Четвертое условие, весьма важное для плодотворности умственной работы, заключается в правильном чередовании труда и отдыха

Профилактика заболеваний нервной системы

Известно, что большинство болезней нервной системы возникают вследствие перенапряжения нервных центров.

Сегодня в этом обвиняют жесткие условия современной цивилизации. Однако, анализируя научные работы начала двадцатого века, можно увидеть, что и тогда эти болезни встречались достаточно часто.

Выдающийся русский физиолог, профессор С.-Петербургского ун-та, Н.Е.Введенский посветил свою жизнь поиску причин их возникновения. Обобщив результаты исследований 25 лет, он пришел к выводу, что если соблюдать ряд несложных правил, то болезней перенапряжения можно избежать. Мало того, можно сохраняя здоровье, добиваться значительно большей продуктивности от своей деятельности.

За прошедшие сто лет не изменилась физиология человека, однако жизнь стала напряженнее. В связи с этим рекомендации приобретают еще большую актуальность. Беда только в том, что о них никто не знает, (его работы не переиздавались с 1952г.).

Сохраняя память о великом ученом, и для пользы людей мы публикуем из своего фонда оригинал лекции проф. Н.Е. Введенского. Это наш вклад в освещении вопросов профилактики заболеваний нервной системы.

Лекция профессора С.-Петербургского ун-та Н. Е. Введенского

“УСЛОВИЯ ПРОДУКТИВНОСТИ УМСТВЕННОЙ РАБОТЫ”

Г.г.

В заключение нашего изложения физиологии нервных центров интересно остановиться над практическим вопросом, какие условия надлежит соблюдать для производительности умственной работы.

Опираясь на физиологические сведения о центральной нервной системе, мы можем почерпнуть в этом отношении несколько существенных указаний, которые окажутся полезными и, пожалуй, в особенности для русского интеллигентного общества, где так часто слышатся жалобы на умственное переутомление, нервные расстройства от напряженной духовной работы и т. п.

Конечно, чрезмерным умственным трудом можно довести себя до крайних пределов усталости, граничащих с болезненным состоянием; но, присматриваясь, в частности, к нашей русской общественной жизни, часто видишь, что рядом с несомненными признаками психического утомления от работы - действительно производительной работы оказывается очень мало.

И возникает немного парадоксальная мысль, - не от того ли именно у нас так сильно и утомляются люди, что они мало работают в истинном смысле слова – не умеют работать производительно. Ведь пока человек не научился работать производительно, он, естественно, принужден затрачивать гораздо более и времени и энергии на выполнения того дела, которое легко и быстро спорится в руках привычного и экономного мастера! Множество данных говорит нам за то, что при умелом распределении умственного труда можно не только развить громадную по своей продуктивности работу, но притом сохранить на долгие годы, быть может на всю жизнь, умственную работоспособность и общий тонус своей жизнедеятельности. Устают и изнемогают не столько оттого, что много работают, а оттого, что плохо работают!

Каковы же нормальные условия производительности труда?

Первое условие, необходимое для обеспечения духовной работоспособности, заключается в том, что во всякий труд надо входить постепенно. Это общее и в высшей степени важное правило при всевозможных видах работы и физической и нервно-психической.

В области мышечной работы значение сказывается в очень выразительной форме. Человек, который в течение долгого времени не занимался тяжелым физическим трудом, принявшись сразу за работу, очень скоро теряет силы, утомляется и истощается; это испытывает на себе всякий работник, возвращающийся, с зимних городских заработков домой, в деревню, на летние полевые работы; то же испытывает волжский крючник в первые дни своего труда весной, когда он только что пришел на караван после относительно бездельной зимы в деревне. Первые дни труда отзываются очень болезненно: во всем теле развивается своеобразное, неприятное ощущение утомления, проявляется дрожания мышц, иногда нарушается заметным образом общее питание организма, дело доходит до явно патологических явлений. В последующие дни человек постепенно втягивается в труд, он становится для него уже не таким утомительным и, в то же время, ежедневная производительность труда возрастает.

Точно так же и в сфере умственного труда успех обеспечивается только в том случае, если работник входит в дело, не налегая слишком сильно сразу, а развивая свои силы постепенно.

Второе условие плодотворности умственного труда заключается в мерности и ритме работы. Значение этих моментов уясняется тоже нагляднее всего на мышечной работе. Известно, что она оказывается наиболее продуктивной при вполне определенном ритме мускульных возбуждений: слишком быстро идущий человек быстро утомляется; с другой стороны, и слишком медленное движение, например, когда взрослый, гуляя с детьми, приспосабливается к детскому шагу,- также вызывает сравнительно быстрое утомление.

Порывистость в работе, внезапные усиления ее оказываются неблагоприятным признаком для ее производительности: период форсированного напряжения сменяется по необходимости продолжительным периодом бездеятельности. Для мышечной работы это превосходно демонстрируется в опытах с эргографом. При не слишком большой нагрузке и при целесообразно подобранном умеренном темпе мышечных сокращений высоты отдельных сокращений, установившись на некоторой величине, удерживают ее часами. Но то же правило остается и для высших видов нервно-психической и умственной деятельности.

Поэтому-то еще в сознании древних труд, терпение в деле и дисциплинированная мерность работы почитались за добродетели почти торжественные, как единственно надежное основание здравого мышления. «Дело- якорь для мысли, и только оно дает мысли надежное направление», ибо «покой тела дает мысли свободу кружиться», т.е. делает ее рассеянной и разбросанной; всякое же дело красит своим темпом и мерой: «всякую вещь красит мера, а без меры обращается во вред и то, что почитается прекрасным».

По-видимому, разным людям присущ более или менее различный ритм работы. С этим приходится считаться в войсках на походе: когда переход длинен и труден, солдатам предоставляется идти вольным шагом,- так что один может шагать чаще, другой реже, так как маршировка в ногу и строго подчинение общему темпу движений утомляет отдельных индивидуумов скорее.

Подобно тому непривычно быстрое чтение быстро утомляет внимание слушателей, и притом в различной степени, так что и для умственной работы следует допустить некоторый, более или менее определенный для каждого индивидуума, темп нормальной деятельности.

Третьим условием успешности работы является привычная последовательность и систематичность деятельность. Зависит это от объективных условий работы и от степени приспособленности работника к данному делу. При ходьбе по песку, по снежным сугробам, по обледенелой дороге мы скоро утомляемся, потому что при этом наши мышцы сокращаются необычным порядком.

В умственном труде, равным образом, играет огромную роль последовательность и систематичность работы. При чтении несистематично изложенной книги, где мысли разбросаны, недостаточно связаны между собой или же где они связаны логически правильно, но неясно выражены, приходится делать большие усилия мысли для того, чтобы следить за смыслом,- и это действует очень утомительно на читающего. Неожиданные толчки и препятствия, которые испытывает при этом мысль читателя, доверчиво идущего по следам автора, сильно затрудняет ее течение и оказывают на нее действия, подобное тому, как шатающаяся походка идущего впереди пьяного человека влияет на наш шаг, требуя постоянного внимания, заставляя делать неожиданные уклоны в стороны или не менее неожиданные остановки и «оборонительные» движения.

Четвертое условие, весьма важное для плодотворности умственной работы, заключается в правильном чередовании труда и отдыха.

Из мышечной физиологии известно, что для сохранения большей работоспособности полезно прерывать физическую работу на известное время уже в первые стадии утомления. При несоблюдении этого условия, т. е. когда человек, чувствуя утомление, не обращает на это никакого внимания и продолжает работать по-прежнему, впоследствии уже и очень продолжительный отдых не будет способен восстановить нормальную мускульную работоспособность. То же наблюдается и в умственной сфере.

По мере утомления мысли вяжутся в нашем сознании все вялее и вялее, внимание не удерживается с прежним напряжением на идеях, которые нас занимали, дело доходит до болезненного ощущения. Необходимо в самом начале такого состояния дать себе отдых; вначале будет достаточно совсем незначительного отдыха для полного восстановления умственных сил, тогда как если вовремя не будут приняты соответствующие меры, потом придется оставить работу надолго.

Говоря вообще, в нормальных условиях работоспособность человека в каждый последующий день не ниже, чем в предыдущий. Если этого нет, это значит что, либо есть посторонние патологические условия, либо человек переработал и не дал себе вовремя отдыха, не обратив внимания на начальные стадии утомления.

Люди, привыкшие к правильной и регулярной умственной работе, сознательным или бессознательным путем всегда улавливают этот момент. Лица же, работающие под влиянием аффекта или увлечения, легко могут не заметить первых фаз утомления, что не замедлит отразиться затем на их умственной работоспособности.

Среди нашей учащейся молодежи часто приходится наблюдать нервное переутомление после экзаменов, так как обыкновенно, мало работая в течение года, наши студенты сосредотачивают всю громадную работу перед самыми сроками экзаменов.

Нервные заболевания на почве переутомления в особенности часто наблюдаются у биржевых дельцов, работа которых носит чрезвычайно лихорадочный характер, так как им приходится действовать в условиях ажитации и аффекта, бдительно следя за калейдоскопически меняющимися новостями по части изменения курсовых ценностей. Нет ничего удивительного, если и в ученом мире встречаются лица, очень рано прекратившие свою деятельность, ограничившись защитой магистерской или докторской диссертации. В большинстве случаев это объясняется тем, что человек в продолжение небольшого срока, чрезмерно напрягая свои силы, трудился над подготовкой диссертации, не обращая внимания на необходимость в своевременном отдыхе, и таким образом, довел себя до умственного переутомления.

Можно привести немало примеров того, как выдающиеся работники мысли умеют распределять свою умственную работу. Известна поразительная работоспособность Наполеона I в пору его наиболее кипучей деятельности. Он начинал рабочий день с обзора дел момента, например, с обдумывания военных вопросов. Затем он переходил к вопросам международной политики; потом к вопросам финансовым, экономическим, юридическим и т. д. Обладая выносливой организацией, Наполеон, кроме того, экономизировал свои силы, методически чередуя предметы внимания в течение целого дня; благодаря этому он не испытывал утомления и развивал громадную и поразительно плодовитую деятельность. По его собственным словам, занимаясь поочередно всеми этими вопросами, он как бы выдвигал последовательно один за другим ящики своего стола и, наконец, задвинув последний ящик, спокойно засыпал.

Отдых, таким образом, не предполагает обязательно полного бездействия со стороны человека, он может быть достигнут простой переменой дела, переносом внимания в новую сферу деятельности.

Образцом педантического распределения рабочего времени и огромной умственной трудоспособности по праву считается знаменитый кенигсбергский философ Эммануил Кант: даже семидесятилетним старцем он был способен творить гениальные образцы мысли. Насколько точно распределен был его день, можно судить по тому, что кенигсбергские жители определяли время по его возвращению домой или по выходу его из дома: «семи часов еще нет,- говорили они,- потому что профессор Кант еще не проходил домой». Он вставал всегда в пять часов утра и никогда не отступал от этого правила, ложился также всегда в десять вечера. До семи часов утра он работал в своем кабинете, а затем отправлялся на лекции в университет. После лекций - снова работал в кабинете до трех четвертей первого. Затем обед, являвшийся в то же время временем беседы с гостями. После обеда – прогулка, большей частью уединенная, во время которой обдумывались текущие работы; в эти же часы иногда – посещение знакомых. С семи часов вечера опять работа дома.

Лев Толстой сохранял свою трудоспособность также почти до последних дней жизни и еще на смертном одре составлял планы новых работ. Из его биографии видно, с какой правильностью и систематичностью он распределял свое время и как умело чередовал труд с отдыхом.

То же можно сказать про Сеченова, Менделеева, Флюгера, Вундта и других крупных ученных, которые, достигнув преклонного возраста, сохранили ясность мысли, духовную трудоспособность и физическое здоровье.

По-видимому, правильная деятельность нервных центров отражается благотворно и на общем здоровье организма, на общем тонусе жизненного процесса. Наоборот, у таких типов, как Обломов, умственная работа которых прекращается рано, очень скоро развивается общая расслабленность организма, тупое безразличие.

Конечно, к старости общая пластичность мозговых процессов, во всяком случае, ослабевает. Тем не менее, у людей, на прекращающих правильного и систематического духовного труда, работоспособность сохраняется прекрасно, у людей же, работающих беспорядочно, нервные центры начинают дряхлеть значительно раньше, и умственный аппарат как бы изнашивается преждевременно.

У нас в России, к сожалению, очень распространено мнение, будто это особенность собственно тупиц – усидчиво и методически работать над делом, людям же действительно способным приличествует работать только экспромтом, по вдохновению. Это, без сомнения, в высшей степени вредный и ложный взгляд.

Только по первому впечатлению может казаться, будто то или другое решение вопроса приходит внезапно, как бы невзначай, по наитию, независимо от усилий мыслящего человека; на самом деле и то решение вопроса, которое возникает «по вдохновению», есть результат, может быть, скрытый в прошлом, но все же упорной и систематической работы; и гениям мысль никогда не приходит без предварительной подготовки, ибо «из ничего ничего не бывает».

Отсюда понятно то определение, которое дал Ньютон, когда его спросили, что такое, по его мнению, гений: «гений - это труд». Гений – это, прежде всего, гениальный труженик! Затем – это человек, обладающий в высшей мере способностью произвольного внимания. И если для того же Ньютона, - как говорит предание, - принцип тяготения открылся вдруг, когда он сидел в саду и увидал падающее с дерева яблоко, а закон образования коэффициентов в ряде, в который развертываются степени двучлена, предстал его умственному взору неожиданно, когда он сидел на званом обеде,- то и тот и другой случай был во всяком случае только завершением упорно скрытой работы, происходившей в уме Ньютона в предшествующее время в области проблем, намеченных Галилеем, Кеплером и Паскалем. О том, как упорно и настойчиво работал Ньютон, сохранились достоверные сведения: отдаваясь идеям, которые его захватывали, он изолировался от людей на целые недели.

Классический пример того, что называют внезапным «озарением» при научном открытии, известен из рассказа Витрувия о том, как Архимед пришел к идее о потере веса телом, погруженным в жидкость. «Опустившись в ванну, он заметил, что вода выливается из ванны по мере того, как он в нее опускается. Догадавшись о причине этого явления, он, не теряя ни минуты, выпрыгнул из ванны и голый побежал домой, громко крича, что нашел то, что искал. Архимед внезапно догадался, что его тело и вытесняемая им вода находиться в таком же отношении, как грузы, действующие на две чашки весов. Само собой понятно, что наблюдение Архимеда над водой могло навести его на новую идею только потому, что великим ученным древности были уже выработаны представления сначала о рычаге и затем, о равновесии тяжестей. Образ Архимеда, как напряженного работника, всецело уходящего вниманием в предмет своей мысли, ярко выступает в известном рассказе о его смерти при взятии Сиракуз римлянами. Он, по-видимому, не отдавал себе отчета, что город взят, и ворвавшихся солдат только об одном,- чтобы они не испортили его чертежей.

О Канте известно, что он очень подолгу, целыми годами, обдумывал свои труды по вечерам, всячески ограждая при этом свое внимание от внешних рассеивающих впечатлений и педантически охраняя свою привычную обстановку; только после длительного и напряженного мысленного труда он приступал к писанию, которое шло сравнительно быстро. По его собственным словам, труд обдумывания «Критики чистого разума» потребовал у него двенадцать лет, написано же это сочинение было в пять месяцев.

Наш Тургенев также подолгу приготовлялся к своим работам; обыкновенно, лежа на диване, который он называл «Самсон», он отдавался мысли, комбинировал образы. Занимавшие его сознание, пробовал различные сочетания,- словом, производил громадную умственную работу, и нет ничего удивительного, если после такой подготовки из-под его пера выливались почти сразу его новые сочинения, почти не требуя переработки.

В русском обществе найдется очень немного людей, работающих систематически – правильно. У нас глубоко укоренился обычай работать отдельными приступами труда с большими, и подчас очень большими, перерывами.

По мнению такого тонкого наблюдателя и знатока русской жизни, каким был проф. Ключевский, в этой склонности работать отдельными энергическими порывами сказывается, быть может, то обстоятельство, что самый коренной труд русского человека искони был труд земледельческий, с необходимостью развить необыкновенную энергию работы наспех в короткое лето и с продолжительным, вынужденным полубездействием в долгую суровую зиму.

Но если и можно найти историческое извинение тому, что мы мало работаем методически, то это не изменяет того, что в современных условиях жизни интеллигентного общества мы непроизводительно и рано переутомляемся, не выполнив далеко того, что должны были выполнить. И чрезвычайно много теряем главным образом из-за отсутствия правильного и систематического труда, и, стало быть, выработка и воспитание привычки к нему в наших новых поколениях есть дело необходимости.

К рассмотренным нами четырем условиям производительности умственной работы следует прибавить еще пятое условие, именно – более или менее благоприятное отношение общества к данной форме умственного труда.

В настоящее время в культурных странах сложились своего рода шаблоны, руководясь которыми научный работник может пойти по избранной им дороге с наименьшей затратой своего внимания на посторонние и чисто житейские дела. Именно потому, что таких шаблонов у нас почти еще не выработались, мы, русские, так сильно разбрасываемся в своей деятельности и вследствие разбрасывания делаем, в общем, гораздо меньше, чем могли бы сделать, несмотря на природную одаренность нашего народа и очень разностороннюю образованность интеллигенции, отмечаемые иностранцами.

При отсутствии спокойного, хорошо направленного систематического труда высоко одаренный наш соотечественник делает подчас меньше, чем довольно ограниченный иностранец, спокойно идущий той колеей, которая проторена ему доброй традицией и школой.

С другой стороны, общественная среда не должна, конечно, стеснять и подавлять личную инициативу работника. Там, где люди слишком полагаются на школу, на общественную помощь, на внешнюю организацию деятельности, это может повлечь за собой ослабление самодеятельности и личной инициативы в работе.

Справедливо говорят, что большое преимущество воспитания заключается в том, чтобы открыть более широкое поле личной самодеятельности человека, личная инициатива всячески поощряется, человеку внушается с детства, что он должен работать сам за себя, не полагаясь на поддержку – родовую или социальную. Все воспитание молодых поколений ведется в этом направлении: ребенку предоставляется путем личного опыта узнать опасности и научиться собственными силами предотвращать их. Слишком большое рвение к общественному опеканию личного труда и инициативы может быть, без сомнения, так же вредно, как и намеренное препятствие работе. Это относится и к промышленной деятельности человека и к его умственному труду.

Каждый молодой организм в нормальных условиях носит в себе громадный запас сил и задатков. Обыкновенно лишь часть этих сил и задатков действительно осуществляется и утилизируется в дальнейшей жизни человека и, в большинстве случаев, лишь часть незначительная.

Насущный вопрос заключается в том, как использовать по возможности полнее тот богатый запас сил, который заложен в нашу организацию. В практическом разрешении этого вопроса и лежит задача школы. Путем упражнения она должна воспитать в организме определенные привычки и приемы деятельности, что бы помочь развитию и осуществлению в чем его природных задатков. Школа – это, прежде всего, правильная дисциплина деятельности.

Исходные склонности и свойства человека, как деятеля, слагаются еще в то время, когда нервно-психическая организация обладает наибольшей пластичностью, в детстве и юности; личная же самостоятельность человека начинается, в сущности тогда, когда пластичность нервно- психических процессов уже ослабела, и дальнейшие приспособления и сознательная работа отправляются от более или менее определившихся уже особенностей личности.

Но и в период сознательной личной работы направление и общий характер нервно-психической деятельности могут быть в значительной степени изменены сознательным формированием в себе путем упражнения определенных навыков и привычек. То, что приобретается путем сознательно-намеренного упражнения и труда, опускается затем ниже порога сознания и становится бессознательным, укрепившимся навыком, который действует затем без участия сознания и подчас даже еще лучше, чем при вмешательствах со стороны сознания.

И в эмоциональной, и в интеллектуальной, и в волевой сфере человек зависит от своей организации, от навыков, от приобретений и упущений в прошлой своей деятельности. Свобода из-под этой зависимости не может быть создана вдруг – из ничего. Если человек хочет освободиться из-под ига прошлых навыков и влияний, он должен идти путем трудной, постепенной и методической выработки новых навыков и обычаев, которые, сделавшись привычными свойствами его организации, смогут потом вытеснить противоположные влияния.