Разные пути к Познанию

Хотя книга «Космическое Сознание» является ценной компиляцией и анализом объективно различимых черт, которые отмечают тех, кто, по словам автора, «пробудился к «космическому чувству», тем не менее д-р Бекк охватил лишь часть предмета и совершенно упустил из виду те формы Познания, которым не присущи некоторые из отмеченных им признаков. Не всякое Познание непременно приносит с Собой глубокую Радость. Бывают случаи Познания, в которых элемент Радости не бросается в глаза и может быть слишком скрытым, чтобы обнаружиться взору даже очень внимательного наблюдателя.

Существует наука Познания, однако по большей части она остается эзотерической. И все же кое-что из этой науки может открыть для себя даже непосвященный ученик, если он ищет в должном направлении. Поскольку главным хранителем этой науки является Индия, употребляемый здесь язык — санскрит — содержит термины, соответствующие понятиям, для которых нет удовлетворительных эквивалентов в наших современных западных языках. Необходим небольшой экскурс в область этой науки, чтобы показать, каким образом Познание может быть более чем одного типа.

Конечная Реальность безымянна, хотя и существуют указующие на Нее (но не определяющие Ее) вербальные символы. Среди этих символов особое место занимает слово сат, обозначающее (но не определяющее) то, что не есть ни Бытие, ни Небытие. Это — Единая Реальность, или, вернее, то, что не есть ни Одно, ни Неодно. Я, Атман, тождествен этому то; отсюда утверждение: «Атман и Брахман — Одно». Эта Единая Реальность — Абсолютное Сознание и Абсолютное Движение. Высшим Ее олицетворением, следовательно, является триада, на санскрите именуемая «сат-чит-ананда», где чит — это сознание или Знание в высшем смысле.

В свою очередь, ананда — это Блаженство или Любовь, опять-таки в высшем смысле. Но поскольку, как уже упоминалось, чистое блаженство есть чистое творчество, а само творчество — это движение в окончательном смысле непрерывного разрушения и воссоздания форм, то из этого следует, что Ананда тождественна Непрерывному Движению. На более низком метафизическом уровне существует отражение этой Триады, соответствующее высшему аспекту человеческой природы.

Это отражение известно как Атман-Буддхи-Манас;

в этом соответствии Атман — сат, Буддхи — ананда, а Манас — чит. Каждую из этих троичных систем обычно представляют в виде равностороннего треугольника следующим образом:

сат атман

чит ананда буддхи манас

Равносторонняя форма треугольников указывает на симметричную взаимосвязь, а положение сат или Атмана на самой вершине символизирует в каждом треугольнике неизменный исходный принцип. Отсюда следует, что если через Манас Атман достижим так же, как через Буддхи, то по аналогии сат достижим через чит так же, как через ананда. (Этот факт странным образом упускают из виду многие ученики, хотя, казалось бы, само использование принципа равностороннего треугольника в данном случае достаточно красноречиво) Так как все это выше личностного уровня, то ниже этой триады Атман—Буддхи—Манас путей, ведущих к познанию, неисчислимое множество, но на уровне Буддхи и Манаса их всего три: два полярных и третий, который является их сочетанием. Для человека, который приходит от Буддхи к Атману (Я есмь), но при этом не слишком преуспел в раскрытии Манаса — интеллектуального принципа, — Познание проявится преимущественно через Радость и Любовь. Люди такого склада склонны воспринимать Высшее как Любовь, и это, видимо, наиболее распространенный случай развития. Напротив, тот, кто приходит к Атману через Манас и с меньшим развитием принципа Любви, будет озарен в терминах Знания, но узнает сравнительно мало Радости. Такой человек воспринимает Высшее как Знание, или Мудрость. Третий, или смешанный путь, — через Манас, а затем через Буддхи к полному познанию в Атмане; этот путь, конечно, самый гармоничный. Но если Атман достигнут через Манас, тогда Буддхи пробуждается сравнительно легко, и наоборот, если приложить соответствующее усилие. Именно таким образом достигается в конечном итоге завершающая Полнота. В историческом плане выдающийся пример такого гармонического Познания — Будда, который, таким образом, равно велик и в Знании, и в сострадании.

Среди людей Запада великим примером человека, который достиг некоторого Познания посредством Манаса, является Иммануил Кант. В определенном смысле его философия объясняет на Западе тот Путь, которого достигла мысль Шанкары на Востоке, но в отличие от учения Шанкары философия Канта в метафизическом аспекте является неполной. Эту систему частично дополнил Гегель, но ей все равно недостает полноты классической Адвайта Веданты. Тем не менее в немецкой идеалистической философии можно найти лучшее из подлинно духовного Знания, — Мудрости, характерной для Запада. Знание Канта поражает строгостью и глубиной, но в нем недостает одной субстанции — Радости. Этот факт достаточно очевиден в его трудах и чертах характера. И все-таки у Канта есть своя огромная, ясная красота. Лично я, к примеру, глубоко ему обязан, и в настоящее время осознаю это особенно остро. Без помощи Канта я смог бы, пожалуй, пережить Переход, но никогда не сумел бы так ясно понять открывшийся благодаря этому Переходу Смысл, поскольку я родился на Западе и был воспитан в традиции западного мышления. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы выразить свою признательность великому философу, который сумел не только постичь, но и столь точно наименовать чисто субъективный момент Сознания, а именно как Чистую Апперцепцию. Найдется ли во всей философии более замечательное определение: «Синтезированное, трас-цендентальное единство чистой апперцепции»? Тот, кто проникнется этой фразой и извлечет из нее окончательный смысл, достигнет Познания.

Из отмеченных д-ром Бскком отличительных признаков Озарения у Канта не обнаруживается Радость и «Субъективный Свет», по крайней мере в явном виде, однако нравственное возвышение Канта очевидно. Собственно, в ряду всех мыслителей нашей современной культуры именно ему принадлежит один из важнейших, если не самый важный, вклад в теорию этики. И основной этический принцип его философии — «категорический императив» — является одним из наиболее возвышенных из когда-либо сформулированных человеком. Интеллектуальное озарение Канта поразительно. В истории западного мира немногие, если вообще кто-либо, превзошли духовные высоты, достигнутые Иммануилом Кантом.

РОДИТЬСЯ ВНОВЬ

29 августа

Несомненно, человеку приходится платить. Необычайные требования предъявляются к нервной системе, и поэтому уравновешивающая деятельность не только полезна, но и, может быть, даже необходима.

Однако поскольку человек — нечто гораздо большее, чем физическое тело, то эта плата идет глубже тела. В этом есть что-то вроде умирания среди продолжающегося телесного существования. Несомненно, это только естественно, что личная природа страшится всего этого, и в какой-то мере скорбит. Именно здесь мы имеем подлинный смысл распятия. Личная жизнь центрирована на мирской сфере, хотя это и обреченная жизнь в любом случае, поскольку Смерть неминуемо пожинает здесь все. Тем не менее, личность никогда в это вполне не верит и стремится в своей слабости добиться отсрочки во внешнем мире, пока в зрелом возрасте не возжаждет отдыха, хотя бы и ценой угасания. Но когда этот час усталости придет, уже слишком поздно добиваться Пробуждения в этом теле, ибо Пробуждение требует полной, хотя и возможно более тонкой мужественности. Умереть при этой мужественности — мистический возраст 33 года — нелегко. Как человек, Иисус истекает кровью в гефсиманских страстях. Он уклоняется от острого тернового венца и гвоздей креста. Но за как будто оставленным человеком этого мира пребывает Слава Вышняя. Кто осознает обратную сторону Распятия, забудет об этом распятии в присутствии той великой Славы, которая распространяет такой могучий Свет, что истребляет всякий мрак вокруг. Тогда «Эли, Эли, ламма саввахфани», которое выглядит с одной стороны как — «Боже мой, Боже, зачем Ты оставил меня» — становится: «Боже мой, Боже, как Ты возвысил меня!»

Нисходит Огонь и пожирает личного человека. Какое-то время, долгое или краткое, этот Огонь остается. Личный человек — это топливо, которое страдает в той или иной степени, но Огонь не сжигает, он лишь преображает. Это легко понять, анализируя то, что происходит под воздействием обычного огня. Когда горит бревно, топливом, в основном, если не всецело, служат углеводы, которые огонь преобразует в углекислый газ и водяные пары. Остается небольшое количество пепла — то, что было в бревне прочным, земным. Углеводы бревна были некой закрепленной формой, обеспечивающей земную прочность его минеральных соединений. Но когда углеводы становятся углекислым газом и водяными парами, они принимают новую форму в более свободном мире воздуха. То же самое происходит, когда Огонь нисходит и пожирает личного человека, одновременно его преображая. Остается только пепел личной природы, тогда как все остальное, лучшая часть личности, исчезает из этого мира и обретает новое сознание в воздушных просторах. Это конечное состояние — состояние гораздо большей Радости.

При прохождении через это тяжкое испытание человек может переключить центр своего существа таким образом, что боль, казавшаяся нестерпимой, станет лишь призрачным отголоском той Мелодии, которая вся — Радость. Кто отождествляет себя преимущественно с горючим, страдает много и тяжко, но если же, напротив, он отождествит себя с Огнем, все меняется. Пламя этого Огня — танец Радости. На этом уровне сознания нет никакой боли. Преображаемый человек не ожидает тогда Познания Радости после Сгорания, но вновь и вновь ощущает Ее в самом этом испытании, которое тогда вообще перестает быть испытанием.

В дни, последовавшие за Переходом, ощущение Огня было совершенно явственным, и поскольку я отождествлял себя главным образом с этим Огнем, это были великие дни, несмотря на краткие рецидивы прежнего, когда жизнь в физическом теле казалась скудной и трудно было утверждать волю к жизни.

Но теперь эти периоды реакции уменьшаются — они становятся короче и слабее. Я также проявляю больше рассудительности, вызывая Поток, который есть Божественность. Существует некий регулятор, дающий возможность управлять этим Потоком. Должное употребление мудрости — приспособить течение этого Потока таким образом, чтобы уравновесить Его действие соответственно силам личного человека.

В прошлом, читая об этом огне, я придавал ему лишь фигуральное значение. В какой-то степени так оно и есть, и все же этот огонь вполне реален даже в физическом смысле. Не только я один ощущал этот Огонь, он входил также и в тех, кто жил рядом со мной. Все они отмечали, что чувствуют его так же явственно, как солнечное тепло. То, что Внутренний Огонь достигает даже самых внешних сторон человека, означает, что разграничение метафизического и физического достаточно условно.