Последняя запись

16 ноября

Вот уже сто один день с того великого дня Невыразимого перехода и три месяца с тех пор, как я начал свои записи, которые теперь подходят к концу. Это был самый необыкновенный период для автора. Он узнал, что значит войти в Состояние совершенной Полноты; где мучившие душу проблемы находят свое разрешение; где Радость неизреченная; где пребывает достоверное и точное Знание; где можно познать Общение, приносящее ценность глубокого Единения; и где подлинное Освобождение. Ныне он знает с непосредственной достоверностью, что в шелухе этой внешней жизни сокрыто Зерно чрезвычайно удовлетворяющих Ценностей. Он нашел решение великой метафизической проблемы, и Поиск всей жизни был для него завершен.

Остается кое-что сделать. Есть почти невообразимо огромные сферы знания ниже этого непостижимого Познания и в нем самом, и для раскрытия этих возможностей нужны века. Есть дело — оставить запись, чтобы оказать какую-то помощь другим — тем, кто также стремится пройти этим путем. Эта книга и является частью такой работы.

* * *

Кажется, настало время сделать общий обзор прошедших ста дней, чтобы создать основание для оценки того события, которое я назвал Невыразимым Переходом. Ценность этого Перехода для моей внутренней жизни несомненна, и я полагаю, это очевидно для всякого, кто прочел эту книгу. Я не устану повторять, что обретенная мною Ценность превыше всех прочих. В относительной жизни нет для меня уже ничего, что могло бы хоть в малой степени вызвать желание отвратиться от Трансцендентного Мира, хотя некоторые фазы внешней жизни все еще более приятны, чем другие. Я хочу, чтобы все Познали то, к чему пришел я, и если смогу быть полезен в этом, то буду рад сделать все, что в моих силах. Но весть, которую я несу, будет от иного Мира, иной Жизни, а не просто о каком-то возможном улучшении жизни в мирской сфере, и в этом мое собственное убеждение вполне согласуется с центральной темой Провозвестия Иисуса. А именно — что человек должен Родиться вновь и вступить в истинную Жизнь, в иное «Царство», т. е. на иной уровень сознания. Но я хочу еще раз повторить то, что уже говорили другие: вовсе не нужно умирать в физическом теле, чтобы родиться вновь в этом Ином Мире. Кажется несомненным, что пока человек занимает тела, построенные из плотного материала этого плана, он может сознавать Трансцендентный Мир лишь в сумеречном свете. Плотная материя представляет слишком большое сопротивление для такого Сознания, чтобы не быть чем-то вроде барьера. Тем не менее благодаря частичному очищению материалов, входящих в состав сложной человеческой формы, можно достигнуть разной степени перекрестного соотнесения между Трансцендентной и внешней, относительной жизнью. Тут мы подошли к вопросу, который для своего решения требует проявления самого глубокого различения. Позвольте мне вкратце обсудить эту проблему.

Чем плотнее облачение человека, тем глубже он может спуститься в сферу зла, мрака и помраченного сознания без опасения для продолжения существования на этом плане жизни. Но верно и то, что чем плотнее одеяние материи, тем значительнее изоляция от Потока Высшего Сознания. И с другой стороны — чем более утонченным является человеческое тело, тем легче ему служить проводником Трансцендентного или Космического Сознания. При прочих равных, наивысшего возможного соотнесения достиг бы человек, тело которого было бы настолько тонким, что едва было бы способно продолжать жизнь на этом плане. Тут-то мы и видим действие двух противоположных принципов, между которыми должно быть достигнуто рабочее равновесие, чтобы это сознание иного Мира могло отличаться какой-то степенью объективного проявления. Записи случаев Космического Сознания демонстрируют, что равновесие это должно было достигаться на совершенно разных уровнях.

В западном мире Плотин, кажется, владел самым значительным сознательным управлением внутренним проникновением. Но он жил в уединении и отличался такой глубокой неприязнью ко всему плотно-физическому, что, говорят, даже стыдился, что обладает физическим телом. Он передал свои ценности миру посредством своей философии и через немногих личных учеников. На другом полюсе — такой человек, как Уолт Уитмен, который откровенно любил физическое и долгое время жил в совершенно противоположной среде. Уитмен явно способен был делать то, что было совершенно невозможным для Плотина. Но, с другой стороны, у Плотина Свет проявляется с гораздо большей ясностью, и он, в отличие от Уитмена, был способен сознательно проникать в эти внутренние состояния.

Какое из этих двух достижений является большим благодеянием для мира? Не думаю, чтобы на этот вопрос был какой-то абсолютный ответ. Все зависит от нужд времени, того слоя человечества, на который оказывается влияние, и от врожденных способностей индивидуума, достигшего Космического Сознания. Один способен на гораздо более широкий непосредственный человеческий контакт, а другой может проявлять Свет с гораздо большей чистотой и полнотой, но в состоянии достигнуть лишь сравнительно немногих, которые лучше подготовлены. Итак, нужны оба.

Что касается меня, то в настоящее время я еще не утвердился в рабочем равновесии. Чем лучше соотнесение со Внутренним, тем труднее переносить грубые мирские силы, которые иногда проявляются в настолько завуалированной форме, что с трудом поддаются описанию. Если же я, напротив, укрепляю себя так, что могу легче переносить эти силы, то обнаруживаю, что внутренняя ясность заметно помрачается. Я склонен удалиться в пустынные места и действовать оттуда. Какое именно рабочее основание более целесообразно и желательно, еще неясно. В настоящее время, хотя я живу в частичном уединении, но в психической атмосфере огромного центра популяции нахожу трудным преодолевать влияние мирской силы — это является бременем даже для физического организма. Сумею ли я укрепить внешний план, не нарушив чувствительности ко Внутреннему, покажет время. Лично я лишь с великой неохотой принял бы помрачение внутренних способностей ради того, чтобы расширить сферу прямого личного контакта. Чтобы принять этот путь, я должен быть убежден, что социальные ценности, достигнутые таким образом, будут того стоить.

В течение трех месяцев мои усилия были почти полностью сосредоточены на проблеме выражения внутренних событий в письменной форме, и, как можно было ожидать, основные объективные следствия Перехода отразились именно на способностях, проявляемых в такой работе. Я обнаружил заметное возрастание понимания и интроцепции. Мне никогда не удавалось за такое короткое время написать столь многое, к тому же имея дело с понятиями, почти не поддающимися определению. Я чувствую, что в моем сознании зарождается некая новая форма концептуального понимания, но оно недостаточно осязаемо и ускользает от четкого определения. Сомнительно, чтобы существующие вербальные конструкции и даже логика могли служить ему облачением. Если наши привычные концепции считать «гранулированными» и поддающимися определению, то этот новый вид понимания можно назвать текучим или функциональным, не имеющим четких границ. Насколько я могу выразить, это выглядит примерно так: какая бы мысль ни зарождалась в сознании, тут же получает признание противоположная идея; тогда первоначальная идея обретает свойство какой-то текучести, что как будто приводит к уровню, который синтезирует ее и противоположную идею. В этом есть что-то от диалектической формы Гегеля, но это не движение по ряду отдельных триад, а скорее — непрерывный, текучий процесс. В некотором отношении этот концептуальный поток походит на завихрения в сознании, поскольку во всем этом есть что-то вроде «выворачивания наизнанку», происходящего постоянно. Пока я не пытаюсь выразить эту «синтезированную» мысль, она сохраняется в ясности высокого порядка. Кажется, что она не противоречит логике как таковой, но как будто требует новых, еще не признаных ее законов. Когда же я пытаюсь придать этой мысли формулировку, у меня возникают трудности. Она стремится ускользнуть, а я нередко чувствую что-то вроде начинающегося головокружения. При этом, как бы я ни старался, меня не покидает ощущение, что то, о чем я пишу или говорю, верно лишь отчасти. Таким образом, сентенции такого рода в одно и то же время и открывают и скрывают истину; Это отнюдь не открытое Море для мышления, если пытаешься сохранить соотнесение с внешним сознанием.

Если я и достиг какого-то успеха в навигации по такому «проливу» между Морем Сознания и относительным сознанием, то этим я весьма обязан годам занятий высшей математикой. Часто я чувствую искушение обратиться к сравнительно «зачаточному» поэтическому выражению, где концептуальные требования менее настоятельны.

Это усилие повлекло за собой предъявление довольно значительных требований к физическому организму. С самого начала своих записей я едва сушествовал в сфере действия и ощущения. Вследствие этого они были обеднены, но потом многое перепало и на их долю за счет Перехода. Это просто иллюстрирует важность эффекта сосредоточения. Высшее Сознание в большей или меньшей степени бесформенно и по своему характеру является всеобщей силой, которую можно сделать действенной в любом направлении, куда бы Ее не устремляли. До сих пор я сосредоточивался в основном в сфере мысли и соотнесения сознания; и вполне естественно, что именно в этой области и были отмечены основные эффекты. Я сам сознательно выбрал такой путь, так как это область, к которой естественно тяготеет мой интерес. У других же, с иной конституцией, этого бы не было.

* * *

В заключение я хочу выразить свою высокую признательность Той, которая шла вместе со мной в этом поиске древнего, но вечно нового Мира; того Мира, который является в то же время и Источником, и последним Домом всех существ. Завершенное человеческое существо есть мужчина и женщина вместе, но на этом объективном уровне познания подлинная гармония этих двух начал не бывает воплощена в одном. Так что в этом мире самое лучшее, чего можно достичь, одним не достигается. Мужчина и женщина по природе своей отличаются друг от друга особыми способностями, и то, что явно верно здесь, имеет свою высшую аналогию в более высоком Мире. Тогда как естественное побуждение мужчины — страсть к Свободе, женщина глубже понимает и лелеет форму. Этому ее дару соответствуют великие принципы Освобождения и Сострадания. Природе исключительно мужского принципа ни в коем случае не свойственно отвращаться от Освобождения на простор великий и вольный. А женская природа никогда не забывает о нуждах воплощенной формы. Это именно Женщина в таких Мужчинах, как Будда и Иисус, сделала их Учителями Сострадания, а Мужчина в них сделал их победителями Мары. Освобождение какой-то индивидуальной души есть лишь частичное достижение, ибо благо единиц не есть освобождение человечества. Об этих-то других мужчина может легко забыть, но женщина не забудет никогда.

В течение многих лет Шарифа никогда не позволяла мне забыть безмолвного взывания страждущих душ, тогда как, предоставленный самому себе, я согласен был бы соединиться с одним лишь Пространством. Таким образом, если в тот последний момент, когда сознание Освободилось в Высокой Беспристрастности, и было слишком поздно принимать какое-то подлинно новое решение, ибо Там нет никаких желаний, — то решающими для моего возвращения к деятельности были именно слова и любовь Шарифы, которая никогда не забывает о других. В этой книге есть небольшое стихотворение о Сострадании, которому я дал слова, а Шарифа — Душу. Вполне вероятно, что сам я никогда не позаботился бы воплотить в слова то, что здесь написано, а скорее уплыл бы в Сознание, дающее Высшее Удовлетворение. Так что если эта книга имеет ценность для других человеческих душ, если благодаря ей и другие странники отправятся на поиски Великой Жемчужины, то пусть они благодарят больше всего Ту, которая никогда о них не забывала. И хотя я и использовал в этой работе определенное умение и преимущества образования, но был слишком уж склонен держаться в стороне и не прилагать усилий. Однако сострадание, излившееся из ее сердца, никогда бы не допустило этого. Так что эта книга выходит как наш общий дар тем, кто душою, утомленной и истомившейся в сетях и лабиринтах Сансары, предчувствует Свет.

Пусть Мир и окончательная победа придет к тем, кто, увидев пустоту жизни внешней, жаждет Жизни Вечной.

ОМ ТАТ CAT

Приложение 1

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Немногим более двух лет прошло со времени завершения написанного до сих пор. Хотя моим намерением была немедленная публикация, тем не менее по тем или иным причинам ее каждый раз приходилось откладывать. Но с другой стороны это обстоятельство оказалось удачным, поскольку такая отсрочка предоставила мне возможность взглянуть на весь этот цикл с точки зрения временной дистанции. В результате сейчас я могу дать более объективную оценку всего происшедшего, чем в то время, когда я был захвачен свежестью нового Присутствия. К тому же я посвятил значительное время поиску восточной и западной литературы, имеющей отношение к метафизическим состояниям сознания. Как я уже отмечал, в этом Преображении были некоторые новые черты, к которым предшествовавшее изучение меня не подготовило. К счастью, благодаря недавним переводам и публикациям извлечений из Северного Буддийского Канона, попавшими мне в руки за этот промежуток времени, я получил нечто вроде объективного подтверждения Преображенного Сознания. Я полагаю, что краткое изложение этой оценки и этого подтверждения будет ценным для заинтересованного читателя. Так что я включаю их как приложения к этой книге.

Вполне естественно, что западный ученик, воспитанный в естественно-научной традиции, потребует научного подхода к любому материалу, который он намерен серьезно обсудить. К несчастью, непосредственные или сокровенные элементы сознания не поддаются такому подходу, так как наша наука ориентируется исключительно на объективный материал. Ценность и смысл — суть такие элементы сознания, которые нельзя наблюдать. Их можно осознать путем интроцепции, но это абсолютно частное дело каждого. Невозможно с помощью западного научного метода наблюдать внутреннее сознание какого-либо индивидуума иначе как внутреннее сознание самого себя. Объективное поведение индивидуума, который заявляет о реализации какого-то необычного внутреннего состояния сознания, можно наблюдать в научном смысле, но только самый грубый экстраверт стал бы утверждать, что эти внутренне реализованные ценности и смысл можно измерить и адекватно оценить путем изучения наблюдаемого поведения. Так что вопрос подтверждения или опровержения любого засвидетельствованного внутреннего состояния сознания полностью выпадает из сферы методологической техники западной науки. Однако я могу лишь посочувствовать нежеланию критически настроенного западного ученика принимать заявления относительно мистических состояний сознания на основании одной лишь веры. Со своей стороны, я ни от кого не требую слепо верить, я прошу лишь быть непредубежденным. Единственным окончательным подтверждением может быть только непосредственное осуществление. Все, что я или кто-то другой можем сделать, — это построить какое-то допущение, которое будет достаточным, чтобы привести ученика к поиску личного подтверждения. Это последнее заявление определенно верно в отношении ученика, который подходит к этому предмету исключительно в духе критически-интеллектуальном. Если же, с другой стороны, искатель пожелает рискнуть на основе веры в духе истинного первоиссле-дователя, для него можно сделать нечто большее. В тексте я говорил о влиянии индукции или «заразительности». С тех пор у меня был довольно обширный опыт в отношении этого влияния, и я даже нашел его более мощным, чем предполагал тогда. Во многих случаях, когда я спонтанно или сознательно входил в поле этого Потока, чуткие индивидуумы, присутствовавшие при этом, в той или иной степени вовлекались в то же Поле. Я обнаружил несколько письменных свидетельств об этих индуцированных состояниях, и во многих случаях был удивлен их мистической глубиной. Я располагаю множеством описаний, которые ничуть не уступают тем, что приводятся у Бекка в «Космическом Сознании» или у Вильяма Джеймса в «Многообразии религиозного опыта». Вот и метод индивидуального подтверждения, который соответствует некоторым требованиям научного контроля.

Но строго научная методика требует, чтобы сам наблюдатель стоял в стороне от того, что он наблюдает. Как известно, для многих целей эта отстраненность действительно имеет огромное значение. Но этот принцип вполне применим лишь в Отношении строго научного материала, но ни в коем случае не к содержанию самого внутреннего сознания. В этом последнем случае наблюдатель должен стать собственным Объектом. Далее, он должен допустить для себя в качестве наблюдателя занимать более низкое положение в сравнении с Собой наблюдаемым. Вероятно, это покажется некоторым ущемлением гордости научного ума, ибо типичный ученый отличается явным комплексом превосходства относительно своей способности наблюдения. Едва ли возможно для чисто научного ума обрести в этом отношении подлинное смирение. Однако при наличии такого Смирения становится возможным исследовать даже Трансцендентный Уровень Сознания.

Но даже для стороннего наблюдателя я нашел по крайней мере одно любопытное явление, связанное со внутренним содержанием сознания. Это феномен психофизического жара, на который я обратил на внимание в первые же дни после Перехода. Я чувствовал Огонь как Присутствие, но благодаря отождествлению себя скорее с этим Огнем, чем с организмом, сам редко испытывал физическое ощущение тепла. Огонь сам для себя не горяч, но те, кто был рядом со мной, очень скоро начинали отмечать ощущение тепла, иногда настолько сильное, что оно становилось для них не таким уж комфортным. К этому феномену я не был подготовлен предшествовавшим обучением. С тех пор я нашел несколько упоминаний о нем в тибетском буддизме, но там это была сознательно развиваемая способность в целях весьма практичных — защиты от сильного холода. Аскеты, живущие в пещерах выше полосы лесов, должны были иметь какую-то защиту от холода и гибели. Но у меня не возникало и мысли стремиться к этому феномену, так что он был абсолютно спонтанным. Примечательно, что этот эффект испытывали главным образом те, кто был вблизи меня, а не я сам. Далее, это не какая-нибудь галлюцинация и не следствие внушения. Часто наблюдалось заметное покраснение или капли пота. Вдобавок тело такого субъекта становилось горячим на ощупь. Это, однако, странное тепло. Для руки поверхность тела может и не казаться явно теплой, скорее это чувствуется в предплечье, немного выше запястья. Я чувствовал подобное тепло, когда касался зажима высокочастотного тока. Сам зажим казался холодным, а рука остановилась теплой.

Так вот, в этом эффекте психофизического тепла есть нечто, заслуживающее научного изучения. Что это такое? В чем его причина? Что касается меня, то я убежден, что здесь мы находимся в присутствии проявления Либидо в том смысле, в котором этот термин использовал д-р Юнг в своих последних трудах. Но к своему удовлетворению я убедился, что это сила, которая подвластна значительному сознательному контролю. В тибетских руководствах по йоге для развития этого феномена приводится довольно сложная техника, отчасти состоящая из принятия определенных поз и некоторых дыхательных упражнений. Есть там также довольно сложные ритуалы и целый перечень соответствующих зрительных представлений. Для меня все это оказалось ненужным. Часто побудительной причиной бывала довольно отвлеченная философская дискуссия. Появлялся эффект тепла, и большинство присутствовавших испытывали его. Что касается меня, то сам я часто даже не замечал этого явления, заботясь лишь о содержании развиваемой мысли. Раньше на философских дискуссиях, на семинарах или в университетских философских клубах я никогда не испытывал ничего подобного и не слышал, чтобы кто-нибудь свидетельствовал об этом. Нет, тепло это является индикатором присутствия чего-то большего, чем просто новое содержание сознания. Я повторяю: это нечто такое, что можно наблюдать и следует изучать.

* * *

В настоящее время, через два с половиной года после знаменательного дня 7-го августа, Врата Сознания, которые тогда отворились, все еще остаются открытыми. Однако есть и некоторая разница.

Вначале Высшее Сознание занимало положение основного фокуса моего индивидуального сознания. Теперь же Оно больше походит на некоторую периферическую матрицу за основным фокусом осознавания и вокруг него, а этот фокус в свою очередь большую часть времени занимает что-то вроде промежуточной зоны между относительным и неотносительным. Я в состоянии обращаться как в ту, так и в другую сторону, но никогда уже не бываю настолько полно, как прежде, занят тем или иным видом сознания. В беседе о Высшем Сознании, даже когда я пребываю в Потоке, мое личное сознание больше занято проблемой ситуации, чем непосредственными ценностями самого Высшего Сознания. Подходящее для такого функционирования физическое состояние требует очень тонкого равновесия и определенного волевого усилия. То есть в таких случаях никоим образом не может быть никакого самоотречения ради эмоциональных или интеллектуальных ценностей сознания. Я располагаю несомненными свидетельствами, что многие, поступая именно так, обрели явно более высокие ценности. Лишь иногда я испытывал состояния, граничащие с экстатическим трансом, обычным же является переживать экстатические или духовные ценности без всякого транса. Работая на кафедре, я явно меньше попадаю под действие экстаза, чем некоторые студенты. В таких случаях деловое рабочее усилие занимает гораздо большую часть моего личного сознания.

Я вижу, что Высшее Сознание отчасти спонтанно, а отчасти находится под контролем воли, которую я могу. направлять. Переход от относительного к неотносительному функционированию довольно тонок. Предварительным условием является покой эмоций. Любое заметное нарушение моего эмоционального состояния сводит к нулю весь мой контроль. Однако восстановить равновесие не составляет труда. Все, что требуется, — это некоторое усилие воли, которое быстро снимает эмоциональное возбуждение. Тогда для установления принципиального покоя и непривязанности необходимо лишь переключение фокуса сознания.

Нужно, как будто, только намерение сделать это плюс соответствующее приложение воли. Я вижу, что описать этот процесс в деталях абсолютно невозможно, но в этом нет ничего удивительного, так как я в равной мере оказываюсь неспособен описать процесс возбуждения мышц руки, когда я стремлюсь выполнить какую-нибудь физическую работу. Гораздо легче двинуть рукой, чем описать все физические процессы, входящие в это действие. По моему, положение тела или любых его частей не играет абсолютно никакой роли, просто телу должно быть достаточно удобно, чтобы не отвлекалось внимание. Я не обращаю никакого внимания на дыхательный процесс. В самом деле, те эксперименты, которые я проделал с тантрическими методами, были почти безрезультатны. Я также нахожу совсем ненужным распевание мант-рамов, хотя при случае я с успехом пользовался некоторыми мантрами, но следует отметить, что только мантры, передававшие смысл, с которым я уже согласился интеллектуально, имели какую-то ценность. В общем, когда я пользовался этим методом, то убедился, что наиболее эффективны те афоризмы, которые я составлял сам.

Иногда поворот этого «переключателя» происходит без всякого намерения со стороны моего личного сознания. При размышлении, чтении или беседе о Высшем Сознании это чаще происходит, чем нет. Иной раз я настолько занят содержанием данной мысли, что другие сознают этот поворот прежде меня. Я могу продолжать этот процесс мышления и после такого поворота, но мысль принимает более значительную глубину, хотя скорость ее оформления заметно замедляется. Возникает необходимость «идти потише», чтобы избежать нарушения очень тонкого равновесия.

Обратное переключение от неотносительного Сознания к относительному функционированию также находится под моим контролем, но процесс «нисхождения» является более постепенным. В этом есть нечто сходное с остаточным магнетизмом. Кусок железа можно почти мгновенно намагнитить, пропуская электрический ток по проволочной спирали вокруг него, но некоторая степень намагниченности может какое-то время оставаться и после выключения тока.

Поле Высшего Сознания предъявляет некоторые требования и к организму. Что-то вроде рабочего усилия влечет за собой в результате неуловимо тонкое утомление. Мудрость требует, чтобы такое усилие ограничивалось психофизическими ресурсами организма. Однако я должен сказать, что мой общий физический тонус в настоящее время намного выше, чем два года назад.

Я предпочитаю пользоваться методами, которые открыл или видоизменил сам. Не могу сказать, является ли это общим правилом или же особенностью моей психической организации. Во всяком случае, я вижу, что вопрос техники весьма индивидуален.

Что касается локализации моего личного сознания, то оно как бы находится в очень уединенном месте. В некотором смысле я нахожусь между двумя мирами, один из них — Царство Экстаза, другой — мир скорби. Последний есть мир обычного сознания. Я проникаю взором в этот низший мир гораздо яснее, чем когда-либо прежде. Я вижу такую нечистоту, которую вряд ли раньше мог себе представить. Эмпирическая человеческая природа — ужасно несовершенная вещь. В самой сущности всякого человеческого существа есть Драгоценный Камень, но очень часто он сокрыт грязной оправой. Драгоценность эту следует ценить и уповать на нее, а не на внешнюю человеческую природу. Видеть все реально — очень мучительно, и я не рекомендую такого видения тому, кто высшие ценности полагает в своем личном удобстве. Это было бы поразительно для того, кто не имел никакого проблеска видения той Драгоценности, если, конечно, он не любитель грязи. Единственное, что говорит за такую жизнь между мирами, это предоставляемая здесь возможность что-то сделать с этой грязью. Внутренний Огонь способен настолько преобразить физическую грязь, что и она может стать сопричастной той Драгоценности. Весьма знаменателен тот факт, что бриллиант химически — то же, что и зола, и что рубин есть соединение самого обыкновенного металла и самого обыкновенного элемента, которые являются основными компонентами самой обычной глины. Это уединенное место — место скорби и Радости. Оно объединяет качества, которые имеют склонность разделяться, и позволяет изливать Радость, приемля в то же время дар скорби. Бесполезно делать вид, что эта функция уютна, хотя это и приносит глубокое удовлетворение. Вовсе не уютно видеть, как люди сеют семена скорби, когда иная радостная Жизнь у них прямо под рукой и только ждет своего признания! Совсем не уютно стоять и ждать, пока скорбь и страдание сыграют свою очищающую роль. Совсем не уютно противиться желанию оставить навсегда этот пустой и мрачный мир. И все же, что еще можно поделать, когда знаешь, что располагаешь средствами освобождения, которые могут изменить состояние немногих или даже многих, кто примет их?

* * *

В тексте я уже отмечал, что в Постижении, которое я назвал здесь Высокой Беспристрастностью, было реализовано такое Сознание, к которому я не был подготовлен даже теоретически. Единственная форма представления, которую я нашел сколько-нибудь адекватной этому Состоянию, ставила Нирвану в соответствие с объективной вселенной, т. е. сансарой; тогда как прежде я был убежден, что Нирвана — это абсолютно безотносительное состояние. Мое интуитивное восприятие на уровне этого Высокого Познания было очень ясным, но интеллектуально я жаждал подтверждения. Поиски в прежних источниках закончились неудачей, и лишь позднее, когда я получил тибетскую «Книгу мертвых», «Тибетскую йогу и Тайную Доктрину», изданные Эвансом Венсом, и «Библию буддизма», изданную Дуайтом Годаром, я наконец нашел то подтверждение, которое искал. Совершенно очевидно, что буддийское Озарение не тождественно Нирваническому состоянию, которое есть просто противоположный полюс объективного сознания, а является еще более глубоким Сознанием, которое ни объективно, ни субъективно. В настоящее время мне кажется, что простая логика может ясно показать, что это окончательное Сознание Синтеза не может занимать полярное отношение к объективному миру. Это должно быть то, что в равной мере включает или аннулирует оба полюса, заключая в себе, таким образом, как субъективность, так и объективность. Однако в свое время мне не удалось вполне разобраться в своих мыслях по этому поводу, и я таким образом вынужден был ждать реального Осознания прежде такого открытия. Как много времени пропало из-за интеллектуальной лени!

Окончательное Сознание Синтеза выше мышления, чувства, ощущения и интуиции, но зависит от функции иного рода, которая просто не признается в западной психологии и философии. Буддийское наименование для этого вида сознания — Дхиана, что гораздо больше, чем «медитация» (размышление) в обычном понимании этого термина. Это скрытая функция сознания, которая до сих пор редко бывала активной у людей. Ее изучение абсолютно вне сферы понимания методики западной психологии, поскольку последняя ориентируется скорее на наблюдение, чем на интроспекцию. Но можно соответствующими средствами пробудить Дхиану к действию, и в ней-то одной и есть Врата Озарения. Действие Дхианы — это тайна. Инструкции по практике Дхианы существуют, но все это лишь вспомогательные средства, которые могут быть полезны для одного психологического типа и совершенно не помогают другим. Просто невозможно описать основные законы, направляющие действие Дхианы, а косвенные вспомогательные средства, которые срабатывают для какого-то одного психологического типа, может быть, придется радикально изменить применительно к другому.

Психическая структура индийцев, и особенно китайцев, коренным образом отличается от нашей. Отсюда, простой перенос на Запад методик, успешных на Востоке, будет использованием «того» метода не с «тем» человеком. Только сочетание «того метода» с «тем человеком» работает. Это означает, что для Запада вся проблема создания эффективных косвенных средств должна решаться в новых терминах, на новом языке.

Мы должны воспользоваться способностями, которые больше всего раскрыли, а не ставить себя в зависимость от тех, которые, будучи сильно развиты на Востоке, у вас — слабы. На сегодня это ведущая проблема.

Но хотя проблема метода меняется в соответствии с типом и даже индивидуумом, тем не менее цель — вечно одна и та же. Не нужно быть мистиком, чтобы понять, что так и должно быть. Сам факт, что мы инстинктивно объединяем всех людей, называя их человечеством, и всех существ в общем понятии живого, обнаруживает неосознанное признание единства, кроющегося в основании всего этого. И только вследствие этого единства люди могут общаться друг с другом и быть понятыми вообще. Таким образом должен быть какой-то общий знаменатель, и всякий, кто найдет этот общий знаменатель — не важно кто бы и где бы он ни был — найдет одно и то же. Этот Общий Знаменатель и есть Цель Дхианы.

Неизбежно Общий Знаменатель безымянен, поскольку подлинное наименование всегда подразумевает определение. Его можно представить символом, но такой символ просто указывает на неопределимую Реальность. Такая необходимость должна также быть ясной, ибо определение есть лишь то, что можно постигнуть мышлением, и, следовательно, оно меньше мыслительной способности. С другой стороны, То, что постигает саму мыслительную способность, а равно и все прочие функции сознания, всегда выше каких бы то ни было функциональных ограничений. Существует несколько символов Безымянного. В первую очередь я назвал Его Высокой Беспристрастностью. Впоследствии я называл Его «Сознанием без объекта», которое есть также «Сознание без субъекта». Но никто не может реально мыслить такое Сознание, ибо тогда Оно тут же стало бы объектом — чем-то, постигаемым субъ-ектно-объектным сознанием. В буддизме Оно известно как Шуньята, и это по-разному переводилось как Пустота или То. О Нем часто говорят как о Дхарма-кайе. Китаец символизирует его словом Дао. Быть может, таким же хорошим символом, как и другие, является пространство, если имеется в виду то пространство, на которое не влияет присутствие или отсутствие в нем какой-то вселенной. Таким образом, пространство эйнштейновской относительности не могло бы служить подходящим символом, поскольку на него оказывает влияние присутствие или отсутствие концентрации материи.

Опознание Общего Знаменателя под разными символами по большей части есть дело интуиции, но этому помогает наблюдение за тем, как именно они используются и что при этом говорится относительно соответствующего Сознания. Я очень легко нашел, что как Дао, так и Шуньята имеют то же самое символическое соответствие, что и «сознание без объекта и субъекта». Но хотя я вполне согласен с основной сутью Даоистского и Буддийского Озарения, я часто нахожу логические подходы людей Востока далеко не убедительными. Есть основания приписать многие из этих затруднений специфической организации китайского ума, так как, насколько мне известно, все самые глубокие буддийские философские утверждения сначала были переведены с санскритского на китайский или тибетский, а английский перевод был сделан с того или иного из них. Так вот, концептуальные процессы китайцев в корне отличаются от наших. С одной стороны, они заключают в себе гораздо больше чувственного богатства, чем наш концептуализм; но с другой стороны им в особенности недостает понятий, необходимых для абстрактного мышления. По Линь-Ю Цзяню, у китайцев никогда не была развита высшая математика, да и не могла быть развита без радикального изменения китайской концептуальной основы. К тому же китайский гений, в отличие от индийского, всегда был слаб в отношении метафизики. Что же, в таком случае, должно было произойти, когда оформление венца интуиции самой метафизической из рас переводится на китайский язык? Кажется неизбежным искажение мыслимого смысла. Затем, когда в завершение всего этого происходит дальнейший перевод с конкретного китайского представления в абстрактную форму западного языка, кажется неизбежным искажение самой сути.

При непосредственном переводе с санскрита проблема не столь велика, хотя все-таки существует трудность, возникающая из перекрестной передачи духа метафизического в плане неметафизическом. Однако рационализм Шанкары в достаточной мере подобен нашему мышлению, чтобы быть переданным вразумительно. Но с точки зрения нашего современного концептуального стиля Шанкара далеко не удовлетворителен. Его метод рассуждения слишком схо-ластичен, а схоластика вышла у нас из моды уже лет двести-триста назад. Кроме того, проблема Шанкары была слишком упрощенной в сравнении со своей аналогией на Западе, поскольку он мог выставлять свои доводы для общины браминов со ссылкой на ведические источники. Мы, люди Запада, не приемлем традиции Вед, и таким образом аргумент Шанкары подорван в самом основании, насколько это касается действенности его на Западе. Следовательно, весь подход к Дхиане в форме, которая будет приемлема для западной психики, должен быть сделан из нового материала.

За истекшие два года я немало времени посвятил этой проблеме, которая и сейчас занимает центральное место в моем сознании. У меня готовится другая работа, в которой, полагаю, я внес определенный вклад в этом направлении. Я считаю, что по крайней мере некоторые фазы сознания на Западе сейчас достаточно подготовлены. В настоящее время «Психоанализ» д-ра Юнга представляет собой реальный подход к этой проблеме, но никакое заявление одного человека не может быть исчерпывающим. Однако «Психоанализ» подходит к самым Вратам, по крайней мере в лице своего главного представителя.

Я убежден, что величайшее достижение западного гения состоит в развитии абстрактной мысли, венцом которой является высшая математика. Освобождение мысли от зависимости от чувственного образа — дело огромной трудности. Пока мысль не обрела такой способности, она не в состоянии проникнуть в Царство Безобъектного сознания. В таком случае, если понятно, как много сделано в этом направлении в области высшей математики, легко видеть, какой могучий инструмент для практики Дхианы мы упустили.

В моем собственном опыте мысль на уровне Безобъектного Сознания была возможна благодаря использованию интеллектуальных способностей, раскрытых в результате многолетней математической дисциплины. Требования, предъявляемые к воображению, вполне соответствовали тем, что необходимы для изучения систем высшего анализа и неэвклидовой системы геометрии. Я полагаю, что очищенный таким образом западный интеллект на высшем уровне своего развития может перенести мысль дальше в Сферу Глубинности, чем это было возможно до сих пор, ибо мысль здесь больше не «преграждается» чувством.

То, что я говорил до сих пор, относится к одному «крылу» Озарения. Полное Озарение требует развития Эроса, равно как и Логоса. Как раз в раскрытии Эроса Запад слаб в особенности. Сильный акцент на Любви в христианстве является психологическим доказательством этого. Только люди, слабые в любви, нуждаются в подобном акцентировании принципа Эроса. В этом мы видим компенсирующее действие неосознанного момента в психике. Наша любовь слаба, и в своих проявлениях часто бывает просто сентиментальной. Иначе развитие нашего интеллекта не было бы столь разрушительным — черта, хорошо иллюстрируемая положением в мире с 1914 года. Вследствие нашей слабости в раскрытии Эроса практическая Дхиана должна будет ориентироваться на соответствующую компенсирующую дисциплину. Ибо одностороннее Озарение посредством понимания будет слабым в Сострадании, и таким образом не достигает высших возможностей. Однако с перспективы одностороннего Озарения можно направить необходимую дополняющую фазу действия воли на скрытое семя Любви.

Культивирование высшей Любви очень трудно, так как для чувства гораздо сложнее добиться отрешенности от объекта, чем для мысли. Это очень высокое достижение — быть способным излучать Сострадание без мысли о награде и с готовностью предоставить полную свободу объекту своей любви. И все же, пока Любовь не достигла этой высоты, она остается сентиментальной. А для того, кто любит сентиментально, Сострадание может показаться холодным, хотя на самом деле Оно есть тепло истинного Солнца.

Именно потому, что функция мысли наиболее развита на Западе, я считаю, что интеллект должен быть ведущим в западной Дхиане. Но его следует воспитывать с тем, чтобы он не оставлял более слабым Эрос. Здесь-то и столкнется Запад со своим величайшим испытанием. Ибо скаковая лошадь и осел не составят хорошей упряжки. Да, здесь-то и будут у Запада свои заботы. Я чувствую, что конфликт этот и есть то самое место, где психоаналитики окажут нам огромную помощь при условии, что они будут достаточно одухотворенными.

* * *

Осведомленным последователям традиционных учений может показаться самонадеянным, что я вынужден подвергнуть сомнению старые методы и прибегать к новым символическим интерпретациям. Но в ответ тем, кто так считает, можно привести лишь слова признанных Мудрецов. Всякое цепляние за традиционный метод и традиционное толкование есть лишь тонкая форма привязанности и, следовательно, — препятствие к Озарению. Любой метод, который работает, прагматически оправдан, и ни один метод как таковой не является чем-то священным. Затем, по поводу толкования, я вынужден лишь напомнить тот факт, что нет такой вещи, как исключительно верная символическая интерпретация немыслимой Реальности. Какой-нибудь обоснованный символ вследствие привязанности очень легко может обрести силу еркгической догмы. Кроме того, обоснованность символа — дело относительное. Хотя немыслимая Реальность вечна, тем не менее любой символ есть некая временная сущность и подвержен как таковой процессу старения. Влияние всякого символа соответствует особому психическому комплексу эпохи и народа. Именно тот символ наиболее эффективен, который служит лучшей коррективой психического комплекса в данной ситуации. Символы предназначаются не для Тех, кто Пробудился, но для тех, кто нуждается в коррекции их теперешних состояний сознания.

Хотя есть много действенных символов, имеющих совершенно различный вид, тем не менее все они имеют некоторые общие черты. Важнейшую общую черту легко можно передать в абстрактных терминах. С этой целью я обращу ваше внимание на простой логический принцип. То, что можно испытать или о чем можно подумать, существует по контрасту со своей противоположностью. Иначе говоря, никакой отдельный элемент сознания невозможно изолировать из всей полноты сознания. Всю вселенную всякого возможного опыта или мысли можно условно разделить на: объект, состояние или функцию — и их противоположность. Обозначим любой такой объект, состояние или функцию буквой А, и тогда вся вселенная возможного опыта или мысли есть либо «А», либо «не А». Но окончательная Реальность Озаренного Сознания не скрывается ни в одном из этих разделений, и таким образом мы говорим, что она есть ни «А», ни «не А». Можно всю жизнь посвятить перечислению возможных достоинств «А» и применению этого принципа в каждом индивидуальном случае, но весь смысл, который извлекут в результате таких трудоемких усилий, уложился бы в двух вышеназванных положениях. Такова сила абстрактной мысли. Если почитать наиболее философские из буддийских сутр, то обнаружится, что множество страниц посвящено детализированному приложению указанного принципа с почти бесконечным повторением. Несомненно, повторение создает мощный психологический эффект, но сущность всего этого можно передать логически в одном-двух положениях.

Тогда что же есть то, что не есть ни «А», ни. «не А», если придать «А» любое мыслимое или испытываемое достоинство? Для самого мыслителя оно вообще похоже на ничто. Потому его зовут Пустотой, ибо так оно представляется сознанию, привязанному к относительному. Но если пройти через Врата Дхианы, оно оказывается принципиальной Полнотой, абсолютно выше постижения всякого возможного опыта или мысли. Современная субатомная физика предоставляет нам иллюстрацию, которая так же хороша, как и любая из мне известных. Когда две материальные сущности, из которых одна есть как раз отрицание другой, такие как позитрон и электрон, приводятся в столкновение, результатом является их взаимное уничтожение. На их месте остается вспышка излучения, которая распространяется неограниченно по всему пространству. Теперь, если бы наша способность физического наблюдения была ограничена областью позитрона и электрона, мы могли бы заключить, что результатом этого соединения было абсолютное уничтожение. Но сейчас мы можем видеть, что это не так, а вернее — что разрушение материи в одном состоянии имело следствием свое продолжение в совершенно ином состоянии. Таков же эффект взаимного аннулирования всех дихотомий опыта и мысли. Вспышка излучения, которое неограниченно распространяется по всему пространству, является символом Озаренного Сознания.

С учетом сказанного в двух последних абзацах, становится понятным разумное объяснение разных методов практики Дхианы, а равно и основание разных символов Благородной Истины. Но хотя это разумное объяснение просто, практика обычно очень трудна. Достигнуть такого взаимного аннулирования практически значит вызвать мистическую Смерть, а это всегда требует веры и мужества. Возможно также, что успех будет иметь результатом индивидуальную бессознательность. Отсюда, действительную практику Дхианы можно рекомендовать лишь тем, кто к ней готов. Сущность такой подготовки состоит в развитии способности удерживать сознание обособленно от всех объектов. Этот вид Сознания присутствует всегда, как бы окружая функционирование относительного сознания. Его можно изолировать путем самоанализа, когда наблюдаешь фантасмагорию появления и исчезновения объектов в потоке времени. Это то, что остается неизменным во всех переменах. Когда сознание наше научилось обращать свой фокус на эту вечно-присутствующую Матрицу Сознания, так что Сознание это само становится собственным объектом, способность оставаться индивидуально сознательным при таком взаимном аннулировании приобретена. Тогда настало время для перехода от воплощенного к Лучистому Сознанию. Нет ничего проще всего этого, и тем не менее нет ничего труднее.

Приложение 2

СЛОВАРЬ

Адвайта — (ск - прим. (ск) после слова означает, что слово это санскритское) — Термин, относящийся к школе ведантистов, основанной Шанкарой. Буквальный смысл — «недвойственный». Обычно — система мысли, созданная Шанкарой. Считается наиболее монистической из всех философий. Однако в строгом смысле внутренняя суть этой философии ни монистична, ни не монистична. Отсюда правильнее назвать ее недуалистичной.

Амброзия. — В греческой мифологии — небесная субстанция, способная даровать бессмертие (слово это значит — «бессмертный, неумирающий»). Часто понимается как некая пища или напиток. Санскритский эквивалент — Амрита. В обычном употреблении слово это используется в фигуральном смысле. Однако в нашей книге это не так. Амброзия есть реальная Субстанция и в то же время Сила и Трансцендентное Сознание, в котором субъект и объект слиты воедино. Всякое подлинно глубокое проникновение в это Трансцендентное Сознание приведет индивидуума к непосредственному слиянию с этой Амброзией. Она отличается свойством явной вещественности и в то же время — текучести. Но Она текуча в каком-то смысле так, как текуче электричество, более, чем обычный газ или жидкость. Легко понять, почему в качестве олицетворяющих Ее символов предлагается Вино, затем Чаша, Святой Грааль. Таким образом, поиск Святого Грааля есть поиск Бессмертной Жизни. Кровь или Царская Кровь — другой символ, передающий тот же смысл. Здесь имеется в виду жизнь, что в отношении Царской Крови явно значит — Бессмертная Жизнь. Символизм Господней Вечери имеет непосредственное отношение к Амброзии. Хлеб олицетворяет вещественность, а вино или кровь — текучесть, жизнедающее начало. Войти в Космическое Сознание — значит вкусить Амброзии, что дарует Бессмертие, хотя это и ни в коей мере не весь Ее смысл. Кроме того, это не просто первоначальное бессмертие, в котором участвуют все вещи, но бессмертие, связанное с самосознанием, а следовательно — индивидуальное. Это бессмертие приобретается человеком, а не просто автоматически наследуется. В этой книге об Амброзии часто упоминается как о Потоке. В психоанализе д-ра Юнга термин «либидо» приобретает в своем наиболее утонченном развитии значение, которое приближается к смыслу Амброзии. Таким образом становится возможным считать Либидо Божественным.

Ананда (ск). Буквальное значение — блаженство, радость, счастье. Это определенный аспект амврозии. Отсюда выражения «поток радости», «поток блаженства» и т. д. Одно из замечательных свойств Высшего Сознания состоит в том факте, что разные качества, в которых Оно проявляется субъ-ектно-объектному сознанию, не разделены четко, а смешаны, слиты. И Блаженство, Бессмертная Жизнь, Знание в высшем смысле не есть три отдельных факта, но скорее — три аспекта одного факта, или Реальности. Ананда, однако, ближе стоит к чувствам, чем к познавательной способности. Отсюда трансцендентность, достигнутая в первую очередь через чувства, проявляется больше всего как Блаженство, чем как Знание, но такое разделение здесь не является абсолютным.

Атман (ск). «Самость», «Я», «Я есмь» и «Субъективный момент сознания». В высшем смысле это вселенский Дух или Высшая Душа вселенной. Когда подчеркивают этот высший смысл, обычно пользуются термином «параатман». Атман иногда употребляется в смысле «божественная монада», или седьмой и высший принцип в человеке. Бывает, однако, иное использование этого слова в менее высоком смысле, когда этот термин прилагается к личному эго. Учение Гаутамы Будды об анатмане в более доступном смысле относится к личному эго и доходит до отрицания самосущности этого эго. Однако, есть более высокий метафизический аспект учения об анатмане, которое составляет одну из самых древних и глубоких идей во всей метафизической мысли. Внешне кажется, будто анатман Будды и Атмавидья, или Знание «Я» Шан-кары, заключают в себе противоречие. Однако это не так, поскольку это вопрос различных акцентов, а также подхода к одной и той же Трансцендентной Реальности. Атман Шанкары здесь пишется с большой буквы, а «анатман» Будды — с маленькой. Это дает ключ к примирению этих двух учений. Однако внутренняя суть учения Будды глубже, чем у Шанкары, но это труднее понять.

Авидья (ск) — Неведение или противоположность подлинного Знания. Это не есть неведение в обычном смысле отсутствия информации. Всякое сознание или знание, как бы высоко оно ни было развито, будучи ограниченным субъектно-объектной множественностью, есть Авидья. Лишь Те, кто пробудился к Высшему Сознанию, Трансцендировали (превзошли) Авидью, или неведение. Авидья — это подлинная причина человеческих страданий, рабства и зла. Точно так же они уничтожаются, когда уничтожено Неведение.

«Бхагавад Гита» (ск) — одно из наиболее известных индийских религиозных писаний. Она написана почти целиком в форме диалога между Кришной, который олицетворяет собой «Я», Атмана или Космическое- Сознание, и Арджуны, символизирующего эгоистического человека действия. Дает краткое резюме Путей, которыми можно достигнуть единения, или Йоги. Одно из самых важных руководств, указывающих Путь к Космическому Сознанию.

Будда (ск). Буквально — «озаренный». Это Озарение есть Трансцендентное Знание в самом высоком смысле. Это Состояние Знания, в котором истинное «Я» познается как оно есть. Это Сознание, которое обособлено от всего преходящего и конечного, или просто феноменального. Состояние Будды — Высшее Состояние Святости.

В буддийской общине есть обычай называть человека, который достиг Озарения, Буддой. Как Будда наиболее известен Гаутама, принц из Капилавасту после своего Достижения, но были будды и до него, достигли Озарения с тех времен и другие. Но тот, кто родился Гаутамой, является величайшим из будд, появлявшихся в исторические времена.

Буддизм — название, данное религиозному движению, истоки которого — в жизни и учении великого Будды. Но говоря более строго, буддизм означает неизменное учение или Дхарму, которая кроется за всем, что преходяще.

Буддхи (ск). В микрокосмическом смысле это — Духовная Душа человека и инструмент Атмана, или Духовного «Я». Буддхи можно считать также развоплощенным Разумом, Основой распознавания, различения и способностью постижения Чистого Смысла. Это также Сострадание в самом высшем смысле, самая Душа Закона Гармонии и Равновесия. В Макрокосмическом смысле Это — Вселенская Душа.

Чит (ск). Отвлеченное (абстрактное) сознание. Чистое Сознание, которое не является сознанием какого-либо объекта.

Чела (ск). — Ученик. Отношения чела со своим гуру гораздо ближе, чем отношения ученика и учителя. Фактически эти отношения самые близкие из всех человеческих отношений. Хотя чела обычно получает большее или меньшее количество наставлений (инструкций), основная роль гуру — произвести преображение в сознании чела, чтобы в нем могло пробудиться то, что называют «Космическим Сознанием».

Сознание — в самом непосредственном смысле — состояние сознания. В широком, хотя и в менее распространенном смысле, сознание — это состояние, в котором мы находимся, когда не пребываем в состоянии сна без снов. Довольно часто это слово употребляется в смысле, который следует ограничить понятием самосознания или сознания того, что ты сознателен. Сознание, которое не является самосознательным, очень часто считается бессознательным. Весь вопрос о том, что -вакое сознание, становится делом очень тонким, если индивидуум пойдет дальше поверхностного смысла.

Сознание «Я» — это сознание субъекта всего сознания, но в самом высоком смысле это не есть сознание субъекта, рассматриваемого как объект. Его можно назвать сознанием, обращенным к своему источнику, или позитивному (положительному) полюсу сознания. Крайне трудно достичь этого сознания, так как оно очень легко сводится к сознанию какого-то тонкого объекта. Достигнуть сознания «Я» во всей его чистоте — значит пробудиться к Космическому, или Трансцендентному Сознанию. Иногда вышеуказанный смысл подразумевается, когда употребляют термин «самосознание», но гораздо чаще последнее означает сознание того, что ты сознателен.

Космическое сознание — в строгом смысле это сознание на уровне какого-то космического плана Бытия, и таким образом не является сознанием форм или феноменов. Однако термин этот используется в этой книге в несколько более вольном смысле, более приближающимся к тому, который дан д-ром Бекком в его книге «Космическое Сознание». В этом последнем смысле всякое сознание, достигнутое благодаря Пробуждению из кристаллизованного субъектно-объектного сознания, называется космическим сознанием. Оно, таким образом, занимает зону промежуточную между субъектно-объектаым' сознанием и Космическим Сознанием в строгом смысле этого слова (см. «Трансцендентное Сознание»).

Потож блаженства или радости. — См. «амброзия».

Дхарма (ск). — Святой закон или учение; часто используется в смысле, в некотором роде аналогичном слову «долг», но это последнее толкование обманчиво. Оно, скорее, передает смысл подлинного равнения на Сущ-ностное Бытие или Реальность — в мысли, чувстве, действии.

Дхиана (ск). Врата, или Инструмент Праджны, Трансцендентной Мудрости. Ее можно считать более высокой функцией сознания вне сферы методик теперешней западной психологии. Часто переводится как «медитация», но это обманчиво, так как медитация (размышление) большей частью имеет дело с каким-то содержанием, тогда как Дхиана есть Путь Сознания, который превосходит содержание.

Самадхи (ск) — экстатическое состояние, при котором индивидуум пробуждается к какому-то более или менее трансцендентному уровню. Может повлечь за собой, а может и не повлечь состояние транса. Есть несколько степеней Самадхи. Это средство перекрестного соотнесения между разными уровнями сознания, ни в одном из которых сознание не проявляется в одной и той же форме. Значение термина Самадхи не отличается резко от значения Дхианы, за исключением того, что Дхиана есть Врата к Праджне — Трансцендентной Мудрости, тогда как есть меньшие виды Самадхи, которые открывают Врата уровням сознания в принципе ниже Трансцендентной Мудрости.

Сансара (ск) — буддийский термин, заключающий в себе тот же смысл, что и выражение «мирская сфера», используемое в тексте. Имеет, однако, более широкое сопутствующее значение, так как включает в себя все уровни сознания, в которых есть сознание объекта в сочетании с заблуждением, будто объект существует независимо от наблюдателя. Следовательно, состояние сновидений, хотя и является частью мирской сферы, в более узком смысле относится к Сансаре. Сравнительно субъективные царства, такие как разные небесные миры, чистилища и ад, также относятся к сансаре. Даже относительно высокий порядок пророческого Видения, как у Сведенборга, проникает не дальше высших аспектов Сансары. Однако Озаренное Сознание заключает в себе возможность соз-навания объектов, но отличие в данном случае состоит в том факте, что Осознается зависимое существование объекта. Такое сознавание не является сансарическим, так как оно не подразумевает рабской привязанности к объекту. До тех пор, пока верят в независимость, объектов (состояние, подразумевающее привязанность к объектам), — сансара проявляется как Враг, то есть Ма-ра, сатана и т. п. Но едва это заблуждение уничтожено, Сансара в этом смысле исчезает. Это исчезновение Сансары относят к прошлому, равно как и к настоящему и будущему, так как она не только перестает быть, но оказывается точно так же, что ее никогда и не было. Это тайна для относительного сознания, которая ста-новится понятной только благодаря преображению основания сознания, известному как Пробуждение.

Говоря языком психологии, Сансара.есть изолированный психический комплекс, и таким образом составляет угрозу для интеграции (единства). Предоставленное самому себе состояние Сансары ведет к истощению жизненного тока и к настоящей бессознательности. Практическая функция разных расовых и мировых Спасителей —создание прагматического смыкания этого изолированного комплекса с Коренным Источником Жизни и сознания. У ученика эта функция является более или менее сознательным соотнесением, а у массы людей она действует через психологическую бессознательность. Без функции Спасителей состояние большинства людей было бы совсем безнадежным. Функцию Спасителей можно считать религиозной, философской или психологической. Форма толкования не важна при условии, если она делает эту функцию приемлемой для людей.

Санкхья (ск) — одна из шести индийских школ философии, созданная Капиллой. Учит дуалистической системе, в которой дух и материя оба рассматриваются как вечные, а не просто как аспекты общего и абсолютного основания.

Сат (ск) — термин этот скорее символизирует Абсолютность, чем Абсолют. Это всеприсут-ствующая, вечная и неизменная реальность, то, что не есть ни Бытие, ни Небытие, но является основанием всего этого. Упоминается в том же смысле, что и Шуньята, Дао, Дхармакайя или сознание без объекта и без субъекта.

Самосознание — в самом высоком смысле это сознание высшего «Я». В более обычном смысле это сознание того, что ты сознателен; подразумевает признание, что есть воспринимающий субъект, и необязательно — Признание чистого Сознания «Я». Самосознание отличает сознание человека от животного сознания.

Шанкара (ск) — имя философа-брамина, который вообще рассматривается как величайший из мудрецов Веданты. Он — основатель философии Адвайта (недвойственности). Его философия вместе с философией Будды считается самой монистической из провозглашенных когда-либо. По сути нет никакого различия между Буддой и Шанкарой, но последний дал более понятное философское изложение. Однако Шанкара достиг лучшего изложения ценой частичного сокрытия чистой Дхармы. Будда представляет высший синтез, тогда как Шанкара — лучшее выражения одного крыла буддийского Озарения.

Шуньята (ск) — буквально «пустота». То же, что и Дхармакайя. Пустота эта такова лишь для относительного сознания. На самом деле это единая субстанциальная реальность. Часто поднимают вопрос — есть ли смысл говорить о конечной Полноте как о Пустоте, поскольку психологически последний термин часто вызывает затруднения. Но есть еще более значительная психологическая трудность, которая проистекает из того факта, что всякий образ полноты, который можно представить относительному сознанию, предполагает объективное содержание. Результатом является подмена одного сансарического состояния другим, а это яе есть Озарение. Подлинное Озарение подразумевает радикальное снятие всякой привязки к объекту, а следовательно устремление ученика должно быть направлено на то, что ни в коем случае не является. объектом ни в каком смысле. Для относительного сознания это может лишь значить диаметральную противоположность кажущейся Пустоте.

Субъектно-объектное сознание — то же, что и относительное сознание. В этом термине подчеркивается субъектно-объектный характер обычного человеческого сознания.

Тамас (ск) Качество бесстрастия в низшем смысле, безразличие. Это полярная противоположность Высокой Беспристрастности, которая является состоянием совершенной аффективной полноты или равновесия. Свойство тамаса тяготеет к настоящей Смерти или бессознательности.

Трансцендентное сознание — в этой книге очень важный термин и требует специального обсуждения. В самом широком смысле Трансцендентное находится в коренном противоречии с эмпирическим. Это то, что лежит выше (вне) опыта. Следовательно, Трансцендентное Сознание есть внеопытное сознание, а поскольку опыт можно рассматривать как сознание в потоке становления или под влиянием времени, то данный вид сознания неизбежно является безвременным сознанием. Подлинность такого Сознания никак нельзя доказать непосредственно из опыта, когда этот последний термин берут в таком ограниченном смысле. Таким образом, это либо некая философская абстракция, либо прямое мистическое Познание (признание). В этой книге его подлинность утверждается на основании прямого мистического Признания. Этот термин используется здесь не как синоним Космического Сознания, но предназначается для чистого бесформенного мистического Сознания. А мистическое сознание, которое передает содержание в терминах тонкой формы или языком, заключающим в себе множественность любого рода, я называю Космическим Сознанием.

Со времени появления «Критики чистого разума» многие студенты-философы утверждали, что Кант определенно показал невозможность всякого трансцендентного сознания или знания (трансцендентальный элемент в апперцептивной способности «Я» отличается Кантом от трансцендентного). Если бы мы предположили, что кантовский анализ объемлет все возможные функции сознания, то конечно, вышеприведенное заключение было бы неизбежным. Но вся проблема держится на подлинности функция Дхианы, которая пребывает вне сферы кантовского анализа, равно как и вне сферы достижения методики западной психологии. Поскольку мой случай основывается на утверждении подлинности функции Дхианы, на него нельзя ответить простой сноской на прежнюю критику. Напротив, обоснованная критика в этом отношении должна была бы сначала установить, что такой функции как Дхиана не существует. Это мог бы сделать только тот, кто был бы в состоянии доказать, что он знаком со всеми возможностями сознания и не нашел никакой функции Дхианы. Негативное доказательство возможно только тогда, когда определены все возможности; и хотя этот метод часто успешен в математике, всегда предполагается четкое определение всей сферы обсуждаемого рассуждения. Но с точки зрения современной эпистемологии это является произвольным. Возможность доказывается либо опытом, либо осуществлением, а теоретиче-г, ское определение всех возможностей — дело совсем иное.

Я вполне сознаю, что научное воображение проявило огромные способности в изыскании объективных интерпретаций всех наблюдаемых феноменов. Существует также сверхлогичный канон науки, согласно которому предположение истины должно быть гипотезой, которая не нарушает установленные формы интерпретации. Но логически это не более, чем ссылка на авторитет стиля или традицию. Что касается меня, то я не разделяю этого суеверного почтения к стилю и обычаю, а испытываю уважение лишь к логичности науки. Но все это применимо только к феноменам, поддающимся наблюдению. Когда мы касаемся исполненного смыслом содержания сознания, мы явно оказываемся вне сферы западной научной методики, хотя, следовательно, и вне сферы всякой возможной науки. Так вот, лишь имея дело с этим исполненным смыслом содержанием, можно достигнуть сферы Дхианы.

Трансцендентное знание — термин этот утверждает Знание, подлинность которого современные философы-эмпирики как будто отрицают. Верно, что нет такой вещи, как трансцендентное субъектно-объектное знание, Но термин этот используется здесь не в таком смысле, а скорее как «знание путем тождества». Тогда возникает следующий вопрос: какова разница между трансцендентным сознанием и трансцендентным знанием? Разница эта, как известно, весьма тонкая. Можно сказать, что это трансцендентное сознание отражается через знания. Таким образом, трансцендентное сознание, проявленное через «quale»* (прим. От лит. quails, свойство, качество) призму чувств (аффектов) не было бы Трансцендентным Знанием. Утверждение реальности этого Знания подразумевает, что Знание может нисходить из Трансцендентного в сферу относительного. Это не значит, что всякое знание непременно имеет этот источник, так как в некотором смысле верно, что какое-то знание проистекает из опыта. Следуя индийской терминологии, это нисходящее знание было бы Видья, тогда как просто эмпирическое знание — Авидья.

Веданта (ск) — это группа систем, которые дают философское толкование Упанишад. Самая ранняя система Веданты начинается с Вья-сы, и ей по меньшей мере 3300 лет. Самую систематичную и философски адекватную формулировку дал Шанкара около 2500 лет назад. Эта последняя известна как Адвайта Веданта — наиболее последовательная монистическая философия из существующих. Именно в этом последнем смысле Веданта и упоминается в этой книге. Веданта, подобно философии и гаозису, подразумевает нисхождение Истинного Знания с Трансцендентного Уровня.

Эгоистическое сознание— это сознание своего «я» как отличного от других «я». Чувство, будто «я» есть «я» и никто другой. Противополагается состоянию Сознания, известному как Будда, в котором ощущение себя отличным от других «я» уничтожается. Эгоистическое сознание есть главный барьер к Освобождению или Озарению.

Пустота, являющаяся полнотой — Трансцендентное Сознание кажется как бы пустотой с точки зрения субъектно-объектного сознания, но. Реализованное трансцендентно, Оно познается как предельная Полнота.

Гуру (ск) — духовный учитель. По существу не является учителем какой-то информации, а тем, кто направляет и питает Пробуждение Чела — ученика.