С) Патологии механизма♀/♂

Это преимущественно пациенты нарциссические и пограничные (как макродиагноз), требующие работы над недостаточными и дефектными психическими функциями. α-функция работает, но картина такова, как будто недостает места и способа адекватно использовать производящиеся α-элементы. Развитие контейнера по сравнению с содержимым неадекватно, это пациенты, представляющие такие явления, как галлюцинации и бред, но также и менее тяжелые симптомы: например, трансформация в галлюциноз, эвакуативный феномен, представляющий меньшую степень дезинтеграции проецируемого материала по сравнению с галлюцинациями, в которой отвергнутые элементы имеют некоторые фрагменты смысла. В этих ситуациях нет восприятия несуществующих элементов, как в галлюцинации, зато есть восприятие несуществующих отношений.

Меньшую интенсивность представляет онирическая вспышка бодрствования, в которую напрямую происходит эвакуация только что сформированного α-элемента. При этом сохраняется эмоциональный контакт между аналитиком и анализируемым, и это явление обладает большой коммуникативной ценностью.

Превратности механизма ♀/♂ ведут к ситуациям избыточного подвергания опасности контейнера, вплоть до его взрыва (А. Ферро, 2002). Особой ситуацией является ситуация содержания киллер.

6сi) Контейнируемое киллер (♂к)

Чтобы подойти к понятию «♂к», я думаю, будет уместно начать с описания Бионом завистливого объекта, объекта, состоящего из внутреннего без внешнего: «Некое Супер-эго, едва наделенное несколькими свойствами того, что в психоанализе подразумевается под термином «Супер-эго», и скорее, некое «Супер» Эго, это завистливое утверждение в нравственном превосходстве, делаемое безо всякой морали. Объект, который считает все неправильным, который ненавидит всякое новое развитие личности, как если бы речь шла о сопернике, которого надо сокрушить. Функция этого «Супер» Эго, по-видимому, - это функция сохранения власти что бы вызывать чувство вины» (В. Р. Бион, 1964).

Таким образом, Бион выявляет некоторые черты завистливого объекта, которые мы потом снова найдем в (♂к): презумпция превосходства, ненависть ко всему новому, способность вызывать чувство вины.

Ферро (2002) описывает (♂к) как знак - признак насильственного и невоздержанного функционирования, о котором нельзя даже думать, если он не разовьет в себе адекватное ♀.

Клиничесие ситуации, в которых появляется (♂к), могут быть самыми разными: от наиболее очевидных феноменов, в которых черты убийцы ♀ появляются немедленно очевидными, до ситуаций, где общими являются только несколько черт, и которые кажутся наиболее интересными, поскольку менее легко распознаваемыми: как это часто случается в детективных романах, убийца может быть замаскирован, он может представляться под видом доброго с виду персонажа, так как является носителем безупречных чувств или ценностей, или потому его вводят в историю, а следовательно, и на сессию, положительные персонажи (божество, родители, аналитик, организации).

Функция (♂к) - это блокировать возможное развитие первоначальных смыслов, а также и подвергнуть испытанию аналитическую пару, подводя ее к экстремальным ситуациям. Это такие раскладки аналитической пары, где функции и эмоции обоих участников, являющиеся подлинными, но трудно переносимыми. Они уже не полностью контролируются их ролью и вынуждаются в выходе наружу.

Порождаются порочные структуры отношений, которые аналитик понимает лишь задним числом. «Анализируя извращение, невозможно надеяться понять, что именно пациент пытается этим сообщить, не входя (в некоторой степени) в саму сцену извращения, которая создается в трансфере/контртрансфере» (Т. Х. Огден, 1997).

Тот же Огден в своей работе утверждает, что извращение трансфера/контртрансфера в разной степени встречается во всех анализах, в некоторых это – доминирующая форма анализа, для других - только одна из стадий, а для третьих как «глубинный смысл, представляющийся преимущественно в форме хорошо замаскированного сексуального возбуждения, связанного с бессознательным усилием, со стороны пациента, препятствовать анализу основными, но трудно распознаваемыми способами (например, бессознательное возбуждение пациента, связанное с хронической неспособностью/неготовностью произвести единственную оригинальную мысль в анализе)» (Т. Х. Огден, 1997).

(♂к) может выйти на сцену, будучи поощряем чувством «фамильярности». Кажется, что он вполне вправе войти, и его опасность проистекает именно из его близости к важным аспектам истории или внутреннего мира пациента, к теориям аналитика, или даже к привычкам пары терапевт/пациент.

Во всяком случае, трансфер моделируется из того, что пациент чувствует в терапевте. В игре света и тени на первый план выходят элементы, поражающие аналитика, потому что они рождаются из того знания, которое пациент имеет о нем.

Это как если бы в определенные моменты терапевтического процесса устанавливались бы иные правила, по которым терапевт приглашается в игру скорее как человек, а не как профессионал.

Вызов заключается в том, чтобы принять ситуацию, как она есть, и даже сохранить следы аналитического функционирования, говорить на том же самом диалекте, что и пациент, соответствовать предлагаемой роли, даже если это поначалу и неприемлемо.

Принять поле с характеристиками внетерриторриальности (А. Ферро, 2002), в котором уровень защиты по отношению к истинному/ложному понижен, - это элемент выживания, необходимый для периода секретности, к которому терапевт часто вынужден прибегать.

Так и история с Эдипом может быть прочтена в терминах (♂к). Как нам напоминает Г. Де Симоне (2002), внимание Фрейда в концептуализации эдипова комплекса было сосредоточено на образе Эдипа, пренебрегая другими персонажами трагедии и передающимися из рода в род осложнениями. Различные способы увидеть историю об Эдипе, cиндром Лая, т.е. прочтение этой трагедии в терминах сыноубийства, - одна из возможных перспектив.

Появление пророчества, которое, будучи исходящим напрямую от Богов, неоспоримо, трансформирует первоначальное содержание (Эдипа) в потенциального киллера для Лая, старающегося, соответственно, его подавить. На самом деле, именно это пророчество и является (♂к), которое распространяется, ширится, проецируется на Эдипа, говоря о человеческом условии и о неизбежности смерти.

Вся история об Эдипе рождается из попытки сыноубийства, которое мы, наверное, должны видеть в более пространном виде, от самых зверских преступлений до «более утонченных и коварных форм нарциссизма родителей, завладевающего ребенком» (Г. Де Симоне, 2002).

Умерщвление областей креативности остается следом в том способе, которым пациент проходит опыт пребывания в паре. Новое появление в трансфере этой патологической структуры мешает развиваться результатам аналитических отношений. «По сути, мы могли бы перечитать историю о Эдипе, от Лая. И тогда она могла бы звучать примерно так. Жил очень властный человек, царь. Когда у этого царя должен был вот-вот родиться сын, он вдруг понял, что однажды он будет вынужден передать ему свою власть, и поддался иллюзии, что сбежал от своей судьбы, приказав убить сына. Сын, который был спасен, в один прекрасный день понял, что однажды должен будет соперничать с отцом и занять его место, и он также поддался иллюзии уйти, спастись бегством от этой ответственности, но это было напрасно» (Г. Де Симоне, 2002).