Лето перед выпускным годом 3 страница

– Ладно! – Ее ожесточенный шепот приостановил мою настойчивость. На том конце провода было так тихо, что я уже подумала, будто Марна положила трубку. – Хорошо. Я расскажу тебе часть того, что он сказал мне. На прошлой неделе Кай рассказал мне, что в студии постоянно ошивается девушка, которая пытается поговорить с ним. Но, по-видимому, он избегает её, потому что она такая симпатичная, милая блондинка, и зовут ее Анна. Она, очевидно, напоминает ему тебя.

Ее слова были как кол в сердце.

– Что еще он сказал? – тихо спросила я.

– Ничего. Я не смогла узнать больше от него, клянусь. Он и это рассказал мне лишь тогда, когда я поймала его на вечеринке под кайфом.

– Под кайфом?

Мое сердце забилось быстрее. Что он делал? Курил? Что-то нюхал? О, боже, почему у меня мурашки по коже? В последнее время, мой интерес к наркотикам возрос. Демоны думали,что моей специальностью был алкоголь, и мне по большей части удавалось избегать встреч с наркотиками. Но, в последнее время, меня посещали мысли о том, чтобы попробовать. Никакой осторожности, ответственности или рассуждений. Одна лишь мысль о кайфе... с Кайденом... Я судорожно вдохнула. Марна выругалась себе под нос.

– Возьми себя в руки. Я не должна была тебе этого говорить, – она вздохнула. – И не то, чтобы он бывает под кайфом постоянно. Там была стая шептунов, кружащих вокруг него в ту ночь, поэтому, когда ему предложили, он не смог отказаться.

Я протрезвела при упоминании демона-шептуна рядом с Кайденом.

– Как ты думаешь, что с ним происходит? – спросила я. – Он не будет со мной разговаривать?

– Я думаю, ему для вашего пикника не хватит нескольких бутербродов. Я знаю, ты хочешь верить в то, что он испытывает такие же чувства к тебе, как и ты к нему, но что, если это не так? Я люблю его, он любит веселиться и забавляться. Я говорю тебе это для твоего же блага....

Я ненавидела ее за жалость ко мне.

– Отпусти его, дорогая. Его не переубедить, если он что-то решил. Он не вернётся.

Не вернется. Мне не хватало кислорода.

– Мне нужно идти, – сказала Марна. – Джинджер сейчас проснётся.

– Береги себя, Марна, – сказала я.

– Ты тоже, – шепотом ответила она.

Мне хотелось зарыдать, залить подушку слезами, но их не было. Вместо этого, я сползла на пол, стащив за собой подушку, чтобы заглушить свои всхлипы. Я знала еще в тот миг, когда Кай ушел, мне придется его отпустить, но сказанное Марной вызвало новый приступ боли. Я пыталась смириться с отсутствием человека, которого так хотела. Зная, что скоро наступит время, когда мне нужно будет сосредоточиться на событиях гораздо более важных, чем моя жизнь и тревоги. Так и получилось. При этом я не могла представить, что вместе с жизненной целью я получу страдания и потери.

Я понимаю, что это было сделано не специально. Моя жизнь лишь пешка в этой игре. Но даже маленькая искра может разжечь пламя, особенно, когда этих искр много. Я поняла, что именно надежды помогут мне преодолеть всё.

На следующее утро Патти и я толпились на кухне, ожидая, когда появится папа.

– Попробуй это, – Патти держала в руках пластмассовую ложку, которой размешивала сахар в чашке чая. Я сделала несколько глотков.

Он был вкусным, как всегда. Я подняла большой палец вверх, затем мои глаза сузились от резкого шума в моей голове.

– Несколько таблеток аспирина тебе помогут, – сказала Патти.

Я покачала головой. Только не обезболивающие. В любом случае, их действие пройдёт быстрее, чем я почувствую себя лучше.

Когда папа появился, он поприветствовал нас, и подошел прямо ко мне, одетый в потёртые чёрные кожаные штаны и белую футболку, плотно облегающую его широкую грудь и руки.

–Что происходит? – спросил он грубым голосом, ища мое лицо.

Он был таким же, как и всегда: большим, грубым, с бритой головой и седеющей бородкой, смотрящим на меня сверху вниз, но в этом суровом взгляде я видела беспокойство.

– И тебе привет, – сказала я. Потом обняла его и позволила ему обнять меня в ответ. Спустя полгода было приятным облегчением увидеться с ним снова.

Я потянулась и взяла его за руку.

– Давай присядем, – сказала я ему. Мы присели вместе на диване, а Патти в кресло напротив нас. Он пристально на меня посмотрел.

– Вчера случилось кое-что важное. Помнишь Сестру Рут, которая умерла до того, как я встретилась с ней? – Отец кивнул. – Её дух нашел меня вчера, после продолжительного поиска, и она рассказала мне о пророчестве.

Его поведение изменилось. Глаза становились все больше при каждом произнесённом мною слове, и от этого он выпрямился:

– Продолжай.

Я рассказала ему всё. Как Сестра Рут была небесным Нефом и чьим потомком она была. Когда я добралась до части о судьбе демонов и втором шансе на небесах, его глаза стали тусклыми и задумчивыми. В комнате наступила тишина, мы все обдумывали возможности. Я в очередной раз была на взводе, представляя себе землю без демонов, затем ощутила чувство страха, не понимая, что надо сделать, чтобы всё это произошло.

Я сжала руку отца.

–Ты уверена, что именно так она сказала? – Прошептал он хрипло. – Ты уверена в каждом слове?

–Я уверена.

Когда, наконец, он вздохнул, его тело содрогнулось. Папа поднес мою руку к губам, поцеловал её, затем погладил и засмеялся, с нотками радости.

– Ты просто не понимаешь, что это для меня значит. Мысль снова вернуться домой... – Он поднес мою руку к своему сердцу. – Спасибо тебе, спасибо.

Я была уверена, что он поблагодарит меня за такую новость. Я взглянула на Патти, чьи глаза блестели так же, как и мои.

Папа встал и начал расхаживать по комнате, проводя рукой по бритой голове. Он прошептал себе под нос, усмехнувшись:

– Черт, я не могу поверить, что на самом деле есть пророчества.

– Что? – спросила я вопросительно.

–В прошлом, до того как я стал Князем, были легенды про нефилимов, созданных для уничтожения демонов, но никто в них не верил. Они все думали, что этот рассказ выдумали ангелы, чтобы влиять на нас. Князь Рахаб всегда ненавидел нефов и отказался от всех них. Я думаю, это потому, что слухи о Пророчестве оставляли неприятный привкус во рту, – он стоял, качая головой, будто всё ещё пытался распробовать этот вкус у себя во рту.

– Почему бы мне не принести нам что-нибудь выпить? – сказала Патти, торопясь на кухню. Она попыталась обойти моего папу, но он протянул руку и схватил ее в медвежьи объятия, смеясь и кружа ее вокруг себя. Патти начала удивленно смеяться, а затем начала бить его в плечо, пока отец не перестал кружиться и поставил Патти на пол. Покачав головой и улыбнувшись всем по пути на кухню, ее аура взрывалась оранжевой и желтой окраской.

Он улыбнулся мне, и что я могла сделать, кроме как улыбнуться в ответ? Человек-демон радовался. Мы втроем сидели за столом со стаканами в руках.

– Хорошо. Что мы теперь будем делать? – спросила я папу. – Как сделать, чтобы всё пошло по плану?

Я могла видеть, как завертелись колёсики у него в голове, когда он думал в «рабочем режиме». Его аура освещалась яркими вспышками при каждой новой идее, приходившей в его голову.

– Сестра Рут была права. Нам понадобятся союзники. Нам нужно собрать армию нефов, которые будут готовы помочь, когда наступит время. Не всем нефам можно доверять. Мне придется проверить их. Это может занять некоторое время. Мы должны запастись терпением и осторожностью во время задания. Князья многих подозревают после прошедшего саммита, и поэтому мы всегда будем под прицелом. Я не могу прикоснуться к мечу правды, но я могу показать тебе некоторые базовые навыки «работы» с ним, и ты получишь ответы на свои вопросы. У тебя есть футляр, который мы сделали для рукоятки, поэтому держи его всегда при себе. Я сделаю тебе паспорт сразу же. И ещё тебе нужен напарник, который сможет путешествовать с тобой и обрабатывать других нефов. Я могу поговорить с сыном Алоцера и узнать готов ли он к этому. Вы можете хорошо провести время на выходных и школьных каникулах. Может быть, даже...

– Эй, эй, эй, папа, – мой мозг обалдел, когда он сказал, об "армии", а затем и вовсе отключился от упоминания о навыках работы с мечом. Я не была "Мифическим гигантом", как Библия называет нефилимов.

–Что? – спросил он. – Ты не хочешь работать с сыном Алоцера? Я думал, он тебе нравится.

– Я думаю, что Koуп хороший. И он единственный, чей отец не тратит деньги на него. Я понимаю. Но, как же пророчество… Что делать, если… Я не знаю. Эта штука настолько великая. Откуда мы знаем, что речь идёт именно обо мне?

Он просто сказал:

– Нефилим должен быть чист сердцем, так что могут быть и другие.

– Что, если я… - Не смогу это сделать?

Когда я посмотрела папе в глаза, я нашла неизменную веру в меня. Он указал на меня.

– Ты сможешь сделать это. И ты сделаешь. Не сомневайся в себе, потому что если меч хочет использовать тебя, ты должна согласиться.

Я с трудом сглотнула.

– Но… Я работаю, – сказала я слабым голосом.

Стоявшая рядом с ним Патти закатила глаза. Это был мой самый ужасный страх, что в один прекрасный день я прикоснусь к мечу правды, и он превратит меня в пыль. Я не прикасалась к нему даже до саммита.

– Нет, детка, – заверил меня отец. – Твоё сердце чисто.

– Но как ты узнал? – прошептала я.

Папа покачал головой.

– Скажи, когда тебе приходится работать, как ты относишься к людям, которые окружают тебя?

–Я… – я взглянула на Патти, которая подала мне знак, чтобы я всё рассказала. – Сначала я получаю немного, я не знаю, удовольствия или что-то типа того, когда заставляю их пить. Нравится только сам пик власти над другими. Но потом это чувство исчезает, и мне становится жаль их. Я беспокоюсь за них и чувствую себя виноватой. Я ненавижу всё это, – последние слова я произнесла шёпотом.

– Я знаю, что твое сердце чисто, Анна, – сказал он. – Несмотря ни на что, ты сделала выбор в пользу сострадания. Хотя ты могла ненавидеть людей, как это делают другие нефы, или быть равнодушной к ним, чтобы сделать работу проще, но ты не такая.

Я прикусила губу и уставилась на стол. Столько элементов этой головоломки были неизвестны, но я надеялась, что он прав.

– Возьми рукоять, – приказал папа.

Я посмотрела на него, чувство страха прошло через всё мое тело.

– Возьми, – сказал он мягче.

Я пошла в свою комнату и достала кожаный футляр из сумки, стоявшей на комоде. Когда я вернулась, то положила рукоять на середину стола и села в кресло. Папа отодвинулся немного, оторвав руки от стола и слегка вжавшись в кресло. Страх, блеснувший на его лице, сразу же исчез.

– Извини, – сказала я, подтягивая рукоять ближе к себе.

Он прочистил горло.

– Выйди вперед и открой его. Только, эм, не направляй на меня, – он выглядел немного робко, говоря это. – Хотя я уверен, что он знает, что я не опасен. Просто, лишь один порез ангельским мечом в тот же миг отправит меня в ад, поэтому... – Он снова прочистил горло. – М–да.

– Это то, что делает меч?– спросила Патти. – Отправляет души в ад?

Папа посмотрел на рукоять меча, испытывая дискомфорт.

– Этот меч – рука Господа. Он может отослать души в ад или же в рай, прервать пребывание души на Земле. Меч знает, что делать, когда приходит время. Иди вперед и коснись его, детка. Не бойся.

Я смотрела на него достаточно долго, прежде чем вытереть потные ладони о шорты. Дрожащими руками я расстегнула кожаный чехол, тем самым приоткрыв рукоять на несколько дюймов. Я втянула в себя воздух и опустила руки непосредственно на блестящий металл.

Я ахнула, почувствовав электрический ток, пробежавший по руке. Я обхватила пальцами рукоять, позволяя энергии пройти сквозь моё тело. Меч не ожил от прикосновения, ведь я не была в опасности. Но он работал. Меч признал меня и позволил мне овладеть им. Каждая клеточка моего тела чувствовала его энергию.

Патти и папа посмотрели на меня, их глаза сияли надеждой и любовью. Я сделаю это. У меня теперь есть цель. Я должна быть достойной для выполнения этой миссии.

Я убрала рукоять обратно в футляр.

– Папа?

– Хм? – Он взглянул на потолок, погруженный в свои фантазии.

– Когда я смогу поехать в Калифорнию? Рассказать обо всём Блейку и Kайдену? – Глаза его сузились, когда он посмотрел на меня. Желудок мой нервно сжался, и я засуетилась. – Потому что они живут ближе. Они должны знать, верно? Союзники и все такое?

Он замком сложил пальцы и положил на них голову.

–Может быть, я расскажу им сам.

Мои плечи поникли, но я быстро вернула себя в нормальное состояние. Он проверял меня. Патти могла рассказать обо всем, что со мной происходит. Она скрестила руки на груди.

– Ладно, – сказала я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

–Только нужно, чтобы они поскорей узнали обо всём.

Я скрестила руки на груди, чтобы соответствовать Патти. Папа закрыл глаза.

–Анна?

– Да

– И давно ты виделась с сыном Фарзуфа?

Вот попала.

– Гм… Позавчера?

Пара больших, округлённых карих глаз посмотрела на меня.

– Всего несколько минут в музыкальном магазине, – пояснила я. – Фарзуфа не было в городе.

Он проворчал сдержанное ругательство в руку, а потом спросил:

– Он тебе звонил?

– Нет. Он не хочет со мной разговаривать. Я узнала о том, что он в городе от моего друга Джея.

Папа кивнул. Что он собирался делать с полученной информацией?

– Ты все еще влюблена в него?

Он сложил пальцы на столе перед собой.

– Это не обсуждается, папа.

Он вздохнул.

– Вам не стоит встречаться, Анна. Он, кажется, понимает это. Почему же ты не можешь понять?

Я закусила нижнюю губу, не находя слов, чтобы ответить ему.

– Мне очень жаль. Я не хотел быть грубым, но ты все еще не приобрела инстинкт самосохранения, в отличие от большинства нефилимов, которые научились этому еще в детстве. Ты не была осторожной в ваших отношениях. Ты можешь быть сумасшедшей в своих стремлениях, но моя работа – держать тебя подальше от опасностей. Со временем твои чувства к нему утихнут.

– Ты сам знаешь, что это не так!

Патти сказала ему:

– Ты потратил сотни лет на поиски матери Анны.

Он откинулся в кресле, смотря на нее с уважением, и я захотела прыгать от радости. Он знал, что она права. Он ездил по всему миру в поисках Марианты – моей мамы, Ангела–Хранителя, которую он никогда не переставал любить. Папа медленно кивнул мне.

– То есть, ты будешь меньше отвлекаться от поставленной цели, если не будешь видеть его. Так что, пока никаких поездок в Калифорнию, и я ничего не хочу слышать о нем. Поняла?

Патти подмигнула мне.

– Понятно, – прошептала я.

Он сказал “пока никаких поездок”. У меня была маленькая надежда, и я уцепилась за нее очень крепко.

ГЛАВА 5.

ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ

П ять недель прошло с тех пор, как я последний раз получала новости от отца. Плюс был в том, что шептуны проверяли меня только раз. Минус же в том, что я ненавидела, когда меня держат в неведении и от этого была очень зла на себя. Лето подходило к концу, а я хотела сделать кое-какие покупки перед началом выпускного года.

После пробежки я отдыхала на балконе, надеясь уловить легкий прохладный ветерок в душное утро.

Вошла Патти и протянула мне кружку горячего кофе.

– Ты сегодня работаешь?– спросила она.

Я покачала головой.

– Завтра, – я все еще продолжала работать в магазине.

Она сделала небольшой глоток кофе и усмехнулась:

– Хочешь услышать кое-что странное? Я чувствую, что пора потратить кучу денег, которую нам дал твой отец.

Я чуть не подавилась кофе от услышанного. Патти не любила тратить деньги, особенно те, которые дал нам отец. Она рассмеялась, увидев мое выражение лица.

– Пойдем, – сказала она. – Это будет весело. Давай оторвемся по полной.

– Тебе не придется просить меня об этом дважды, – ответила я.

Уставшие после шопинга, мы отправились домой. По радио играла отличная песня, и Патти прибавила звук. Мы так громко пели, что я удивилась, как смогла услышать звонок моего мобильника. Я выключила радио и увидела папин номер. От этого мое сердце учащенно забилось.

– Где ты? – проворчал он.

– Едем с Патти домой.

– Откуда?

Грызя ноготь на большом пальце, я промямлила:

– Из Атланты.

– Чем, черт возьми, вы там занимались?

У меня пробежали мурашки от его тона.

– Мы просто ходили по магазинам.

– По магазинам?

– Патти потратила кучу денег. Это было круто!

Я захихикала и Патти стукнула меня по ноге. Папа проворчал что-то бессвязное, а затем сказал:

– Поторопитесь. Я возле вашего дома.

Да! Он узнал что-то новое! Часть меня самодовольно улыбнулась, гадая, какой сюрприз ждет меня на этот раз.

– Скажи ему, пусть попридержит своих коней, – дополнила Патти. – Мы будем буквально через двадцать минут.

Когда мы поднялись в квартиру, я задержалась в дверях, удивленная тем, что рядом с папой кто-то стоял.

– Коуп! – Я не хотела бежать через нашу маленькую гостиную, чтобы обнять его, но не смогла удержаться. Он всегда был таким высоким? Я почувствовала, как он засмеялся. Коуп первым выбрался из объятий, одарив меня при этом застенчивой улыбкой, которая выдала одну ямочку на щеке. На его груди красовался черный знак гнева. Коуп всегда выглядел старше своих товарищей. В его карих глазах постоянно виднелась мудрость, но сейчас, с небольшой щетиной на подбородке он выглядел еще более взрослым. Его черные волосы были подстрижены очень коротко, а кожа была гладкой, как никогда. Он встретился со мной взглядом, и я не смогла не улыбнуться. Встретить одного из моих друзей-нефов спустя столько времени – настоящая удача.

– Хорошо выглядишь, Анна, – сказал он. Коуп не часто сокращал слова, но в некоторых не выговаривал окончания и пропускал слоги, поэтому его речь была похожа на вербальную скоропись.

– Спасибо, Коуп, – ответила я. – Ты тоже.

Я обратила всё своё внимание на папу.

– И? Что мы делаем? Куда идем?

Он издал сухой смешок и почесал щеку.

– Прости, – вспомнила я о хороших манерах. – Присаживайтесь за стол, и мы обсудим наш план.

Я пошла на кухню, где Патти наливала чай со льдом в четыре высоких стакана. Все расселись за нашим небольшим обеденным столом. Папа вытащил из кармана большой конверт, вскрыл его и достал фотографию. Он положил ее на стол, предварительно перевернув изображением вниз. Мы с Патти сели напротив них.

– Неплохо бы сейчас держаться в тени, после проявленного к тебе интереса, но я думаю, пора двигаться вперёд. Будет лучше, если я не дам тебе мой адрес, однако у меня есть люди, которым я полностью доверяю, и духи, обязанные собирать информацию о нефах по всему миру. Это первое. И еще хотел тебе напомнить, что всё рассказанное выше не имеет никакого отношения к работе ее отца и может понадобиться нам в любой момент.

Я взволнованно улыбнулась и прикусила губу. Он перевернул фотографию, показывая нам арабскую девушку, полностью в одежде с покрытой головой. У неё было овальное выразительное лицо оливкового цвета. На следующем фото она сидела около ребенка с разбитым коленом. Было ясно, что она собирается помочь ему, но снимок был сделан в самый подходящий момент, чтобы захватить ее глаза, сканирующие область раны, при этом она уверяла себя, что ее добрый поступок никто не заметил.

– Ее имя – Зания, – пояснил отец. – Она живет в Дамаске, в Сирии, с отцом Сонеллионом – Князем Ненависти. – Холод пронзил моё тело от звука имени ее отца. – Они переехали в Сирию из Саудовской Аравии два года назад. Сирия в то время была поглощена общественными беспорядками, но в области, где она сейчас живет в основном безопасно.

– Сколько времени Князь Сонеллион пробыл на Ближнем Востоке? – спросила я.

Папа остановился.

– Уже лет тридцать, поэтому его срок на исходе. То, что он находится между тремя главными религиями, уже создает напряжённую ситуацию. И это делает работу Князя намного проще.

– Вы там работали? – спросила его Патти.

– Не постоянно. Только иногда, то тут, то там. Меня называют путешествующим Князем.

– Звучит, как название плохой песни в стиле кантри, – заметила я.

Он нахмурился, когда Патти хихикнула, и уголок рта Коупа тоже дернулся.

– Просто прикалываюсь, – сказала я, прикусив губу.

Он хотел испепелить меня взглядом, но в его глазах было слишком много любви, чтобы осуществить задуманное.

– Ладно. Хватит болтать, – сказал он. – Вернемся к делу.

Мы подались вперёд, когда он положил маленькую карту Среднего Востока и указал на Сирию, которая расположилась у побережья Средиземного моря.

– Ей недавно исполнилось двадцать пять лет, и я уверен, что её семья уехала из Саудовской Аравии, когда Занию узнали на фотографиях, оскорбляющих их веру. У меня с собой две наименее колоритных. По-видимому, именно они вызвали национальное возмущение, – он перевернул фотографию, которая на первый взгляд казалась вполне себе невинной. А затем я рассмотрела ее поближе и подумала о том, насколько она непозволительна для их культуры. На первом фото, сделанном в неуютной комнате, её волосы и лицо, кроме глаз, были полностью закрыты традиционной черной паранджой. Но одной рукой она приподнимала одеяние, открывая колени и показывая свои икры. У неё были стройные ноги, и Зания была обута в чёрные туфли на высокой шпильке. В ее глазах сверкал вызов.

Я посмотрела на Коупа, чей взгляд метался по всем стенам комнаты. Казалось, что он прилагает огромнейшие усилия, чтобы не взглянуть на фото.

Я отложила первую фотографию и взяла вторую, которая была более заманчивой. На ней была Зания со спины, все еще стоящая на высоких каблуках, но паранджу она приподняла до бёдер. Ее волосы и лицо уже не были покрыты, и она отклонилась немного назад. Ее длинные эбонитовые волосы соблазнительно струились по выгнутой спине. Глаза у неё были закрыты, и хотя верхняя половина лица была видна отчётливо, этого совершенно недостаточно, чтобы ее узнать.

Я видела декольте поглубже в школе и на официальных мероприятиях, но невероятная сексуальность исходила от ее небольшого оголённого участка кожи. Позировав, она знала, что в их культуре ценится скромность и непорочность. Я показала фото Коупу, который взглянул на её и кивнул. Я задержала взгляд всего на мгновение, заинтересованная тем, оскорбит ли его фотография, но ни одна эмоция не выдала его. Я смотрела на него, пока Коуп не поймал мой взгляд. Его горящие глаза заблестели, когда наши взгляды пересеклись. Краска поднялась от шеи к щекам, пока он выкладывал фотографию на карту лицевой стороной вверх. Фотографии точно вызвали у него какие-то чувства. Хоть Коуп был нефом, но в то же время он оставался парнем.

– Есть кое-что еще, что вам следует знать о ней, – сказал папа, вытаскивая другую фотографию. Я взяла напиток, чтобы охладиться.

– Ты не увидишь маленькую деталь на фотографиях, её нельзя запечатлеть фотоаппаратом, но Зания страдает алкоголизмом. Кажется, она едва себя контролирует. Месяц назад её заметили в ночном клубе в Дамаске.

Я внимательно изучила фотографию, на которой девушка сидела в баре, одетая в дизайнерские джинсы и блузку с коротким рукавом, волосы были распущены. Следующее фото сделано с более близкого расстояния, на нем видно, как Зания достает что-то из своей сумочки и потихоньку добавляет в свой коктейль. Мое сердце замерло, и я присмотрелась получше.

– Она не носит платок,– указала я.

Отец ответил:

– Не все женщины в Дамаске носят их.

– Местные, должно быть, злятся на неё? – спросила Патти.

– Да, – ответил папа. – Сонеллион, ее отец, использует дочь для усиления насилия и ненависти к женщинам. Женоненавистничество – одна из его областей действия, но в последнее время работать становиться всё сложнее.

Патти цокнула языком и покачала головой.

– Во всяком случае, девушка была избита и арестована за пьянство в Саудовской Аравии, где выяснилась её причастность к той фотосессии. – Папа откинулся на спинку стула, заставляя его заскрипеть под собой, и скрестил руки на мускулистой груди. – Сонеллиону удалось вытащить ее оттуда, но поверьте мне, когда я говорю, что он не испытывает к ней любви, так оно и есть. Она для него – хорошее приложение и развлечение. Когда она ему надоест, он избавится от нее.

– Она отказалась от работы, не так ли? – спросила я, и он кивнул в знак согласия. Я снова взглянула на фотографию в баре.

Ей нужна надежда. Ей нужно знать о пророчестве. Внутри меня появилась решительность.

– Князь Сонеллион уезжает в центральную Африку, чтобы попытаться привлечь внимание к ужесточению закона в отношении женщин, и он надеется, что местное население на Ближнем Востоке поддержит его, и тогда он сможет убедить людей внести этот закон и в религиозные заветы.

Он показал пальцем, когда я открыла рот, чтобы спросить.

– Не спрашивай, – сказал он грубо. – Он уехал вчера и планирует пробыть там три-четыре недели.

– Итак, когда мы выезжаем? – спросила я.

– Я уверен, что не должен повторять тебе, что на Ближнем Востоке опасно, Анна, – сказал он. Я кивнула.

– Ты знаешь арабский? – спросил он Коупа.

– Да, сэр. Мой отец часто говорил на нем, когда мы путешествовали на Ближнем Востоке.

Отец посмотрел на меня.

– Я подумываю попросить Копано, чтобы он сделал всё самостоятельно.

Я судорожно вздохнула и выпрямилась, волна гнева прошла сквозь меня.

– Даже не думай об этом! Я тоже поеду.

– Это совсем не то, к чему ты привыкла, – ответил он.

Я сдержалась, чтобы возразить ему. Но мне необходимо привести доводы, а не превращать все в спор. В первую очередь это была его идея – втянуть меня в непонятный мир нефов. Теперь, столкнувшись с трудностями и опасностями, он решил стать папой-защитником, и бросить Коупа, чтобы он разобрался с волками самостоятельно.

– Послушай, – спокойно сказала я. – Перед тем, как поехать, я изучу их культуру. И буду одеваться, как местные женщины – в паранджу. Плюс, Коуп будет присматривать за мной, – я увидела его одобрительный кивок и потом он, наконец, захотел что-то сказать.

– Дамаск наполнен одними либералами, поэтому в арабских городах волнение, не так ли? – Он посмотрел на моего отца, который откашлялся, понимая, что теряет позиции.

– Да, это комок либерализма в консервативной стране. Но там по-прежнему есть группы враждебно настроенных консерваторов и радикалов, которые негативно относятся к веяниям запада. Не каждый в городе с пониманием относится к мужчинам и женщинам разной расы.

Он закрыл глаза и зажал переносицу большим и указательным пальцем.

Патти стукнула кулаком по столу.

– Джон, я точно знаю, что ты чувствуешь. Я тоже боюсь за нее. Но...

Она сделала достаточно долгую паузу, чтобы выдохнуть, а потом снова начала рушить стенку сопротивления папы.

– Мы же прекрасно знаем, что она сможет справиться с этим. – Он хмыкнул. – Она должна быть сильной, и тогда сможет помочь этой девушке в Сирии.

Папа издал хриплый вздох поражения. Мы с Коупом обменялись победными взглядами и я почувствовала, что он был также заинтересован происходящим.

– Ладно, – сказал папа. – Я всё устрою. Буквально пять дней и в вашем распоряжении будет сорок восемь часов, чтобы убедить ее. Я не хочу, чтобы вы были там дольше. Я знаю, что уже говорил вам это раньше, но никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя передавать важную информацию по телефону или интернету. Только лично, когда вы знаете, что рядом нет опасности. Не выезжайте из Дамаска. Я буду наблюдать за передвижением Сонеллиона, и, если по какой-либо причине он решит вернуться домой раньше, я найду способ сообщить вам, насколько быстро нужно уезжать. Я не могу гарантировать, что вы не обратите на себя какие-то посторонние взоры, но, если вы поедете, постарайтесь быть незаметными. Твой футляр еще с тобой?

Я подняла правую штанину джинсов, чтобы показать ему ножны на липучке, которая удерживала легкую рукоять. Я носила её при себе постоянно, даже когда летом в джинсах было жарко, как в аду. Вечеринки тоже не были исключением. Когда я принимала душ, то клала ножны на край ванной так, чтобы их видеть. Демоны не могли разглядеть их в этом случае.

– Мы знаем, что металлодетекторы и рентгеновские аппараты не могут выследить его, но ты не можешь носить их при себе постоянно, в случае, если у них возникнет необходимость тебя обыскать на проверку посторонних предметов.

– Я найду способ, как скрыть их в моей сумке, – сказала я ему.

– Вы получили паспорта? – спросил отец. Коуп и я утвердительно кивнули. – Ну, тогда, вы выглядите так, как будто оба отправляетесь в Сирию.

Я испустила смешок и хлопнула в ладоши. На лице Копана мелькнула улыбка с потрясающей ямочкой.

– Koпано придётся улететь домой в Бостон завтра утром, – сказал мне отец. – Но у нас есть вторая половина дня, поэтому вам двоим, вероятно, следует потусоваться. Обсудить стратегию. Может быть, сходить в кино или еще что-нибудь. У меня есть несколько дел, которые надо решить.

Коуп и я удивленно переглянулись. Обсудить стратегию и посмотреть фильм, кажется, не входило в мои планы, но я была не против прогуляться с Коупом. Была только одна проблема.