А) Первая предпосылка: анализ как ситуация кризиса

Перипетии аналитического поля.

Фульвио Маццакане

Введение

Эту работу я начну с краткого обзора развития понятий Трансфера, Контртрансфера, Проективной Идентификации (пар.2). Эти феномены, считавшиеся поначалу негативными для психоаналитического процесса, стали необходимыми движениями, вовлекающими как аналитика, так и анализируемого.

Эволюция этих концепций свидетельствует о способности аналитической мысли смело встречать все то, что обнаруживается из непредвиденного и трудного для управления, как в теоретическом плане, так и в клинической практике. Настоящим вызовом для аналитической пары выступает задача попытаться превратить опасные элементы в новые перспективы.

Далее (пар.3) я изложу историческое обрамление развития этих четырех процессов, которые Этчегойен (1986) в своем руководстве «Основы психоаналитической техники» определял как результат перипетий аналитического маршрута: Отыгрывание (аcting out), Негативная Терапевтическая Реакция, Переворачивание Перспективы, Impasse (тупик, безвыходное положение), показывая их теоретическую эволюцию, вплоть до прочтения этих понятий в перспективе аналитического поля.

Параграф 4 будет посвящен соображениям Беренже (Baranger Madeleine, Baranger Willy), по поводу понятия «бастион» и его развитию.

В параграфе 5 я коснусь теорий персонажа и понятия градиента, как обнаруживающих элементов, преимущественно качественного - первого, преимущественно количественного - второго, и понятия «патологического» в аналитическом поле.

Затем мною будет предложена нозографическая модель Ферро, с существенном акцентом на микропатологиях аналитической сессии. Таким образом, я собираюсь определить некоторые из патологических раскладок аналитического поля (пар.6).

В параграфе 7 я немного коснусь проблемы завершения аналитического курса.

а) Первая предпосылка: анализ как ситуация кризиса.

Идея анализа как процесса, протекающего через сопутствующие потенциально разрушительные кризисы, - встречается уже в работах Фрейда (1912), и связана с идеей Трансфера как неизбежного явления: «Нельзя отрицать, что контроль над явлениями Трансфера создает наибольшие трудности для психоаналитика, но не нужно забывать, что именно они оказывают нам неоценимую службу, делая актуальными и проявленными любовные импульсы больных, давно скрытые и забытые. В самом деле, что бы об этом ни говорили, никто не может быть побежденным заочно или на изображении».

На мой взгляд, в модели аналитического поля это понятие, присутствующее уже в самых истоках психоаналитической мысли, доводится до крайности.

Функционирование поля может рассматриваться как чередование заболеваний, как острых, так и хронических, как склонных к доброкачественному течению, или потенциально смертельных, с которыми аналитическая пара должна попытаться справиться, излечив их неким своим оригинальным способом, и которые в некоторые моменты представляют собой самый настоящий тренинг по выживанию. Очевидно, что эта перспектива не исключает также и других регистров, к примеру, игрового, которым должно также найтись место в аналитическом опыте.

Дарио де Мартис, профессиональная фигура, в которой психиатрическая и аналитическая идентичности нашли свое равновесие, считал ситуацию кризиса в целом присущей аналитическому маршруту: первый момент встречи аналитика с анализируемым отмечен бионовским образом двух очень испуганных людей в одной комнате, завершение неизбежно характеризуется критической ситуацией.

Во время аналитического «медового месяца», длительность которого варьируется от анализа к анализу, анализируемому необходимо воспринимать аналитика как персонажа храброго, не знающего сомнений и не подверженного паническим чувствам. Но довольно скоро устанавливается состояние кризиса, при котором начинается пересмотр персонального мифа, «истинного концентрата фальши и мистификации, под вывеской мании величия, посредством которой субъект защищает свое чувство бессилия и скрывает свои потребности в девальвации, и свои гневные и завистливые атаки» (Д. де Мартис, 1980).

Это делает спорными отношения, которые развиваются у аналитика с его собственными моделями. На некоторых ключевых этапах маршрута, перед лицом восприятия пустоты, гнева и бессилия, аналитик не может надеяться найти надежные точки опоры в строгом применении некого определенного метода, а должен вывести на поле способность размышлять своим оригинальным способом, без соотношения со стандартными процедурами.

Он будет полагаться на свои способности эмоционального вовлечения, слушания и «выносимой» отсылки, подразумеваемой как «сложная психическая позиция, влекущая за собой постоянный (со стороны психоаналитика) мониторинг отношений, существующих между истиной, психической болью и способностью ее выдерживать, как для самого пациента, так и для психоаналитика и для рабочей пары, которую они образуют» (М. Коллова, 2007).

Проживание анализа, сессии за сессией, как ситуации кризиса, защищает аналитика от возможной идеализации своей собственной работы, от тайных соглашений и компромиссов с пациентом, которые «под маской симпатии и терпимости скрывают садомазохистскую раскладку» (Д. де Мартис, 1980).