Клейкая лента и щепки

Знаете, что это такое – ездить в турне с группой? Время, кажется, растягивается до бесконечности – шоссе, объездные дороги, дома, заводы, пробки. Ты мало ешь. Ты мало спишь. Ты молишься о том, чтобы фургон не сломался или не врезался в кого‑нибудь. Если есть немного травки, ты ее куришь – хоть что‑то развеет скуку.

Мы в фургоне с группой «Tad», едем из Сиэтла в Портленд 160 миль вдоль Западного побережья Америки. Ранний вечер, за окном ничего не видно из‑за сильного ливня, внутри – из‑за клубов сигаретного дыма. Мы пытаемся убить время, оставшееся до саундчека сегодняшнего концерта со «Screaming Trees» и «Nirvana» в портлендском клубе «Pine Street Theatre», но мы в порядке. Это просто еще одна ночь в дороге.

«Tad» выпустили мини‑альбом «Saft Lick» и, чтобы раскрутить его, отправились в турне вместе с «Nirvana» по Западному побережью: Портленд, Сан‑Франциско, Лонг‑Бич, Финикс. Обычный маршрут. В этом турне они проведут весь февраль и большую часть марта.

В Портленде все отлично: 500 панков из предместий в слэме, «Nirvana» ломает несколько гитар от отчаяния, «Tad» отрывается со своим обычным пафосом, и весь клуб напоминает автомат по игре в пинбол в Палм‑Спрингс, на котором никто не смог меня обыграть. Все чем‑нибудь закинулись; в баре продают тофу и фалафель, а пиво – только тем, кто старше 21 года. Присутствует и съемочная группа, которой достается невероятный концертхеви‑метал, настолько искаженный и извращенный, что узнать его в первоначальном виде практически невозможно.

На каждом выступлении в этом турне Курдт разбивает как минимум одну гитару, чаще две. В Портленде – просто ради развлечения. В Сан‑Хосе – от нечего делать. Глядя на подобные спектакли, трудно избавиться от мысли, что если «Nirvana» будет продолжать в том же духе, то либо они вскоре деградируют до самопародии, либо у них кончатся деньги – либо все вместе.

Хотя в настоящий момент «Nirvana» дает отличные концерты. Выступление в Сан‑Франциско вместе с «Tad» и «Dickless»просто потрясающее: трио из Вашингтона выносит на хрен все периферийные группы своим потенциалом и яростным напором. «Love Buzz» и «Stain» разгоняются и взрываются, оставляя позади осколки чистейшего маниакального попа. Крис от раздражения разбивает бас‑гитару, Курдт – не желая оставаться в стороне – разбивает свою гитару и ударную установку. В это время Тэд, стоящий слева от сцены, выглядит встревоженным. У Криса в руках сейчас его бас‑гитара.

Они играют на бис, срывают злость и раздражение на дерьмовый звук и покидаю т «New Music Semiпar» в «Gavin Report» (СанФранциско), не оставляя никаких сомнений в том, кто и где сейчас делает настоящую музыку.

Интересно, каково представление Курдта о красоте. Не помню, чтобы когда‑нибудь задумывался над этим.

– Антиквариат, – отвечает вокалист. – Вещи, хорошо сделанные, сделанные на века, крепкие вещи. Такие штуки были у моих дедушки и бабушки – не сравнить с тем, что есть сейчас. То же самое и с музыкой – искренность, мастерство. Если что‑то делаешь, делай это хорошо. Все это пытался вдалбливать в меня мой дедушка, когда я был ребенком, но я никогда не понимал его.

Отрывки из статьи «Они становятся толще», отчет об американском ‑турне «Tad» и «Nirvana», «Мелоди мейкер», 17 Mapта 1990 года.

В декабре 1989 года Крист и Шелли отправились в Югославию повидаться с отцом Криста. По возвращении пара объявила о своей помолвке. 30 декабря они поженились; в их квартире в Такоме прошла частная церемония; вел ее знакомый Шелли. Квартира была набита битком родственниками и друзьями: мама Криста, мама и отчим Шелли, почти все из «Tad», Курт и Трэйси, Дэн Питерс и Мэтт Люкин из «Mudhoney» – Мэтт был, как и подобает свидетелю со стороны жениха, порядочно пьян. Счастливое событие отметили турниром по рестлингу между пьяными Тэдом, гитаристом Куртом Дэниелсоном и Кристом.

Визит В Олимпию особенно расстроил Трэйси – теперь, когда два ее близких друга поклялись друг другу В верности, она требовала от Курта знаков привязанности. Он отказывался: «Я попрежнему хочу заниматься с тобой сексом, потому что мне это нравится». Трэйси не устраивало, что Курт не готов к семейной жизни. Их отношения начали двигаться к логическому завершению – несмотря на то что Трэйси постоянно успокаивала Курта во время его ночных кошмаров (вампиры, воры с бейсбольными битами или ножами, преследующие его); несмотря на то что она помогала ему деньгами в достижении мечты о музыке. В дневнике Курт писал странные тексты о кормлении грудью, о том, что он не может мастурбировать, потому что представляет себе «отца, маленьких девочек, немецких овчарок, телеведущих, но только не соблазнительных пышнотелых обнаженных красоток», – стандартные страхи для любого здорового молодого мужчины, но и настолько же гарантированный повод для беспокойства любой подружки.

2‑3 января «Nirvana» вернулась в студию «Reciprocal Studios» для работы над новой песней «Sарру». Они записывались 10 часов и остались недовольны результатом.

– Для ударных требовался звук а‑ля Стив Альбини, – вспоминает звукорежиссер Джек Эндино. – Курт был совершенно уверен в этом. Тогда я впервые увидел, что он может ошибаться. Все, что было записано до того момента, получилось прекрасно. А «Sарру» – просто не очень хорошая песня. В итоге он перезаписывал ее несколько раз.

«Nirvana» потратила около 500 долларов на эту сессию – на 100 долларов меньше, чем обошлась запись всего их дебютного альбома.

– я сказал ему, что нужно просто написать еще несколько песен, – смеется Джек.

Курт так и сделал. Одну из них, «Lithium», они сыграли позднее той весной – 20 марта, когда группа записала четыре клипа в колледже Эвергрин‑Стейт с парой друзей. Платой были «40 баксов и какая‑то пицца», как вспоминает оператор Алекс Костелник. Группа играла вживую, а на экране за музыкантами шли фрагменты нарезки телепередач, сделанной Куртом в Олимпии: кадры с кумиром подростков 70‑х Шаном Кэссиди, отрывки программы «Ищем таланты» с Донни и Мари Осмонд, танцующими чечетку, «Остров фантазий». Во время песни «Big Cheese» на экране шел немой фильм о ведьмах вперемежку с кадрами из детских видеозаписей Курта. «Сломанные куклы, горящие куклы, неправильно собранные куклы», – вспоминает Костелник. Также были записаны клипы на «School» и «Floyd The Barber».

Представьте себе картину: мы в «Squid Row» на Пайк‑стрит на Кэпитол‑Хилл, через дорогу от клуба «Comet Tavern». Сиэтл, 1990 год – клуб переполнен; повсюду запах человеческого пота и гул перегруженных усилителей.

На сцене заканчивает свое выступление «Mudhoney». Марк Арм валяется в забытьи, рядом с ним, над ним и под ним – море человеческих тел. Повсюду настоящий ад: разбитые усилители; стэйдждайверы, потирающие растянутые сухожилия; вышибала, отчаянно пытающийся контролировать постоянный поток людей со сцены и обратно. Гитара Стива Тернера воет от сексуальной фрустрации. Дэн Питерс отрубился. Мэтт Люкин, пивший водку 14 часов подряд, не собирается останавливаться.

– Кто‑нибудь хочет еще? – орет он уставшим фанатам. Оглушительная грубая музыка несется из динамиков. Ко мне подходит пятидесятилетний человек в подгузнике и просит, чтобы его выпороли. Стены туалета покрыты мочой и граффити: местные музыканты хвастаются своей сексуальной удалью и нападают на святая святых «Sub Pop».

На протяжении всего 1990 года «Sub Pop» постоянно находился на грани краха. «Tad», «Nirvana» и «Mudhoney» хорошо продавались – но недостаточно для грандиозных планов Джонатана и Брюса. лейбл даже предлагал музыкантам фондовые опционы вместо отчислений – в долгосрочной перспективе это сделало бы их богачами, но в тот момент было бесполезно. «Sub Pop» даже просил «Mudhoney» дать им взаймы половину аванса за европейское турне. Только когда альбом «Mudhoney» «Every Good Boy Deserves Fudge», вышедший в июне 1991 года, разошелся тиражом в 50 тысяч копий – без всякой рекламы, – только тогда «Sub Pop» стал рентабельным предприятием. Через несколько месяцев стали поступать и отчисления «Nirvana».

– Этот период – с мая по сентябрь 1991 года, – когда дистрибьютор должен был платить за диски, выпущенные в мае, получился особенно опасным, – вспоминает бывший генеральный менеджер «Sub Pop» Рич Дженсен. – Бухгалтер, мой босс, перестал приходить в офис, И его стало трудно найти по телефону. В итоге я занял его место и пару месяцев проработал бесплатно. В начале августа наконец‑то появился инвестор, неделями обещавший дать взаймы 6000 долларов. На следующий день все телефоны должны были отрубить, фургон конфисковать, а налоговые власти округа собирались опечатать помещение. Я думаю, это было 7 августа. Как бы то ни было, в 16.45 я взял У инвестора чек, с улыбкой проводил его до двери – и буквально пролетел несколько кварталов до банка, который закрывался в пять часов.

Энтузиазм льется из всех пор, заряженных адреналином. Арм идет к тому месту, где стоит Чарлз Питерсон – человек, создавший имидж Сиэтла, позаимствовав свои знаменитые перефокусированные передние планы у хаоса музыки. Арм проверяет, в порядке ли Чарлз, смеется и несется за сцену – блевать от жары. Эд из группы «Тhгоwn‑Uрs» пытается удержать на голове несколько пивных банок – не очень искусно. Пиво разливается повсюду, заляпывая парочку недоделанных хипстеров из Калифорнии. В одном углу сверхэнергичная пресс‑секретарь «Sub Pop» Дженни Бодди[174]болтает с чемпионкой Сиэтла по вешанию лапши на уши Меган Джаспер о возмутительном поступке, который недавно позволил себе менеджер «Mudhoney» Боб Уитакер. Тэд Дойл окружен группой поклонников – все они в четыре раза меньше его – и каждые пять минут открывает новую бутылку мексиканского пива.

Похожие сцены происходил и каждую ночь на тихоокеанском Северо‑Западе на концертах «Fastbacks», «The Walkabouts», «Swallow» и Comeн более безнадежных групп. Головы бьются о колонки, футболки мокрые от пива и пота, стробоскопы вращаются под крышей В головокружительной симфонии света.

– Поскольку «Nirvana» не из Сиэтла, они набрали людей здесь, чтобы как следует подурачиться, – объясняет Меган Джаспер. Чуваков из «Mudhoney» они свели с ума – но самым смешным способом, какой только можно представить. В Такоме играли «The Fluid», и после концерта Курт с Кристом нашли огромные деревянные бобины и положили их набок. Курт залез в катушку, а Крист толкал ее – и та вращалась, как стиральная машина. Уморительное зрелище! Затем Курт выбрался оттуда, шатаясь и ничего не соображая, а Крист каким‑то образом смог затолкать свое нелепое долговязое тело в катушку – и теперь уже толкали его …

– Это еще один фактор, сделавший «Nirvana» великой группой, – соглашается Джонатан Поунмэн. – Под «Nirvana» я имею в виду Чеда, Криста и Курта. Они постоянно творили что‑нибудь эксцентричное, смешное, глупое. И в то же время умудрялись быть невероятно крутой группой. Ничего напускного или не от мира сего: то, что они делали и как себя преподносили, – все выражало их истинную сущность. Но в то же время они были плоть от плоти рок‑музыкантами.

9 февраля «Nirvana» отправилась в очередное турне по Западному побережью вместе с «Tad»: Портленд, Сан‑Хосе, Сакраменто, Сан‑Франциско, Лонг‑Бич, затем мексиканская граница – Тихуана, и обратно – Финикс, штат Аризона. Для Курта и Криста это турне пришлось как нельзя кстати, они смогли вырваться из рутины Вашингтона, где успели открыть свою собственную клининговую компанию «Пайн три джениториал». Слоган компании гласил: «Мы намеренно сократили количество клиентов, чтобы иметь возможность тщательно вычистить каждый офис». Удивительно, ко они не получили ни одного заказа.

– Я знаю, что один день он работал мойщиком посуды, – смеется Иэн Диксон. – И одну неделю уборщиком.

– Не помню, много ли анекдотов мы тогда рассказывали,говорит Чед о февральском турне, – но жизнь была намного веселее. Мы любили прикалываться над дальнобойщиками: купили себе кепки, как у этих деревенщин, типа «хотел бы я поехать на охоту». Кажется, на моей было написано «CBS Sports» или что‑то про рыбалку. У Курта была оранжевая охотничья кепка. Мы ведь ехали на юг и не хотели, чтобы на нас неодобрительно косились, как на грязных рокеров. Мы боялись, что какие‑нибудь гопники изобьют нас во время турне. И попали в точку! Мы даже обедать старались там, где останавливались грузовики.

Существует классическая серия фотографий Питерсона, изначально выполненная по заказу «Мелоди мейкер»: Курт падает спиной на ударную установку в клубе «Raji's» в Голливуде. Клуб вмещал 200 человек, но в тот вечер туда набилось чуть ли нe вдвое больше людей. Роберт Фишер, бывший арт‑директор «Geffen records», говорил журналистке Кэрри Борцилло‑Вренна, что «Курт разрывал клуб на части. Не верилось, что он ушел с концерта, не сломав спину или еще чего‑нибудь».

Той ночью «Nirvana» остановилась у басистки «L7» Дженнифер Финч. Из всех людей, давших интервью для этой книги, она, наверное, мой любимый собеседник. И единственная, кто до сих пор старается мне не лгать.

– Именно я вечно произносила фразы вроде «Эверетт, успокой Курта», – говорит она; мы попиваем минеральную воду с Дэнни Блэндом И Чарлзом Питерсоном в баре на Пайонир‑сквер. – Или «мы ведь не хотим, чтобы произошел несчастный случай». Мои родители были алкоголиками. Я говорила: «Разве обязательно принимать героин перед концертом? Ты можешь подождать? Если хочешь, я его пока где‑нибудь спрячу». Вот такой я была. Именно поэтому я сейчас так хорошо выгляжу и живу в собственном доме.

– В Сан‑Франциско мы играли вместе с «Tad» и «Nirvana»[175], говорит Келли Кэнэри. – Мы С Тимом сиганули со сцены прямо на пол, и Курт‑остановился посреди песни, чтобы спросить, в порядке ли мы.

На этом концерте электричество выключилось посередине второй песни, когда я как раз вылез на сцену. «Так, – ляпнул Я необдуманно в сердце гей‑квартала Сан‑Франциско, – вчера в Портленде я насобирал 1,71 доллара – из монет, которыми в меня кидались зрители. Посмотрим, сколько вы, педрилы, сумеете накидать сегодня …» «DwaNes» тоже собирались выйти на сцену, но вокалист Блэг Джизес, только взглянув на беспорядки, вызванные моим появлением, отказался. Он был слишком занят – он ржал, катаясь по полу.

– Мы отправились в таиландский ресторанчик, и там сидел Курт, – продолжает Келли. – Он был очень забавный парень, но странный, стеснительный и тихий. Он немного простыл, поэтому все девушки из «Dickless», которые мечтали с ним переспать, принесли ему свои спальники и остатки еды. У него на лице было написано «позаботься обо мне». Женщины от этого с ума сходят.

Весь март «Nirvana» репетировала в «The Dutchman», репетиционной базе на юге Сиэтла, которую иногда называют «местом рождения гранжа»[176]. «Nirvana» договорилась о записи в студии «Smart Studios» в Мэдисоне (штат Висконсин) у продюсера «Tad» (альбом «Eight WaySanta») Буча Вига. Виг больше всего известен работой над «Nevermind» и как ударник мейнстримовой готической группы «Garbage», но тогда его знали как человека, стоявшего за альбомами крутых хард‑рок команд вроде «Killdozer» и «The Fluid».

1 апреля «Nirvana» играла на разогреве у группы «Eleventh Dream Day»[177]в клубе «Cabaret Metro» (Чикаго). «Курт на протяжении всего концерта кричал, как сумасшедший, – рассказывал Грег Кот из "Чикаго трибьюн" журналистке Кэрри Борцилло‑Вренна в книге "Курт Кобейн: Годы «Nirvana»". – Казалось, что его схватил невидимый гигантский ротвейлер и трясет из стороны в стоPolly. В конце Курт, как обычно, разломал все инструменты и все барабаны в щепки. Ударник продолжал стучать, а Кобейн, уничтожив все подчистую, упал на ударную установку. Люди переглядывались, как будто говоря: "О боже, это что еще такое?"»

После концерта группа ехала всю ночь, чтобы вовремя успеть в студию.

– Я был не в восторге, послушав «Bleach». Разве что «About А Girl» мне понравилась, – рассказывал Виг Джиллиан Дж. Гаар. ‑ Самое смешное, я помню, как Джонатан Поунмэн говорил мне: «3десь, в Сиэтле, по "Nirvana" сходят с ума, как по "The Beatles". И они будут такими же крутыми, как "The Beatles"!» А я думал: «Ну да, конечно». Теперь же я только и слышу: «Эта группа станет новой "Nirvana"!»

Во время сессий, состоявшихся со 2 по 6 апреля, планировалось записать второй альбом «Nirvana» на «Sub Pop», предварительно названный «Sheep». Подразумевались бесчисленные орды поклонников, которые будут покупать диски, привлеченные шумихой вокруг группы. На деле же эти пленки стали демо‑записями для «Nevermind».

«Пусть женщины правят миром, – писал Курт в своем дневнике, пародируя рекламу альбома. – Убивайте в зародыше Христа. Уничтожайте и большее, и меньшее из зол. Украдите "Sheep" ("овцу") в соседнем магазине. "Nirvana". Цветы. Духи. Конфеты. Куклы. Любовь. Солидарность между разными поколениями. Смерть родителям. "Sheep"».

– Моя студия находилась прямо рядом с офисом «Sub Pop» на Второй авеню, – говорит Чарлз Питерсон. – Однажды ко мне постучались – это были Курт и Крист. Они принесли маленького котенка и говорят: «Сфотографируй его. Мы сделаем такую штуку: оттягиваешь уши котенка назад, и морда выглядит реально жутко». Они хотели взять снимок на обложку сингла или альбома. Конечно, как только я достал фотоаппарат, они не смогли ничего сделать. Я сказал: «э‑эй. Ку‑ку. Возвращайтесь в Абердин».

«Nirvana», прибыв в студию «Smart», дала Бучу только одну инструкцию: чтобы группа звучала «очень тяжело, как можно тяжелее». «Они были забавными и милыми, особенно Крист», – говорил Буч Джиллиан Дж. Гаар.

Благодаря Вигу – поп‑маньяку и в то же время фанату андеграундного рока – звучание получилось бронебойным, особенно на ударных Чеда, и на удивление мелодичным.

– Курт был настоящей загадкой, – говорит Виг. – У него вдруг резко портилось настроение, он садился в угол и не разговаривал ни с кем на протяжении 45 минут. Их реальное звучание даже не пришлось слишком сильно подчищать. Курту не очень нравилось, как Чед играет на ударных. Он постоянно садился за установку, показывая, как нужно играть.

Хотя Чед, несомненно, был частью «Nirvana», его переставала устраивать отводимая ему роль в группе – он считал себя сонграйтером, он играл на гитаре, на бас‑гитаре, скрипке. «Я превращался в драм‑машину, – говорит он. – Курт обещал, что я смогу больше участвовать в творческом процессе, но было очевидно, что этого никогда не произойдет». Так оно и было. Курт говорил о музыке, которую играл Чед: «Идиотская музыка. Просто в дрожь бросает, до того это тупо и банально». Чед нравился ему как человек, но группе нужен был другой ударник.

«Nirvana» записала несколько песен – «In Bloom», еще одну версию «Polly» (на «реально дерьмовой» пятиструнной акустической гитаре, звучавшей как укулеле), «Dive», «Pay То Play» (отповедь политике маленьких клубов, требующих от групп денег вперед за право выступления; позднее переименована в «Stay Away»), «Lithium», «Immodium» и еще раз «Sарру» – плюс прямолинейная версия песни «Here She Comes Now», кавер на песню группы «Velvet Underground» с альбома «White Light / White Heat» (она вышла на двойном семидюймовом сингле с «Melvins»). Пять песен в итоге вошли на «Nevermind». «У Курта были проблемы с голосом, вспоминал Виг. – Каждую песню ему удавалось спеть один‑два раза, потом он был уже не в состоянии петь – кроме "Polly", где мягкий вокал. Поэтому нам пришлось в середине сессии сделать выходной».

– Мне понравилось работать с Бучем, – говорит Чед. – Он мне показался очень здоровым парнем, вегетарианец и все такое. Очень вежливый. Мы хотели записать новый альбом. Мы не собирались делать демо‑записи. До этого мы никогда не делали демок, и я не видел в них смысла. У нас же уже вышел альбом.

я: Многие музыканты из Сиэтла, с которыми я разговаривал, считают, что тебя недооценивают как одного из создателей «Nevermind».

– Это странно, потому что ударные партии песен, сделанных в Мэдисоне и вошедших в «Nevermind», прописаны мной, – отвечает Чед. – Есть небольшие различия, например, в «In Bloom»я хотел сделать ударные более четкими, упорядоченными. Но это все. Об этом тяжело думать, потому что когда играешь в группе, то в работу вкладываются все, и все должны получать по заслугам одинаково. Но я получил только за «Polly», потому что там я играл на четырех тарелках. Никто не писал для меня мои партии. Курт сочинял тексты и гитарные партии. Он не умел играть на барабанах, только импровизировал.

«Мне сразу же бросил ось в глаза, что Курт сочинял отличные песни, а Крист прописывал невероятно драйвовые бас‑партии, говорил Виг в аннотации к бокс‑сету "With The Lights Out". – Баспартии очень мелодичные, и весь драйв песни зависел именно от линии бас‑гитары, по крайней мере в музыкальном плане. И это так хорошо сочетается с линией голоса Курта. Они дополняют друг друга, это замечательно».

Сессии проходили как раз в начале очередного американского турне – после Чикаго музыканты выступали в клубе «Underground», в Мэдисоне, вместе с «Tad» и местной группой «Victim's Family»; 9 апреля состоялся совместный концерт с «Tad» в клубе «7th Street Entry» в центре Миннеаполиса.

– С «Nirvana» я познакомился благодаря Стиву Тернеру,вспоминает Том Хэйзелмайер[178]. – Он посылал мне бесплатные диски, выходившие на «Sub Pop». Первый раз я услышал первый сингл «Nirvana» на вечеринке у Тома Прайса [вокалист «U‑Меп»]. Мне они не очень понравились, чего нельзя сказать о «Tad».

Но после концерта я познакомился с Куртом, – продолжает Хэйз. – Такая мощнейшая … харизма, обаяние, я не знаю, как это называется, – исходила от чувака, который просто сидел за кулисами, даже не разговаривал. Ничего подобного я никогда больше не встречал. Даже спустя много лет, за которые я повидал хренову гору групп, я никогда не чувствовал подобной харизмы.

После Миннеаполиса были клуб «Blind Pig» в Энн‑Арбор[179](где Крист сломал ударную установку Чеда); Цинциннати, два концерта в Канаде (16‑17 апреля), на которых Крист забирался на колонки, а зрители кидались в музыкантов бутылками …

18 апреля в Кембридже (штат Массачусетс) Курт кинул в Чеда кувшин с водой, пролетевший в сантиметрах от уха барабанщика. – В «Nirvana» к Чеду относились очень плохо, – вздыхает Кэрри Монтгомери. – Курт крушил его барабаны на каждом концерте, и у него не было денег. Он постоянно заклеивал барабаны скотчем, это было забавно, но Чеду было не до шуток: он знал, что после концерта опять придется заклеивать установку.

Когда мы с Марком догнали в пути «Nirvana», они уже долгое время ездили по концертам, и у Чеда даже не осталось носков. Я – буквально – сняла с себя носки и отдала их малышу Чеду добавляет она. – И мне очень не нравилось, как Курт обращался с ним. Как будто Курт из‑за чего‑то обиделся на Чеда. Я все время думала: «Почему этот чувак донимает маленького барабанщика? у него уже даже скотча не осталось!»

26 апреля «Nirvana» должна была выступать в нью‑йоркском «Pyramid Club». Клуб быстро приобретал славу места, где каждую ночь проходят дикие оргии[180]; на их выступление пришли посмотреть крестный отец панка Игги Поп, «Sonic Youth», «Helmet» и один из топ‑менеджеров «Geffen» Гэри Герш.

– В Нью‑Йорк приехали группы из «Sub Pop», и я должен был сделать их фотографии для лейбла, – говорит фотограф Майкл Лэвайн, бывший студент колледжа Эвергрин. – Брюс [Пэвитт] позвонил мне и сказал: «у меня есть группа. Они прославятся». Я ответил: «Хорошо. Ты про все свои группы так говоришь». Я фотографировал «Nirvana» в своей квартире на Бликер‑стрит, прямо через дорогу от «CBGBs». Они приехали ко мне в своем белом фургончике, дали послушать отличную демо‑кассету, записанную Бучем Вигом. Курт выглядел болезненно и расслабленно, но оказался приятным парнем. Фразой дня стал вопрос: «А где Курт? А, он спит в фургоне».

В тот же день я фотографировал Игги Попа и дал послушать ему музыку от «Sub Pop», – продолжает фотограф. – «Nirvana» понравилась ему больше всего‑ и я отвел его на их концерт и познакомил Игги и Курта. Знакомство оказалось очень теплым и забавным, они пожали друг другу руки.

После выступления «Nirvana» была расстроена – они считали, что просрали случай показать себя крутым музыкантам. Конечно, это было не так …

– в «Pyramid» они вышли на сцену и покорили Нью‑Йорк,восторженно говорит Джанет Биллиг. – Они прекрасно выступили, но сами этого не поняли. Перед вторым концертом, в клубе «Maxwell's» (вместе с «The Jesus Lizard»[181]), Крист побрился налысо – как он объяснил мне, в наказание за то, что они просрали концерт, на котором был Игги Поп. На следующий день они снимали клип на песню «In Bloom» в центре Нью‑Йорка и возле морского порта[182]. Лысая голова Криста стала проблемой – потому что уже были отсняты кадры, где он еще с шевелюрой. В «Maxwell's» Курт разломал свою гитару, у меня до сих пор остались от нее куски, я их куда‑то засунула.

– Курт, кажется, делал гитары сам, – говорит Чед. – Он брал готовые грифы и выпиливал корпуса. У него были три разные гитары – самодельные и покрашенные в разные цвета, например, одна была зеленовато‑голубого цвета. Поэтому, когда гитару ломали; мы брали из нее все сохранившиеся детали и ставили их на другую гитару.

Крист говорил, что концерт в «Pyramid» был одним из самых плохих выступлений за всю историю «Nirvana», и – по крайней мере, для самой группы – второй концерт в Нью‑Йорке был не лучше. Но и это не все. В день между концертами Курт позвонил Трэйси из города Амхерст (штат Массачусетс) и сообщил, что больше не хочет жить с ней. Это было 27 апреля – в день рождения Трэйси. Курт хотел уйти от Трэйси безболезненно для нее, но не знал, как это сделать, – и предложил ей остаться друзьями. Очевидно, что из этого ничего не могло выйти.

– Настроение у Курта было не из лучших, ему было хреново, и он хотел, чтобы всем окружающим тоже стало плохо, – говорит Кэрри‑Монтгомери о концерте в «Maxwell's». – Было очень больно смотреть на все это. Я не могла понять, откуда столько агрессии, депрессии, злобы; хотя, в принципе, они уже много времени провели в турне. Казалось, долго они не протянут. Курт был очень переменчивым. Когда я познакомилась с ним поближе, я поняла, что он совсем другой – нежный и чувствительный. – Кэрри смеется: – Он обожал детей и животных.

Дальше последовали концерты в клубе «9.30 Club» в Вашингтоне, округ Колумбия; клуб «JC Dobbs» в Филадельфии (Северная Каролина) и 4 мая – Тампа‑Бэй (Флорида), где группа переночевала в роскошной квартире, принадлежавшей отцу их поклонника. Крист и Курт не преминули возможностью принять кислоты и как следует злоупотребить гостеприимством хозяина – особенно на следующее утро, когда, проснувшись, они обнаружили, что никого нет дома.

– Они достали всю еду, начали крушить кухню, – вспоминает Крэйг Монтгомери. – Они варили майонез в кастрюле, творили прочую хрень. Потом Крист начал ходить по дому абсолютно голый и орать изо всех сил. Я был в шоке, но не мог ничего сказать. Никому не нравятся люди, изображающие из себя папочку. Уходя, Крист оставил на столе 100‑долларовую купюру.

В следующие 12 дней группа отыграла концерты в Джорджии, Огайо, Оклахоме, Техасе и Небраске – но это уже были последние дни Чеда в группе. 17 мая в родном городе группы «Tad», Бойс (Айдахо), Чед Ченнинг сыграл свой последний концерт в группе «Nirvana». Несколько недель спустя после возвращения группы из турне Курт и Крист без предупреждения заехали к Чеду на Бейнбридж‑Айленд и сообщили, что он больше не играет в группе.

«Было такое чувство, как будто я кого‑то убил», – признавался Курт.

Перед уходом Чеда из группы, однако, состоялась еще одна ‑ последняя – фотосессия у Чарлза Питерсона.

– Фотосессия проходила в моей студии, где я работал вместе с типографом, Джеффом Россом, делавшим для «Sub Pop» плакаты и футболки, – говорит Питерсон. – Я понятия не имел, что делать. у меня был большой кусок бумаги и стробоскопы. Когда они пришли, Курт сказал: «Белая бумага, скукотища. Как ты думаешь, что‑нибудь можно придумать?» Я посмотрел по сторонам и увидел баллончик с черной краской. Я сказал: «Давайте нарисуем что‑нибудь на ней». Он ответил: «Да, клево». Он нарисовал большой плюс и большой минус, я сказал: «Покатит». Интересно, что во время всей фотосессии Курт и Крист стояли под этим плюсом, а Чед – под минусом.

– Чед был отличным парнем, – говорит Крэйг. – Я расстроился, когда узнал, что они выгнали его. Всегда доброжелательный, всегда веселый … Курт и Крист иногда впадали в депрессию, но он всегда старался их развеселить. Чед им нравился как человек. Но не как барабанщик. Я думаю, Чед сам знал, что он не самый крутой ударник в мире. Он терял ритм, делал ошибки; а когда ударник делает ошибки – это бросается в глаза всем.

я: Плохое отношение Курта к Чеду еще как‑нибудь проявлялось, кроме того, что он всегда разбивал его ударную установку? – Ну, вообще‑то, он его выгнал из группы, – смеется Кэрри.Нет, но он всегда давал понять Чеду, что тот не очень‑то хороший ударник …

я: Он часто придирался к мелочам. Я помню, как в поздние времена он докапывался и до Криста …

– Если ты несчастен, то не будешь деликатничать с другими,говорит Кэрри. – Курт хотел, чтобы Чед играл громко и жестко, но Чед был джазовым барабанщиком. Я расстроилась, когда узнала, что Чеда выгнали. Когда у них начало что‑то получаться, ОНИ выперли чувака, который проехал с ними в долбаном фургончике до самого Нью‑Йорка …

я: Кажется, что именно в тот момент они решили подойти к делу более серьезно.

– Угу, – соглашается бывший‑басист «Sоuпdgагdеn» Бен Шепард. – Именно в тот момент у них появились амбиции. Я говорил с Чедом об этом, и он сказал, что они расстались друзьями. у Чеда такая сила духа, какой я не встречал ни у кого за всю свою долбаную жизнь,

– Я всегда смотрел на это следующим образом, – говорит Чед сейчас. – Если бы я что‑то смог изменить, то да, возможно, у меня прибавилось бы баксов в кармане, но я не уверен, что мне стало бы лучше. Клево играть песни, ездить в турне, но я никогда не считал себя просто барабанщиком. Я не зацикливался на одном инструменте. В первую очередь я пишу песни, сочиняю музыку. А «Nirvanа» оказалась единственной группой, в которой я только играл и не принимал никакого участия в творческом процессе.

Однажды я разговаривал с Кристом после смерти Курта, и он сказал: «Знаешь, ты не так уж много упустил. Все лучшее, что у нас было, случилось до того, как мы стали суперпопулярны, потому что тогда началась какая‑то хрень, сплошное безумие». Раньше же мы были сами себе хозяевами. Как только заключаешь контракт с крупным лейблом, большая часть решений принимается не тобой, и ты либо справляешься с этим, либо нет. Большинство групп и людей не справляются.

На той же неделе, когда пути Чеда и «Nirvana» разошлись, Курт порвал с Трэйси.

Трэйси этого не знала, но Курт уже был влюблен в одну из ее лучших подруг, Тоби Вэйл.

Глава 11

«Мы не принимаем душ – мы принимаем ванну»

Тоби Вэйл познакомилась с Куртом Кобейном, когда он еще тусовался с «Melvins». Она была на нескольких ранних концертах «Nirvana» – в «Pen Cap Chew», «Skid Row», – но только весной 1988 года подружилась с Куртом и Трэйси: она ходила к ним, потому что Курт мог покупать пиво – у него был паспорт.

– Яне принимала наркотики, – объясняет Тоби. – Несколько раз в месяц на вечеринках пила пиво, и все. «Melvins» даже думали, что я девственница. Мне кажется, им нравилось, что я тусовалась с ними, – они чувствовали себя на моем фоне более развращенными. Дилан [Карлсон] смеялся, что я как будто из «семьи» Мэнсона. Еще меня сравнивали с Мишель Филипс[183]. У меня были очень длинные – свои – темные волосы, я не пользовалась косметикой, и т.д.

Официально Курт с Тоби стали встречаться в июле 1990 годаза неделю до 21‑го дня рождения Тоби, когда Трэйси съехала из квартиры на Пир‑стрит и вернулась в Такому. В первое время Тоби было проблематично встречаться с Куртом, и не только потому, что он жил вместе с ее подругой, – у Тоби была аллергия на кошек.

После ухода Трэйси квартира приобрела еще более жалкий вид … Горы посуды в раковине, грязные вещи, коробки из‑под пиццы, пивные бутылки – типичная студенческая берлога.

я: То есть он продолжал снимать квартиру? Откуда он брал деньги?

– Он получал чеки, – отвечает Иэн Диксон. – Они приходили на наш [Иэна и Никки] адрес, поэтому какие‑то из них я видел. Там были чеки на пару Comeн баксов – тогда они еще работали с «DGC»; какие‑то деньги они получали за выступления в турне, продавали футболки и прочую атрибутику. Да и квартирная плата не была заоблачной – около 150 баксов в месяц.

Курт прожил в квартире на Пир‑стрит еще год после разрыва с Трэйси, и кто‑то должен был платить аренду.

– Может быть, «Sub Pop»? – предполагает Тоби. – После того как уехала Трэйси, вся квартира была исписана граффити, – добавляет она. – Я ходила в колледж, работала и играла в трех группах. Поэтому мы с Куртом редко виделись, так, встречались иногда. Он исчезал, а потом опять появлялся.

– Было тяжело, – говорит Иэн. – Курт жил за счет Трэйси. Она составляла для него списки дел, которые нужно было сделать …

я: Тоби тоже составляла такие списки. Я знаю об этом, потому

что Кортни мне их показывала.

– Ты уверен, что они были составлены не Трэйси? Это не очень‑то похоже на Тоби. Я уверен, что Кортни … – Иэн обрывает фразу. – Наверняка это были списки Трэйси.

Курт и Тоби были влюблены друг в друга: Курт так нервничал, когда впервые провел с ней вечер, что его вырвало. Он восхищался Тоби, ее творчеством и феминистским напором. Кроме того, Тоби была настоящим меломаном, она проявляла такую одержимость музыкой, какую привычнее наблюдать у мужчин. Под влиянием Кэлвина Джонсона, а также музыкантов из Олимпии вроде Стеллы Марре и Лоис Маффео Тоби основала фэнзин «Джигсо»; это она изобрела название «Riot Grrrl», впервые появившееся на страницах этого журнала, – фраза была призвана описать мощь, которую Тоби видела в женщинах и которой ей не хватало в современной независимой музыке. В 1990 году панк‑рок был очень белым, мужским движением, заряженным тестостероном – с клевыми идеалами, прикольной музыкой, но очень элитарным. Таким он, во многом, остается и до сих пор.

Тоби хотела побороть эту мужскую элитарность. Со своими друзьями‑единомышленниками она основала вдохновенную панк‑группу «Bikini Kill».

– Вкус Курта в отношении женщин всегда поражал меня,замечает Кэрри Монтгомери. – Я не видела ничего общего в его избранницах, кроме разве что ума и таланта. Трэйси Марандер была замечательной, легкой в общении. Он разговаривал со мной о своих переживаниях по поводу их разрыва, она была ему небезразлична даже после того, как он понял, что у них ничего не выйдет. Курт считал, что она заслуживает лучшего, и знал, что ждало бы их в будущем. Дело не в том, что она не поддерживала его музыкальные начинания и карьеру, но ему нужна была свобода действий … чтобы он мог уходить из дома, и все такое. Ему казалось, что он не готов жить с кем‑то вместе.

Тоби отличалась от Трэйси: если Трэйси ухаживала за Куртом, Тоби считала себя равной, если не главнее. Для Курта, который до этого момента полностью разделял навязанное обществом мнение, что роль лидера отводится мужчине, а женщина должна за ним ухаживать, это стало настоящим откровением.

Нет ни тени сомнения, что Курт на сто процентов принял позицию Тоби – она и вызвала впоследствии чувство неполноценности (которое, по правде говоря, возникало у певца практически ко всем людям, кого он считал равными себе, – именно эта неуверенность в себе питала его творчество). На самом деле он вскоре почувствовал некие трудности с пониманием просвещенных взглядов Тоби на «отношения» – хотя в Олимпии такого понятия вовсе не существовало. Ты зависал с кем‑нибудь, кто тебе нравился,и спал с этим человеком, если он казался тебе привлекательным.

Никто никому не принадлежит.

Но не все воспринимали это так прямолинейно.

– То, как Курт говорил о Тоби … – качает головой Кэрри.Казалось, он у нее окончательно под каблуком. Он считал ее очень клевой. Боготворил ее и думал, что она для него слишком хороша. Тоби заставляла его чувствовать себя ущербным. Мне это не нравилось. Я не понимала, что он в ней нашел. Мне она казалась плохо воспитанной. Но – опять же – я ее почти не знала...

– Во время существования «The Go Team» Кэлвин или Тоби втянули Курта в свою орбиту, – говорит Слим Мун. – У Курта была в проекте группа с Тоби под названием «The Bathtub Is Real»[184]. у меня где‑то была кассета с одной‑двумя песнями.

я: И как они?

– Это было не похоже на те минималистские, спокойные поп‑номера, которыми славится Олимпия. Они оба пели, и песни были очень хорошими, – отвечает Слим. – Курт В течение шести месяцев или даже на протяжении года обещал Тоби сделать запись этого проекта, хотя все мы знали, что Кортни ни за что ему не позволит. Он напивался, звонил Тоби и говорил: «Нам нужно записать диск "The Bathtub Is Real»

– Деятельность нашей «группы» заключалась в том, что мы просто вместе играли свою музыку, – объясняет Тоби. – Курт играл песни, которые написал он, я играла свои песни, и мы записывали их на магнитофон моего отца. Иногда я пела и играла на ударных на песнях Курта. Некоторые риффы и текстовые идеи позднее стали песнями «Nirvana». Он никогда не пел на моих треках, но это нормально, это всего лишь мои одноразовые песни! Он играл на барабанах на нескольких моих гитарных номерах и помог понять, какие из них чего‑то стоят. Он действительно считал, что я талантлива, и он действительно был целиком погружен в музыку.

у Курта было много отличных идей о том, как писать песни,продолжает Тоби. – Он объяснил мне, что сначала нужно выбрать манеру вокального исполнения. Для меня это было откровением. Я поняла, что голос можно использовать как инструмент и необязательно довольствоваться только тем звуком, который выходит естественным образом. До этого я слушала Йоко Оно[185], «Frightwig», ранних «В‑52»[186], «The Slits», поэтому мой певческий – панковский ‑ стиль формировался на этой основе. До этого я пела как Хизер из «Beat Happening», не попадающая в ноты. Я не понимала, что форму звука, производимого голосом, можно изменять, как будто голос – это та же гитара. Несколько раз меня звали в «Nirvana», я отказывалась. Мы говорили об этом с Куртом, но на барабанах я играла не очень агрессивно. У него были и не очень тяжелые песни, и мы с Куртом работали над ними. В конце концов он понял, как интегрировать поп‑элемент в творчество «Nirvana»,вроде «The Velvet Underground», «The Vaselines», «Beat Happening» и все такое.

Мы многое получили, играя вместе, – добавляет Тоби[187]. – До этого я практически все время играла с людьми, которые толком не владели своими инструментами – в «The Go Теат» и «Doris» [молодежная панк‑группа Тоби, где она играла вместе с Тэм Ормунд], – И это было клево. Но я училась управлять звуками, пыталась совместить эстетику панка с женской чувственностью. Курту это очень нравилось, и он говорил, что мне нужно играть в группе с девушками.

На кассете мы написали «The Bathtub Is Real» («Ванны – это круто»), И многие посчитали это названием группы, – вспоминает она. – Еще нас называли «Israeli Donkey» … Не знаю почему! Я думаю, что сначала мы придумали «Bathtub», но потом поняли, что уже есть группа «Steel Pole Bathtub». В то время у большинства людей, живших в даунтауне, в квартирах не было душа, и на одной из песен [«The Go Team»] была такая глупая строчка: «В Олимпии не ходят в душ, там принимают ванну». Я думаю, что это пошло оттуда.

Что меня больше всего бесит в панк‑музыке 70‑х и особенно в истории «The Sex Pistols»: те, кто пишет об этой музыке, зациклив‑аются на одном временном отрезке и тормозят развитие своих героев – они постоянно возвращаются к одному‑единственному моменту в прошлом, когда все для них было ясно. Критики пишут о том, какими уникальными были «The Sex Pistols», какими особенными по сравнению с теми, кто появился после них. «Они оказали просто невероятное влияние на всю последующую музыку, особенно если учесть, как мало времени им было отведено» – вот стандартная фраза. Нет. Что по‑настоящему невероятно – это внимание, которое уделяется вещам, безусловно когда‑то важным, но не имеющим сейчас и сотой доли того значения, которое придают им кретины из СМИ. То же самое касается «Nirvana» и «последней великой революции в рок‑музыке».

Главное в жизни – это восприятие. Люди зачастую формируются в момент их первого соприкосновения с внешним миром ‑ и дальше ни отношение к ним, ни они сами не изменяются. Дети 60‑х и спустя двадцать лет говорили о парижском восстании и о том, как это было круто и неповторимо – хиппи и «Sgt Pepper». (Поворотным моментом стал 1985 год. Новое поколение хипстеров говорили друг другу: «"Sgt Pepper"? Хрен знает»). Теперь пришел черед Стюарта Макоуни, Джули Берчил и прочих британских журналистов, которым перевалило за 40, – теперь они упиваются своими юными годами и мешают жить нынешней молодежи.

Что же произошло, какие метаморфозы пришлось претерпеть словосочетанию «независимая музыка», чтобы оно стало обозначать дисгармоничную гитарную музыку, которую играют белые парни? В этом нужно винить запуганных менеджеров лейблов, которые распихивают друг друга локтями, чтобы подписать контракт с «прорывом прошлого года». В этом нужно винить журналистов и критиков, которые гордятся своей объективностью. Каждое объективное решение принимается на основе субъективного по своей сути суждения – как правило, не своего, – о том, что на гитаре можно играть «правильно» и «неправильно». Или рисовать картину, или читать книгу. Нет такого понятия, как хорошее искусство, есть только плохие или хорошие исполнители. Не стоит стыдиться того, что вам нравится «плохая» музыка вроде «The Strokes» или «The Doors». Если что‑то вас трогает, то уже не важно, почему это вас трогает. Не важно, насколько это поверхностно, банально или насколько хорошо это сделано.

Известная строчка из классического сингла «Huggy Bear» «Her Jazz» 1993 года – «This is happening without your permission» («Это случается без вашего позволения») – я клянусь, именно она больше всего раздражала их противников. «Face it, you're old and out of touch» («Пойми же, ты стар и ты не в теме»), – кричала Ники с ожесточением. Никому не нравится, когда ему так говорят. Критиков это бесит до ужаса. До появления «Riot Grrrl» эти критики были вне подозрения. А после «Riot Grrrl» образовалось множество групп, которые отказывались услаждать пассивных потребителей, которые пытались разобраться в том, что такое «хорошо» И что такое «плохо». Они просто отрывались по полной и в то же время испровергали половые предрассудки, Если ты был не с ними, ты был против них, и – да, ты был стар и не в теме.

Как пела транссексуальная панк‑певица Джейн Каунти: «If you don't want to fuck me baby, fuck off!» («Не хочешь со мной е…ться, детка, – отъ...сь!»),

у «Bikini Kill» была лишь одна идея: «Вдохновлять! Вдохновлять! Дать власть всем женщинам, по крайней мере тем, кто нам нравится!» – но в них было столько злобы, сарказма и ожесточения, что их идеи отходили на второй план. На их живых выступлениях было поровну разрушения и вдохновления. Танцорам‑мужчинам не дозволялось выходить на середину сцены, из‑за чего группу обвиняли в сексизме (в сексизме наоборот, по‑видимому).

«Bikini Kill» хотели устранить неравноправие, с которым женщины встречались на концертах до этого; без сомнения, это была феминистская группа, Девушки, приходившие на их выступления, поднимались на сцену и рассказывали, как они становились объектами надругательств или использования со стороны мужчин, Основу бешеной музыки группы составляли тяжелые монотонные ударные Тоби и бас‑гитара Кэти Уилкокс. Единственный – как символ – мужчина в группе, Билли (фамилию свою он часто менял), играл на лид‑гитаре целеустремленно и жестко; но центром группы была вокалистка Кэтлин Ханна – ее голос напоминал о молодежном панке 70‑х, о Поли Стирен из «X‑Ray Spex» – вкрадчивый и раздражающий, дразнящий и умоляющий, властный и всегда требующий уважения,

Я никогда не рассматривал участниц «Riot Grrrl» в контексте их сексуальности. Не знаю почему, ведь это одно из самых очевидных их сильных качеств, В самых первых статьях о «Bikini Kill» все только и талдычили о том, что Кэтлин работала стриптизершей, что роднило ее в какой‑то степени с Кортни Лав. Я знаю, что подобное бесполое восприятие вредило этим женщинам, но, возможно, таким образом я боролся со своим врожденным сексизмом … или, по крайней мере, так я тогда думал.

«Bikini Kill» играли хардкор, а не панк. То есть их музыка задавалась жесткими правилами и идеологией, в которых не допускалось никаких отклонений. Лишь позднее Кэтлин запустила собственный блестящий проект – импровизационный, малобюджетный даб‑поп, группу «Julie Ruin». Это было предметом постоянных споров: Олимпия – это хардкор или панк? Хардкор до мозга костей. Именно к хардкору у Олимпии лежало сердце. «Beat Happening» можно счесть конфликтной – и поэтому панковской – группой, но все, кто были после них, играли для новообращенных. Олимпия задала всем программу, как нужно жить. Хардкор – это альтернативные общественные нормы, это контркультура. Панк более противоречив: это андеграунд и мейнстрим одновременно – «The Sex Pistols» у Билла Гранди, «Nirvana» на шоу «Saturday Night Live».

Но Джек Эндино не согласен с подобной точкой зрения.

– «Nevermind» можно назвать панк‑музыкой так же, как первый альбом группы «Boston» [группа 70‑х, игравшая стадионный рок] можно назвать панком, – говорит продюсер. – А если «Bleach» ‑ панк, то тогда и альбом «Deep Purple» «Fireball» – тоже панк. Тексты песен «Nirvana» – до «In Utero» ‑ были не более панковскими, чем «American Pie» Дона Маклина. Они были классической рок‑группой. И панк никогда не играли. Мне кажется, было очень удобно причислять их к панку. Но если бы они действительно играли панк, то никогда не прекратили бы свое существование[188]. Единственный альбом, который можно назвать панковским, – это «In Utero» в том смысле, в каком песню Джона Леннона «Cold Turkey» можно считать панком[189]. Живые выступления «Nirvana» можно назвать панковскими – но тогда и концерты «The Who» это панк. И «The Who» были, по общему признанию, панк‑группой. Но разве панк‑музыка появилась в Америке в 1971 году – после выхода альбома «Who's Next»? Нет. Панк «появился», как это ни прискорбно, только с приходом групп вроде «The Offspring» и «Green Day».

Возможно, Курт и испытал влияние Тоби, но это не значило, что он стал разделять ее идеи. Разочаровавшись в «Sub Pop», а особенно – в постоянной игре на грани фола, которую вели Джонатан и Брюс, которые часто не платили денег группам, а чеки из студий просто выбрасывали, – Курт с Кристом начали подыскивать себе другой лейбл. Они не хотели больше связываться снезависимыми компаниями вроде «Touch And Go» или «SSТ». Они проста не видели в этом смысла. Напротив, воодушевившись примерами своих коллег из «Soundgarden» и «Sonic Youth» (подписавших недавно контракт с «Geffen»), они обратили свои взоры в стоPolly мейджоров.

«Sub Pop» также работал над проектом заключения контракта с крупным лейблом.

В мае 1990 года, ожидая выход второго альбома, «Sub Pop» предложил «Nirvana» новый контракт – в нем было зо страниц, и он серьезно закреплял права лейбла. Курт не хотел его подписывать, и они с Кристом обратились за советом к менеджеру «Soundgarden» Сьюзан Сильвер. Она была шокирована негативными эмоциями, которые группа испытывала по отношению к лейблусреди прочих жалоб упоминались плохая рекламная кампания в поддержку «Bleach»[190], отсутствие банковских счетов и плохое распространение дисков. Сьюзан предложила им найти себе адвоката.

– Курт был очень начитанным, – замечает бывший пиар‑менеджер «Nirvana» в Великобритании Антон Брукс. – Он прочел множество книг о рок‑н‑ролле. Можно сказать, что он занимался самообразованием – учился быть рок‑звездой. Помню, как я ходил с ним на несколько встреч – тогда они все еще искали менеджера, а я разругался с «Sub Pop», потому что был полностью. На стороне «Nirvana». Мы побывали в нескольких лейблах и у одного издателя – они вели себя с ним очень высокомерно и снисходительно.

Помню, мы стояли С Куртом на улице, – продолжает Антон.Он курил и вдруг сказал мне: «Мои песни для следующего альбома – они будут хитами номер один. Они очень доступные, это поп‑песни – в нашем понимании этого слова». Он знал. Когда люди спрашивали меня: «Ты знал тогда, что "Nirvana" когда‑нибудь станет знаменитой?» – я отвечал: «Да, я знал, что они станут как минимум не менее знаменитыми, чем "Sonic Youth" или "Pixies"». Тогда я надеялся, что когда‑нибудь они соберут «Brixton Academy» [4500 человек] и, может быть, через несколько лет станут хедлайнерами на фестивале в Рединге. Они смогут остаться в Сиэтле, они будут хорошо жить, у них будут дома, семьи, но для того, чтобы оставаться на плаву, им придется постоянно ездить в турне. Любой, кто утверждает сейчас, что в то время думал по‑другому, – гребаный лжец.

Через Сьюзан «Nirvana» вышла на адвоката Алана Минца из Лос‑Анджелеса, юриста, занимавшегося поиском контрактов для новых групп. Он был обескуражен их внешним видом – Минц говорил, что «Nirvana» была самой грязной группой, когда‑либо переступавшей порог его кабинета, – но впечатлен их музыкой. Он стал рассылать демо‑запись, сделанную Бучем Вигом, в крупные лейблы, подыскивая контракты.

Это было не так трудно сделать. К тому моменту «Sub Pop» был в самом центре внимания СМИ (даже американская пресса стала писать о лейбле).

– Практически все звукозаписывающие компании хотели заполучить «Nirvana» по той же причине, что и мы, – говорит бывший глава «Gold Mountain» Дэнни Голдберг. – «Sub Pop» считался новой модной компанией, а «Bleach» был одним из самых успешных их альбомов. За них боролись пять‑шесть лейблов – «Columbia», отделение «Virgin» («Charisma»), «МСА» и «Atlantic».

– Особенно весело стало, когда группой заинтересовались различные лейблы, – говорит Дебби Шейн, которая к тому моменту встречалась с Дэйлом Кровером. – Началась война контрактов, и это было прикольно – бесплатная еда, напитки, да еще и друзей можно было приглашать. Однажды Курт позвал нас [Дэйла и Дебби] на ужин с менеджером. Мы пошли в таиландский ресторан и реально напились. Чувак из лейбла, по‑моему, был жалок – он не разбирался в музыке, не понимал, кто такие «Nirvana», но все равно хотел их подписать.

– Я был очень огорчен и обижен, когда они стали вести переговоры с крупными лейблами, – говорит Брюс Пэвитт, – потому что я был последним, кто об этом узнал. Все говорили мне: «Слушай, Я тут был в Олимпии. "Nirvana" разъезжает в лимузине и все такое». До «Nevermind», да еще в Олимпии – тогда это просто не укладывалось в голове.

Сейчас все становится на свои места, – продолжает бывший глава «Sub Pop», – но в то время очень мало групп подписывали контракты с мейджорами. Это было потрясением. лейбл делал все возможное, чтобы держаться на плаву. Хотя мы и были все время на мели и не всегда выполняли свои обязательства, но я считал, что хотя бы искренность я заслужил. Я вспоминаю Рим, первое турне «Nirvana», когда у Курта случился нервный приступ и он разбил свою единственную гитару. Мы с Джоном достали свои последние деньги, чтобы купить ему новую гитару! Потом у него украли паспорт, и мы помогли сделать ему новый. Вспоминаешь все эти детали, когда ты отдавал все, чтобы помочь кому‑то, а потом этот кто‑то идет в другой лейбл и даже не говорит тебе ничего об этом ‑‑это было не очень приятно. Хреново было.

я: Очевидно, ты в какой‑то степени смоделировал «Sub Pop» на основе опыта, приобретенного в Олимпии. И попытался, в частности, привить чувство единства.

– Именно, – соглашается Брюс. – Я не говорил: «Так, это бизнес, мы будем продвигать группы в крупные лейблы и срубать на этом деньги». лейбл в итоге стал заниматься именно этим, но я‑то хотел другого. При этом мой бизнес‑партнер смотрел на вещи иначе, и именно синергия наших с ним философий делала «Sub Pop» тем, чем он был. Я смотрел на вещи более по‑семейному: я хотел построить сообщество, создать систему и помогать друг другу. Поэтому стремление подписать контракт с мейджором … меня очень расстроило. После этого изменилось мое отношение к музыкантам. Я стал держать дистанцию.

– Я был слегка выбит из колеи, – говорит Джонатан Поунмэн. – Потому что все эти разговоры начались, когда мы с Брюсом отправились в деловую поездку в Англию, на встречу с нашим дистрибьютором по поводу просроченного платежа. Меня спрашивали об этом несколько раз, но самое грустное – люди не понимают, что дело здесь не в бизнесе. (бизнесом все понятно. Что на самом деле важно – это чувства: ты работаешь с кем‑то ради общей цели. Ты говоришь с ними каждый день, ваши жизни взаимосвязаны … и вдруг – развод. Внезапно спутник всей твоей жизни бросает тебя и выходит за кого‑то другого замуж. Настоящая эмоциональная травма.

Помню, как однажды Сьюзан Сильвер сказала мне: «Джонатан, "Soundgarden" нужно двигаться дальше. Извини, но они больше не будут у тебя записываться». – Глава лейбла в сердцах шлепает ладонью по столу. – Да плевать! Она говорила таким тоном, как будто имела в виду: «Ты лишаешься средства к проживанию» … Пока на земле есть талантливые люди и люди, которые хотят их услышать, – всегда будет работа и для меня. Я считаю, что самое главное в нашей работе – это построение отношений. «Sub Pop» потерпел неудачу как лейбл в тот момент, когда мы не смогли должным образом выстроить эти отношения, когда мы больше думали о бизнесе, а не о глубине и широте, что и является основой взаимопонимания.

Именно от этого и было так горько, когда «Nirvana» стала вести переговоры с другими людьми, – подытоживает Поунмэн. – Это не было большой потерей … если бы дела не сложились так, как они сложились, «Sub Pop» выжил бы – хоть и стал бы совсем другим.

Тем временем «Nirvana» осталась без ударника. Опять.

В британской прессе стали появляться фантастические предположения о том, кто может занять это место, – немногословный вокалист «Dinosaur Jr» Джей Мэскис (в начале музыкальной карьеры игравший на барабанах), Тэд Дойл, Дэйл Кровер и Дэн Питерс из «Mudhoney». Дэйла пригласили в августе на небольшое турне (8 концертов) по Западному побережью – на разогреве у «Sonic Youth». Но уговорить Кровера уйти из «Melvins» Курт никак не мог, даже если бы захотел.

Как и на демо‑записи, Кровер согласился помочь[191], но при одном условии: другим музыкантам не разрешалось ни при каких условиях при касаться к его барабанам.

– Он сказал: «Только не ломайте мою установку», – вспоминает Дебби. – Дэйл смог объяснить Курту, что это находится за границами дозволенного. По большей части из‑за того, что Дэйл не мог позволить себе купить новую ударную установку.

Сам же Дэйл в интервью Майклу Азерраду для книги « Come As You Are» высказался по этому поводу более жестко: «Они не только приняли это условие, но и сами не разбили ни одной гитары за все турне. Я был рад, что они оставили эту тупость. Курт разбивает гитару – на это уходит порядка пятнадцати минут. По‑моему, это убийство: мне кажется, у каждой гитары есть душа. Что уж тут крутого».

– В любом случае, – продолжает Дебби, – «Nirvana» стала набирать обороты. Чед ушел из группы, Дэйл отправился с "Ними В турне. Все понимали, что это временно. Я была на концерте в Сакраменто. Участники «Nirvana» очень волновались, что им предстоит выступать на одном концерте с «Sonic Youth».

Первое выступление в рамках турне состоялось 13 августа в Лонг‑Бич, Калифорния. До начала турне группа остановилась на несколько дней в Сан‑Франциско у вокалиста «Melvins» Базза Осборна. Там, по рекомендации Базза, «Nirvana» сходила на выступление вашингтонской группы «Scream». «Scream» играли крепко сделанные, привлекающие внимание песни – такой олдскульный хардкорный панк. «Помню, как Курт говорил после концерта "Scream" про их ударника Дэйва Грола: "Вот бы нам такого!"»замечает Кэрри.

На следующий день «Nirvana» и «Sonic Youth» играли в Лас‑Вегасе, в здании бывшего борделя – идейный вдохновитель и басист «Sonic Youth» Ким Гордон была в таком восторге от выступления «Nirvana», что все время танцевала на сцене. Хотя впечатлены были не все: «К концу их сета больше людей можно было увидеть скорее на парковке, чем в клубе», – ехидно заметил один радиоведущий. Через три дня группы давали концерт в «Casbah» в Сан‑Диего – крошечном клубе на 75 человек, но в тот вечер пришли все 150. Был там и пьяный в хлам Тэд из фэнзина «Флипсайд». «Когда они вышли на сцену, – рассказывал он Кэрри Борцилло‑Вренна, – все увидели, что Крист и Курт подстриглись очень коротко. Визитной карточкой "Sub Pop" всегда были длинноволосые чуваки, играющие аутентичный панк или гаражный рок. Странно было смотреть, как эти парни играют абсолютно чокнутую, тяжелую музыку. Но получилось круто. Они справились с этим».

– В свои выходные дни играли небольшие концерты ради денег, например в Caн‑Диего, – отмечает Антон Брукс. – На вечеринке после концерта, помню, Курт с кем‑то трахался, и нам приходилось ждать его, прежде чем мы поехали обратно в Лос‑Анджелес.

Крист пытался украсть свинью. Мы остановились на бензоколонке неподалеку от фермы. Крист переживал, что свинью пустят на бекон. Он пытался поймать ее своим джемпером и говорил: «Она может ехать с нами – жить в дороге! Будет о чем порассказать поросятам! Я дарую ей свободу!»

Затем группы отправились в Сан‑Франциско – благодаря предыдущим выступлениям на концерт пришло много народу. Затем Портленд и Сиэтл, где «Nirvana» выступила 24 августа в клубе «Moore Theatre». На разогреве у них играла Джули Кафриц со своей дерганой пост‑нойз группой «STP», последователями «Pussy Galore».

– Помню, как мы приехали к «Melvins» в Сан‑Франциско,вспоминает Антон. – Было жутко холодно. Базз с подружкой жили в большом доме, как у семейки Адамс, – куча кукол и прочего странного хлама. Мы сели смотреть «Симпсонов». Дэйл сидел в одних трусах, засунув в них палочки. Он выглядел очень бледным – особенно на фоне черных волос. Мы часами смотрели «Симпсонов» …

Во время того турне с Дэйлом Курти Крист познакомились с менеджером «Sonic Youth», остроумным, демоническим Джоном Cильва[192]и – через него – с Дэнни Голдбергом, приобретшим известность как пресс‑секретарь «Led Zeppelin» и глава американского отделения лейбла «Swansong» той же группы[193].

– у меня была управляющая компания, «Gold Mountain»,говорит Голдберг. – В какой‑то момент я понял, что не знаю ничего о новом поколении рок‑н‑ролла. Мне нравились «House Of Freaks» [южный фолк‑блюз]. Их менеджером был Cильва, умный парень, которому требовалось поле применения своего таланта. Именно он продвинул «Redd Kross». Cпустя полгода мы подписали «Sonic Youth» – и вскоре они выпустили «Goo». Мы засветились, «Sonic Youth» ценились всеми. Торстон, в частности, лучше всех разбирался в современной музыке. По сути, он был величайшим менеджером своего времени.

Иногда по ходу турне «Sonic Youth» брали с собой «Nirvana» на другие концерты, – продолжает Голдберг. – Cильва был просто в восторге от «Nirvana», Торстон позвонил мне и уверял, что это крутая группа. Я на сто процентов полагался на его мнение. Если он был в восторге, я тоже был в восторге. Я позвонил юристу, и «Nirvana» приехала в Лос‑Анджелес на встречу с нами. Курт говорил немного, больше выступал Крист. Я знал, что мы хотим с ними работать, и они хотели работать с нами, потому что в свою очередь доверяли «Sonic Youth». Это были не очень трудные переговоры.

«Sub Pop» уже не устраивал «Nirvana», – отмечает Дэнни. Во‑первых, Курт считал, что группе мало платят, во‑вторых, он хотел большей аудитории. На первой встрече я сказал, что, по‑моему, «Sub Pop» – хороший лейбл, но они ответили: «Мы не хотим работать на "Sub Pop", мы хотим быть на мейджоре. Если придется заплатить "Sub Pop" – ладно». Курт Кобейн хотел стать тем, кем он стал; бросить вызов и завоевать самые крупные площадки мира ‑ без сомнений.

До того как «Nirvana» отправилась в турне с «Sonic Youth», «Sub Pop» рассчитывал, что они запишут еще один сингл, однако Дэйл Кровер все еще находился в Сан‑Франциско. Между тем «Mudhoney» были на грани развала...

– Мы не распались, – утверждает Дэн Питерс. – Стив [Тернер, гитарист] хотел вернуться в университет. Не уверен, что мы себе вредили, но уж точно не помогали – пару раз мы упустили отличные возможности. Но в этом вся суть «Mudhoney». Мы никогда не стремились к успеху.

Летом 1990 года Дэн столкнулся в клубе «The Vogue» с Шелли ‑ и сказал, что с удовольствием займет вакантное место ударника в «Nirvana».

– Я всю жизнь боролся за то, чтобы заниматься тем, чем я занимался в «Mudhoney»; я был не готов от этого отказаться, ‑объясняет он. – Я подумал: «Какого хрена? Мне чуть больше двадцати, и я ничего не умею – только играть на ударных».

Удивленная и польщенная его предложением, «Nirvana» согласилась. Дэн сразу же стал репетировать с Куртом и Кристом в «The Dutchman». Музыканты купили Дэну огромную побитую ударную установку, опасаясь, что его небольшая система будет заглушаться громкостью их гитар. Дэн от нее отказался, взяв себе только бас‑бочку.

– Это была большая куча дерьма, – лаконично говорит ударник.‑ Если бы я знал, что они это всерьез, я в любом случае нашел бы себе другую установку.

я: Нам, англичанам, казалось, что это отстой – когда Дэн Питерс покидает «Mudhoney» ради «Nirvana».

– Это был выбор Стива, – пожимает плечами Питерс. ‑ К тому моменту я уже фанател по «Nirvana». У [Мэтта] Люкина был ЕР‑диск «Blew», когда мы давали концерт в Юджине (Орегон).

Планировалось, что мы будем ночевать у кого‑то в гостях, но мы с Мэпом решили: «На хрен, будем спать в фургоне». Мы сидел в фургоне, курили травку, пили пиво и слушали «Nirvana». Когда услышал песню «Been А Son», я подумал: «Черт, 3это же oxpeненная песня». Мы ставили ее снова и снова.

Я: Сколько концертов ты сыграл с «Nirvana»?

– Один. Один концерт – и одну сессию в студии, ‑ морщится ударник.

Я: Ты всерьез планировал играть вместе с «Nirvana» постоянно?

– Да. Тогда, особенно учитывая, что творилось с «Mudhoney», это было более чем реально. Если бы все срослось, думаю, я остался бы с «Nirvana». Они приезжали из Такомы, какое‑то время тусовались, потом Крист заходил за мной, я залезал в фургон, и мы ехали на репетиционную базу. Курт спал на заднем сиденье. Мы приезжали, Курт просыпался, входил в студию, включал гитару и говорил: «я не слышу барабанов». – «я тоже!» Он просто перегружал усилитель. Особенных репетиций не получалось. Однажды мы пошли выпить по пиву после репетиции. Я сказал: «Чуваки, чего вы хотите? Если вы ищете другого ударника, скажите, я уйду – мне не нужны прослушивания». Они отвечали: «Не‑не‑не, у нас будешь играть ты!»

я: Ты с ними играл «Teen Spirit»?

– Нет. Вот «Pay То Play» – играл. «In Bloom» – играл. После ухода из «Nirvana» я съездил в полноценное турне со «Screaming Trees». Я очень клево проводил время с Марком Лэнеганом. Он не пил пять лет, а после этой поездки снова запил. К несчастью, позже он подсел и на наркотики.