Мода и социальные институты общества

Эти черты моды не являются исчерпывающими, и моде, как многогранному явлению, могут быть свойственны также черты, препятствующие социальной адаптации членов общества к изменившимся условиям существования (дисфункции), но, все-таки социальные функции являются преобладающими. Мода соответствует глубоким потребностям социального организма в целом и отдельных его подсистем, включая экономику и культуру.

Мода тесным образом переплетается с различными социальными институтами общества: экономическими, политическими, нравственными, образовательными и прочими, но все же последние играют в современном обществе главенствующую роль, определяют его сущность и облик. Именно они определяют в современную эпоху сходства и различия между различными социальными системами. Они же определяют и денотативные ценности такой формы социальной регуляции, как мода.

Значения модных стандартов, их интерпретация и реальное воздействие зависят от того, на какую институциональную почву они попадут. Но с развитием современного общества было бы ошибкой считать, что мода окончательно вытеснит обычаи и традиции из жизни людей. Нередки случаи, когда различные институты общества реализуют лишь установки, заданные обычаями. Даже в одежде, которую мы привыкли, и не без основания, считать царством моды, обычай занимает все же немаловажное место. Например, само слово «костюм» происходит от латинского слова «обычай». Базовые культурные образцы в одежде, по существу, выступают в роли обычаев.

К примеру, фасоны брюк изменяются под влиянием моды, но само по себе ношение брюк как таковых — это обычай. Некоторые социальные системы даже в современном обществе выполняют роль хранителей обычаев – в таких системах влияние моды значительно ослаблено. Так, в современной России, в деревнях, расположенных вдали от крупных городов, жизнь в значительной степени регулируется обычаями, чем модой. Вместе с разоблачением моды и воспеванием обычая в этой идеологии прослеживаются и уже знакомые нам черты управляемых обычаем традиционных обществ: отрицательное или настороженное отношение ко всяким нововведениям (мизонеизм) и «чужакам» (ксенофобия), постоянное стремление делить социальный мир на «мы» и «они».

О тесной взаимосвязи отрицательного отношения к моде, к нововведениям и к чужакам (внешним и внутренним), о взаимозависимости традиционализма и ксенофобии свидетельствуют воззрения многих консервативных мыслителей разных стран и эпох. Так известный русский историк Н. Я. Данилевский (1822—1885), обосновывавший превосходство «славянского типа» перед другими культурно-историческими типами и проповедовавший борьбу с «тлетворным влиянием» Европы, резко отрицательно относился к моде, связывая ее с праздностью и пустотой светского общества, особенно женской его части. Сложные философско-исторические построения соседствуют у Н. Я. Данилевский с примитивным этноцентризмом и вульгарными этническими стереотипами. Так изменчивость моды по Данилевскому, во многом зависит от того, что «управление модами попало в руки французов, народа легкомысленного и переменчивого.

Неудивительно, что его общие философско-исторические воззрения подверглись критике столь разных мыслителей, как В. Соловьев, Н. М. Михайловский и Н. И. Кареев, увидевших в его концепциях разрыв с гуманистической и интернационалистской традицией русской культуры.

Обычай несет в себе функцию сохранения ценностей общества, мода же, в противоположность обычаю, несет в себе функцию изменчивости. Для нормального развития общества опасен перекос как в одну, так и в другую сторону. Например, при тоталитарных политических режимах, в которых осуществляется сакрализация «Единого народа» и его «врагов» («мы» и «они»), насаждается культ власти и вождей, выступающих от имени народа.

В период третьего рейха в Германии и сталинского террора в СССР всякие проявления моды, будь то одежда или изобразительное искусство, оказывались под подозрением. Широкое распространение в то время получили разного рода униформы. Униформе отводилась роль обозначения группы индивида, придания ему определенного статуса, и всяческое подавление индивидуальности.

Но не следует смешивать подавление любого нового начала, стремление к унификации общества с сохранением некоего «ядра» базисных ценностей, необходимых для нормального функционирования индивидов, групп, да и всего социального общества в целом. Существуют как ценности, одинаково важные для всего человечества (например, Всеобщая декларация прав человека), так и ценности, существенные для каждого социального организма. Поэтому вторжение моды в эту область наталкивается на сильное противодействие.

То, что по-настоящему дорого человеку как индивиду и социальному существу, не сменяется подобно модным стандартам и не может базироваться на таких первичных ценностях моды, как игра или демонстративность. Если бы ежегодно или даже раз в столетие обновлялись фундаментальные представления об общечеловеческих нормах нравственности, о ценности человеческой личности, о справедливости, милосердии и других результатах социального опыта человечества, то человеческая жизнь была бы невозможна. Она и становилась невозможной, когда подлинно священные ценности начинали подвергаться ломке, хотя и не под влиянием моды, но под воздействием разного рода утопий, призывавших к решительному пересмотру всего и вся и требовавших заставить «неразумное» человечество или «несознательный» народ сразу стать счастливыми.