой писал о своей готовности сложить оружие и сдаться на милость победителя. Император принял капитуляцию мятежного генерала, присвоил ему титул принца и назначил на ту же должность военного губернатора, которую некогда занимал Ань Лушань. Для императорской армии оставалась теперь главная задача - завершить разгром Ань Цинсюя. Но как ее осуществить? Немедленно двинуть войска в наступление или дождаться новой помощи от уйгуров, чей предводитель стал недавно зятем императора, женившись на его младшей дочери? Ду Фу считал, что наступление следует начинать немедленно, не дожидаясь, когда созреет осенний урожай и мятежники смогут пополнить запасы зерна. Кроме того, он предлагал и конкретный план боевых действий - нанести главный удар по двум провинциям, расположенным с востока и запада от города Ецзюня.

Правитель области Хуачжоу, разделявший мнение Ду Фу, поручил ему составить подробный доклад на высочайшее имя. Поэт взялся за эту работу с таким жаром, с каким сочинял лучшие из своих стихов. Ему казалось, что его советы - если они дойдут до императора - принесут большую пользу и помогут правительственной армии разгромить Ань Цинсюя. Письменное слово - вэнь - способно подчас сделать больше, чем льстивый шепот придворных стратегов. Вот почему Ду Фу, не жалея сил, правил каждую фразу в докладе, добиваясь возможного (и невозможного) литературного совершенства. Наконец доклад был завершен и отослан в столицу, но поэт все продолжал думать о предстоящей войне, о замыслах мятежников, и по ночам ему снились планы боевых операций. Даже самый обычный перечень экзаменационных вопросов Ду Фу составлял так, словно собирался экзаменовать не будущих гражданских чиновников, а интендантов правительственной армии, которым предстояло прямо из экзаменационных залов отправиться на поля сражений. Как накормить армию, не увеличивая поборов с народа? Какие изменения внести в закон о мобилизации, чтобы пополнить войска новыми силами, не лишая рабочих рук деревню? Такие неожиданные вопросы задавал Ду Фу кандидатам, привыкшим лишь цитировать наизусть изречения Конфуция.

Между тем доставленный во дворец доклад был прочитан императором. Но Суцзун не последовал советам Ду Фу, понадеявшись на обещанную помощь уйгуров. Пока он ждал, урожай на крестьянских полях успел созреть и мятежники наполнили закрома зерном. Передышка, данная им Суцзуном, позволила накопить силы и оправиться после недавнего поражения. Только в самом конце октября объединенная правительственная армия под командованием девяти военных губернаторов двинулась в наступление на ставку Ань Цинсюя и к 14 декабря 758 года освободила две провинции к востоку и западу от Ецзюня (в этом пункте рекомендации Ду Фу и других дальновидных стратегов, предлагавших сходный план боевых действий, были выполнены). Сам Ань Цинсюй спрятался за укрепленными стенами города, не позволяя противнику приблизиться к рубежу атаки и подтащить 'стенобитные орудия: тучи стрел встречали смельчаков, рискнувших приподняться из-за укрытия. Императорская армия была вынуждена ждать, когда у мятежников кончится продовольствие. Таким образом, задачи наступления удалось выполнить лишь наполовину и военная опасность по-прежнему нависала над страной.

Легко себе представить, с какой внутренней горечью и разочарованием встретил Ду Фу известие об исходе декабрьских сражений. Его главного совета - не затягивать наступления - никто не послушался, и вот результат! Ду Фу понимал, что мятежники Ань Цинсюя принесут еще немало бед и несчастий, а кроме того, неизвестно, как поведет себя в дальнейшем генерал Ши Сымин, назначенный военным губернатором севера. Сохранит ли он преданность императору или, воспользовавшись случаем, снова переметнется к мятежникам? Одним словом, обстановка оставалась неясной и неопределенной, и Ду Фу решил отправиться в Лоян, чтобы все разузнать на месте. Главное, ему хотелось встретиться с влиятельными военными - может быть, с самим военачальником Го Цзыи, который приходился родственником правителю области Хуачжоу (оба носили фамилию Го). Ду Фу надеялся через лоянских военных осуществить то, чего не удалось добиться, посылая доклад императору. Не прислушаются ли военачальники к его советам?..

Пронизывающий зимний ветер поднимал такие тучи пыли, что поэт подчас не видел собственных рук. Пыль мешала дышать, лезла в глаза, набивалась в складки одежды. Ду Фу совсем замерз, но, к счастью, повстречал по дороге Мои Юньцина, своего давнего друга, и они вместе завернули в знакомый дом. Хозяин дома - господин Лю Хао - встретил их радушно и участливо, велел зажечь лампы, накрыть на стол. «Будем всю ночь пировать и читать стихи, - сказал он. - Такие счастливые встречи случаются редко!» Ду Фу грел руки над жаровней и с наслаждением вдыхал запахи горячей пищи. В окна светила луна, и оконная бумага, пронизанная лунным светом, казалась похожей на шелк. «Да, да, - согласился Ду Фу, - будем всю ночь пировать». За столом они обещали друг другу не вспоминать о войне, о мятежниках, но веселье, словно костер в дождливую ночь, едва вспыхнув, сейчас же гасло. Несколько раз хозяин дома хотел взять в руки цитру, вынуть костяные застежки из футляров древних книг, принести расчерченную на клетки шашечную доску, но разговор невольно возвращался к запретной теме. Видно, нельзя не думать и не вспоминать о том, что стало горем для всей страны, и самое лучшее вино кажется горьким, когда люди вокруг мерзнут и голодают...

Через несколько дней поэт добрался до Лояна, города своего детства. Он, конечно, разыскал старый дом тетушки Пэй, где он учился писать большие иероглифы, а затем навестил родные места в Яныпи, где жили многие родственники. Радостное чувство охватило его при виде знакомых рощ и холмов, и сердце сильно забилось, когда колеса дорожной коляски так привычно загрохотали по бревенчатым настилам мостов. Мачеха давно умерла. Ду Фу надеялся встретить в Яныпи своих братьев, но никого из них не оказалось дома - всех разбросала война. В садах уже по-весеннему распускались цветы, птицы стаями носились в воздухе, но нигде над крышами не поднимался дымок - первый признак запустения и заброшенности. Обойдя несколько домов, Ду Фу постучался в ворота Ду Ина, своего любимого брата, о котором он особенно тосковал, и попросил слуг провести в его кабинет. Но и там ничего не напоминало о присутствии близкого человека - книги стояли убранные на полку, и в курильнице давно погасли угольки. По словам слуг, даже наложница Ду Ина, не выдержав одиночества, убежала отсюда, и только старая собака брата неотступно следовала за Ду Фу и, свесив голову, с печальным видом садилась у его ног...

Так и не повидав братьев, Ду Фу особенно обрадовался неожиданной встрече со своим добрым знакомым - господином Вэй Ба. Разыскивая по памяти его жилище, поэт не слишком надеялся застать хозяина, ведь со времени их разлуки миновало два десятка лет. Но, к счастью, оказалось, что господин Вэй Ба по-прежнему живет в Яньши - с женой и целым выводком ребятишек, с любопытством окруживших Ду Фу, едва он вошел в калитку.

С уважением

Меня встречая,

О дороге

Спрашивают длинной.

Но вопросы эти

Прерывая,

За вином

Ты посылаешь сына.

И велишь

Пырей нарезать свежий,

Рис варить,

С пшеном его мешая,

И за то,

Чтоб быть в разлуке реже,

Пьем,

За чаркой чарку осушая...

(«Посвящаю Вэй Ба, живущему на покое»)

На следующий день Ду Фу покинул Яньши и вернулся в Лоян, однако ему не суждено было остаться там надолго. Этому помешали политические события, развивавшиеся со стремительной быстротой. Когда правительственные войска окружили мятежников, укрывшихся за стенами Ецзюня, Ань Цинсюй обратился за помощью к своему бывшему союзнику генералу Ши Сымину. Взвесив все обстоятельства, Ши Сымин, стоявший во главе северных гарнизонов, решил снова предать императора и двинул войска на юг. К 1 февраля 759 года он отбил у императорских войск одну из занимаемых ими провинций. Военный губернатор Ли Гуанби предложил немедленно атаковать неприятеля, но этому воспротивился влиятельный евнух Юй Чаоэнь. Между тем 7 апреля Ши Сымин сам атаковал императорскую армию и нанес ей сокрушительное поражение. Военачальник Го Цзыи отвел остатки своих отрядов, чтобы защитить Лоян, но в Лояне уже началась паника. Люди спешно покидали город, опасаясь повторения кровавой резни и жестоких погромов, устроенных мятежниками около трех лет назад при взятии Лояна Ань Лушанем.

Конечно же, и Ду Фу пришлось покинуть многострадальную Восточную столицу, переходившую из рук в руки, словно клеточка шашечной доски. Ду Фу не выполнил целей своей поездки - ему не удалось встретиться с военными высоких чинов и повлиять на ход боевых действий. Но зато на обратной дороге из Лояна в Хуачжоу он сочинил замечательные стихи, прославившие его имя гораздо больше, чем планы военных кампаний. Вот слова старого крестьянина, отправляющегося на борьбу с врагом, из стихотворения «Прощание старика»:

По всей стране -

В тревоге гарнизоны,

В огнях сигнальных -

Горные вершины.

А трупы свалены

В траве зеленой,

И кровь солдат

Окрасила долины.

Теперь не сыщешь

Радости в Китае, -

Так неужели ж

Уклонюсь от долга?

Убогую лачугу

Покидая,

В тоске и горе

Ухожу надолго.

Так же, как и в «Песне о боевых колесницах», авторский голос Ду Фу сливается с голосом простых людей, и мы прочитываем его стихи не только как «поэтическую историю», но и как исповедь самого поэта, испытывающего ту же «тоску и горе», что и персонажи его стихов.