по методу и теории К.Малевича

Практическое исследование модернизма А.Чежина

Теория прибавочного элемента К.Малевича предполагала открытие нового метода изучения изобразительного искусства и его истории. По К.Малевичу, каждый более или менее одаренный автор придавал своим произведениям специфику, особенность, лишь одному ему присущую, которая выделяла его из общего русла не развития искусства. И именно эта специфика являлась двигателем всего искусства, так как следующий художник, базируясь на уже созданном, должен был привнести еще что-либо и сделать, таким образом, следующий эволюционный шаг.

Определяя эту особенность, специфику как конкретный элемент, и выделяя его для каждого «эпохального» художника, Казимир Малевич, исходя из существа своей теории, называет данный элемент прибавочным.

В целом, по Малевичу, история искусства должна была бы выглядеть как лестница со своими спусками и подъемами, плавными и резко-угольными поворотами, зигзагами и возможными лабиринтами.

Произведения художников модернизма – материал, как изученный и исхоженный критиками и историками, а также художниками следующих поколений, так и неизведанная территория художественной экспансии или агрессии.

Модернизм, сначала поразивший мир, затем удивлявший и восхищавший, вскоре надоевший и набивший оскомину, раздражал наступающее новое искусство своей невообразимой серьезностью и нарочитой наукообразностью. Но кто это новое искусство научил улыбаться, а иногда и смеяться, насмехаясь и пересмешничая над «старым»? Не говоря уж о постоянном хихиканье и подмигивании, напоминании о прочих смыслах – благоприобретенные черты, как мы помним, стали неотъемлемой частью постмодернизма: так детское непослушание иногда может стать гениальным провидением.

Модернизм как законный батюшка (матушка, если вам так больше нравится) постмодернизма остается самой привлекательной аморфной массой для всяких инсинуаций, вмешательств, посягательств, исследований, рефлексий, формирований, объектообразований теперь уже нарочито мрачнеющего постмодернистского художественного сознания.

Именно модернизм ввел в искусство ценностную шкалу – ново – не ново, определив ценность художественного произведения не в удовольствии от его восприятия, а от наличия «открытия» или прочей оригинальности в нем сделанном/допущенном.

Исследование А.Чежина предполагает:

1. Выявить «прибавочный элемент» в наиболее характерном (известном) произведении наиболее характерного (известного) модерниста (см. иллюстрации – список).
2. Создание с помощью выявленного «прибавочного элемента» наиболее удобного визуального текста для практического изучения модернизма.
3. Изучение возможности использования привнесенного элемента (в данном случае – канцелярской кнопки, богатой советскими, постсоветскими и прочими тотально бюрократическими смыслами) в ткань исследуемого произведения для выявления «прибавочного элемента».

«Прибавочный элемент», по А.Чежину, имеет характеристики – пластическая особенность произведения; временные закономерности, важные для автора исследуемого объекта; пространственные взаимодействия, например, плоскость – объем – глубина или верх – низ, распределение сил, в том числе силы тяжести, движение – статика и пр., а также смысловые и ассоциативные уровни восприятия, выстроенные авторами.

Выявление этих характеристик Андрей Чежин проводит с помощью объекта собственных отдельных исследований – кнопки.

Кнопка-объект А.Чежина – герой, реконструирующий и деструктурирующий смыслы в предыдущих исследованиях этого художника-фотографа (серии «Альбом для кнопок-1» и «Альбом для кнопок-2», 1994), впервые появился в серии «Автопортрет 366 дней»(1990) как унифицированный человек-кнопка. Вполне успешно справившись со своей ролью представления мира кнопок, некогда считавшегося миром людей.

Версия, предложенная А.Чежиным, превратила обычное художественное исследование (проводимое, кстати, с использованием авторских фототехнологий) в создание глобального процессуального проекта-произведения, имеющего уровни (а также их бесчисленные варианты) прочтения – визуальные, семантико-смысловые, исторические, бытовые и пр., и пр.

Стороннему наблюдателю остается самому решить, где надо было ставить кнопку, а где нужна была лишь ее тень.

Для исследователя искусства подобный опыт практического анализ и изучения модернизма постмодернистом XXI в., с использованием теоретического наследия одного из главных модернистов XX в., с введением элементов поп- и соц-арт-культур необычайно интересен, так как подтверждает актуальность модернизма и его теорий, постмодернизма, его инсинуаций и рефлексий, искусствоведческих разработок и аналитики в этой области изобразительного искусства. А также свидетельствует о безмерной живости и стойкости безуспешно заживо похороненного некоторыми торопливыми кон-темпоральными арт-критиками стиля нашего времени.

Да-да, постмодернизм жив…

Мария Шейнина (Тереня),

член Международной Ассоциации искусствоведов