Бабушкины яблоки

От приходского дома мы бежим к дому сапожника. У него в окнах выбиты стекла, дверь выломана. Внутри все перевернуто. Стены исписаны ругательствами.

На скамейке перед соседним домом сидит старая женщина. Мы спрашиваем у нее:

— Сапожника нет?

— Давно уже. Несчастный человек.

— Он не с теми, кто сегодня прошел через город?

— Нет, сегодняшних привезли из других мест. В вагонах для скота. Сапожника убили здесь, в мастерской, собственными инструментами. Бог все видит. Бог рассудит, кто прав, кто виноват.

Когда мы возвращаемся домой, то видим, что Бабушка лежит на спине, раскинув ноги, у садовой калитки, и вокруг нее валяются яблоки.

Бабушка не двигается. Изо лба у нее течет кровь.

Мы бежим на кухню, обмакиваем тряпку в воде, достаем из шкафчика водку. Мы кладем Бабушке на лоб мокрую тряпку и наливаем водку ей в рот. Через некоторое время она открывает глаза. Она говорит:

— Еще!

Мы опять льем ей водку в рот. Она приподымается на локте и начинает кричать:

— Соберите яблоки! Чего ждете, подбирайте яблоки, сукины дети!

Мы собираем яблоки, лежащие в дорожной пыли. Мы складываем их ей в передник.

Тряпка свалилась со лба Бабушки. Кровь капает ей в глаза. Она утирается краем платка.

Мы спрашиваем:

— Вам больно, Бабушка?

Она усмехается:

— Меня одним ударом приклада не убьешь.

— Что произошло, Бабушка?

— Ничего. Я собирала яблоки. Подошла к калитке посмотреть, как их ведут. Не удержала передник, яблоки упали, покатились на дорогу. В самую толпу. Что, из-за этого бить людей?

— Кто вас ударил, Бабушка?

— Ну, кто, вы думаете, меня ударил? Вы что, совсем идиоты? Их тоже стали бить. Били куда попало. Но некоторым все-таки удалось поесть моих яблок!

Мы помогаем Бабушке встать. Мы отводим ее в дом. Она начинает чистить яблоки на компот, но падает, и мы относим ее на кровать. Мы снимаем с нее башмаки. Платок у нее на голове развязывается, под ним совершенно голый череп. Мы завязываем ей платок. Мы долго сидим рядом с ее постелью, держим ее за руку, слушаем, как она дышит.

Полицейский

Мы с Бабушкой завтракаем. В кухню без стука входит мужчина. Он показывает удостоверение полицейского.

Бабушка сразу же начинает кричать:

— Зачем мне здесь полиция?! Я ничего такого не делала!

Полицейский говорит:

— Да, ничего, никогда. Разве что где-нибудь яд припрятан.

Бабушка говорит:

— Ничего не доказано. Что вы мне можете сделать?

Полицейский говорит:

— Успокойтесь, Бабушка. Мы не собираемся доставать из могилы покойников. Их и так не успевают хоронить.

— Тогда что вам нужно? Полицейский смотрит на нас и говорит:

— Яблоко от яблони недалеко падает.

Бабушка тоже смотрит на нас:

— Надеюсь. Что вы опять натворили, сукины дети?

Полицейский спрашивает:

— Где вы были вчера вечером?

Мы отвечаем:

— Здесь.

— Вы не шлялись по забегаловкам, как обычно?

— Нет. Мы были здесь, потому что с Бабушкой произошел несчастный случай.

Бабушка очень быстро говорит:

— Я упала, спускаясь в подвал. Ступеньки гнилые, я поскользнулась. Ударилась головой. Мальчики подняли меня наверх и потом ухаживали за мной. Они просидели рядом со мной всю ночь. Полицейский говорит:

— У вас здоровая шишка, я вижу. В вашем возрасте надо поосторожнее. Хорошо. Сейчас мы обыщем дом. Вы все идите за мной. Начнем с погреба.

Бабушка открывает дверь погреба, мы спускаемся. Полицейский передвигает все: мешки, бидоны, корзины, кучи картошки.

Бабушка вполголоса спрашивает у нас:

— Что он ищет?

Мы пожимаем плечами.

После погреба полицейский обыскивает кухню. Потом Бабушке приходится отпереть свою комнату. Полицейский обыскивает ее кровать. Ни в постели, ни в матрасе ничего нет, только немного денег под подушкой.

Перед дверью в комнату офицера полицейский спрашивает:

— Здесь что такое? Бабушка говорит:

— Эту комнату я сдаю иностранному офицеру. У меня нет от нее ключа.

Полицейский смотрит на дверь чердака:

— Лестница у вас есть?

Бабушка говорит:

— Она сломалась.

— Как вы поднимаетесь наверх?

— Я туда не поднимаюсь. Там бывают только дети.

Полицейский говорит:

— Ну-ка, дети, забирайтесь наверх.

С помощью веревки мы залезаем на чердак. Полицейский открывает сундук, где сложены вещи, нужные нам для занятий: Библия, словарь, бумага, карандаши и Толстая Тетрадь, в которой все написано. Но полицейский пришел не за тем, чтоб читать. Он еще раз осматривает кучу старой одежды и одеял, и мы спускаемся. Внизу полицейский оглядывается вокруг и говорит:

— Конечно, я не могу перерыть весь сад. Ладно. Пойдемте со мной.

Он ведет нас в лес, к большой яме, около которой мы нашли труп. Трупа больше нет. Полицейский спрашивает:

— Вы здесь уже были?

— Нет. Никогда. Мы бы побоялись зайти так далеко.

— Вы никогда не видели ни этой ямы, ни мертвого солдата?

— Нет, никогда.

— Когда нашли мертвого солдата, у него не было винтовки, патронов и гранат.

Мы говорим:

— Должно быть, это был очень рассеянный и небрежный солдат, раз он потерял такие необходимые для военного вещи.

Полицейский говорит:

— Он их не потерял. Их у него украли после смерти. Вы часто бываете в лесу, что вы можете сказать по этому поводу?

— Ничего.

— Однако кто-то же взял у него винтовку, патроны и гранаты.

Мы говорим:

— Кто бы посмел тронуть такие опасные вещи?

Допрос

Мы в кабинете полицейского. Он садится за стол, мы остаемся стоять перед ним. Полицейский достает бумагу и карандаш. Он закуривает. Он задает нам вопросы:

— Когда вы познакомились со служанкой приходского дома?

— Весной.

— Где вы с ней познакомились?

— У Бабушки. Она пришла за картошкой.

— Вы снабжаете приходский дом дровами. Сколько вам за это платят?

— Нисколько. Мы приносим в приходский дом дрова за то, что служанка стирает нам белье.

— Она хорошо с вами обращается?

— Очень хорошо. Она делает нам тартинки, стрижет нам ногти и волосы, готовит нам ванну.

— Словом, она вам как мать. А господин кюре хорошо с вами обращается?

— Очень хорошо. Он дает нам книги и учит нас многим вещам.

— Когда вы в последний раз приносили дрова в приходский дом?

— Пять дней назад. Во вторник утром.

Полицейский ходит по комнате. Он задергивает шторы и зажигает настольную лампу, берет два стула и усаживает нас. Он направляет свет от лампы нам в лицо:

— Вы очень любите служанку?

— Да, очень.

— Вы знаете, что с ней произошло?

— С ней что-то произошло?

— Да. Ужасный случай. Сегодня утром, как обычно, она стала разжигать огонь, и кухонная плита взорвалась. Прямо перед ней. Служанка в больнице.

Полицейский останавливается, мы молчим. Он говорит:

— Вы молчите? Мы говорим:

— Если что-то взрывается прямо перед человеком, то он обязательно попадает в больницу, а иногда и в морг. Счастье, что она не погибла.

— Она обезображена на всю жизнь!

Мы молчим. Полицейский тоже. Он смотрит на нас. Мы смотрим на него. Он говорит:

— Вы не особенно расстроены.

— Мы рады, что она жива. После такого несчастного случая!

— Это не несчастный случай. Кто-то сунул взрывчатку в дрова. Патрон от армейской винтовки. Найдена гильза.

Мы спрашиваем:

— Зачем было кому-то так поступать?

— Чтобы убить ее. Ее или господина кюре.

Мы говорим:

— Люди жестоки. Им нравится убивать. Война приучила их к этому. А взрывчатка валяется повсюду.

Полицейский начинает кричать:

— Перестаньте прикидываться! Это вы носите в приходский дом дрова! Это вы целые дни шляетесь по лесу! Это вы обшариваете трупы! Вы на все способны! У вас это в крови! У вашей Бабки тоже убийство на совести. Она отравила своего мужа. Она действует ядом, а вы взрывчаткой! Признавайтесь, гаденыши! Признавайтесь! Это вы!

Мы говорим:

— Не мы одни поставляем дрова в приходский дом.

Он говорит:

— Это правда. Есть еще старик. Я его уже допросил.

Мы говорим:

— Кто угодно может спрятать патрон в вязанке дров.

— Да, но кто угодно не имеет патронов! Плевать мне на вашу служанку! Мне надо знать, где патроны! Где гранаты? Где винтовка? Старик во всем признался. Я так его допросил, что он во всем признался. Но он не смог показать, где патроны, гранаты, винтовка. Преступник не он. А вы! Вы знаете, где патроны, гранаты, винтовка. Вы знаете и вы мне скажете!

Мы не отвечаем. Полицейский бьет нас. Двумя руками. Направо и налево. У нас течет кровь из носа и изо рта.

— Признавайтесь!

Мы молчим. Он бледнеет и снова и снова наносит удары. Мы падаем со стульев. Он бьет нас ногами по ребрам, по почкам, по животу.

— Признавайтесь! Признавайтесь! Это вы! Признавайтесь!

Мы уже не в состоянии открыть глаза. Мы ничего не слышим. Наше тело покрыто потом, кровью, мочой, экскрементами. Мы теряем сознание.

В тюрьме

Мы лежим в камере на земляном полу. Сквозь окошко с железными прутьями проникает немного света. Но мы не знаем, который час, и даже не знаем, утро сейчас или вечер.

У нас все болит. От малейшего движения мы снова теряем сознание. Перед глазами у нас туман, в ушах шумит, в голове какой-то звон. Нам ужасно хочется пить, во рту пересохло.

Так проходят часы. Мы не разговариваем. Потом входит полицейский, он спрашивает:

— Вам что-нибудь нужно?

Мы говорим:

— Пить.

— Скажите. Признайтесь. И вам будет питье, еда, все, что захотите.

Мы не отвечаем. Он спрашивает:

— Дедушка, хотите есть?

Никто ему не отвечает. Он выходит. Мы понимаем, что в камере не одни. Осторожно мы приподнимаем голову и видим, что в углу, скорчившись, лежит старик. Потихоньку подползаем ближе и дотрагиваемся до него. Он твердый и холодный. По-прежнему ползком мы возвращаемся на свое место возле двери.

Когда совсем темнеет, опять приходит полицейский с карманным фонариком. Он светит на старика и говорит:

— Спите крепко. Завтра утром пойдете домой.

Он по очереди светит нам в лица:

— Ничего не хотите сказать? Мне все равно. У меня много времени. Или вы заговорите, или подохнете здесь.

Поздно ночью дверь снова открывается. Входят полицейский, денщик и иностранный офицер. Офицер наклоняется к нам. Он говорит денщику:

— Позвоните на базу, вызовите «скорую помощь»!

Денщик уходит. Офицер осматривает старика. Он говорит:

— Его забили насмерть!

Он оборачивается к полицейскому:

— Ты дорого за это заплатишь, подонок! Знал бы ты, как ты за это заплатишь!

Полицейский спрашивает нас:

— Что он говорит?

— Он говорит, что старик умер и что вы за это дорого заплатите, подонок!

Офицер гладит нас по лбу:

— Мои малыши, мои маленькие мальчики. Этот зверь посмел причинить вам боль!

Полицейский говорит:

— Что он со мной сделает? Скажите ему, у меня дети… Я не знал… Он вам отец, что ли?

Мы говорим:

— Он наш дядя.

— Что же вы мне не сказали? Откуда мне знать. Простите меня. Что мне сделать, чтобы…

Мы говорим:

— Молитесь Богу.

Приходит денщик и с ним другие солдаты. Нас кладут па носилки и несут в машину «скорой помощи». Офицер садится рядом с нами. Полицейского в сопровождении нескольких солдат ведут в джип, денщик садится за руль.

На военной базе врач сразу же осматривает нас в большой белой комнате. Он промывает нам раны, делает уколы против боли и против столбняка. Еще он делает нам рентгеновские снимки. У нас ничего не сломано, только выбито несколько зубов, но они были молочные.

Денщик отвозит нас домой, к Бабушке. Он укладывает нас на большую кровать офицера, а сам ложится возле кровати на одеяло. Утром он идет за Бабушкой, и она приносит нам в кровать теплое молоко.

Когда денщик уходит, Бабушка спрашивает:

— Вы сознались?

— Нет, Бабушка. Нам не в чем сознаваться.

— Так я и думала. А что с полицейским?

— Мы не знаем. Но он наверняка не вернется.

Бабушка ухмыляется:

— Сошлют или расстреляют, да? Свинья! Это надо отпраздновать. Пойду разогрею вчерашнюю курицу. Я ее тоже еще не ела.

В полдень мы встаем и идем есть на кухню. Во время обеда Бабушка говорит:

— Интересно, зачем вам понадобилось ее убивать? Думаю, были причины.