Намеренный вред и вред намерения

Уменьшилась ли в наше время сумма насилия, далеко не уверен. Но уж точно, что оно видоизменилось, переместилось в иные области жизни и приобрело более, что ли, потенциальный характер.

Вред подразделяется на три вида: телесный, умственный и духовный. С телесным достаточно просто. Умственный — это причинение вреда уму человека посредством каких-либо наркотических веществ, речью или мыслью. Не то чтобы какой-то телепатией, но любым воздействием на ум, причиняющим вред (запреты на выражение мысли, программирование и т. д.). Духовный вред — это взращивание в человеке желаний, привязанности, отвращения, страха.

Вьяса вслед за Патанджали делит насилие сначала на 27 видов: произведённое, заданное (или вызванное) и одобренное, каждое из них по трём причинам — из-за жадности, гнева и неведения, и каждое, в свою очередь, может являться слабым, средним и сильным. Затем, продолжая дробление уже по степени проявления, Вьяса выделяет 81 вид насилия, заключая классификацию выводом, что количество видов насилия « бесчисленно по причине различия обязательных, необязательных и общих (предписаний) и неисчислимости видов живых существ » и что эта классификация применима также к случаям лжи и прочего (на Йога сутру, 2. 34).

От этой классификации не скроются, например, и подстрекающий на насилие другого, и использующий для подчинения человека моральное подавление — неуважение, грубость в обращении, наклеивание « ярлыков » и « клеймение » клеветой. Более того, по Яджнявалкья смрити (2. 20. 231), если человек причиняет вред другому, будучи подчинённым кому-то, то ответственность ложится, главным образом, на подстрекателя. Нет надежды остаться чистым и вегетарианцу, мягко нажимающему кнопку компьютера, включающего в действие целую систему средств массового поражения. Или политику, втравившему страну-конкурента в войну или в революционный хаос или действующему по принципу: « Если мы увидим, что выигрывает Россия, мы будем помогать Германии, а если увидим, что выигрывает Германия, мы будем помогать России, и пусть они убивают друг друга как можно больше !» (Трумэн).

Сейчас войны начинают не генералы, а политики в штатском, которые подготавливают и отдают роковые приказы. С глобализацией экономики и появлением средств массовой информации насилием может стать непредоставление продовольственной и финансовой помощи, валютные атаки, экономические санкции разного рода, информационное давление и подавление. А есть ещё более изощрённые тайные методы — сеяние раздора в обществе, содействие его моральному разложению (пропаганда пьянства, наркотиков, проституции, романтизация преступности и т. п.), целый набор средств, направленных на уменьшение численности населения ...

В современном обществе перед каждой локальной или точечной войной теперь развязывается « информационная ». Например, мировое сообщество, в которое почему-то не включают Россию и некоторые другие страны, использует моральное оружие (идеи ненасилия и т. п.) в защиту вооружённых чеченских или албанских отщепенцев (переводя на русский слово « сепаратисты ») против России и Югославии. Цель моральной поддержки, героизации и обеления чеченских террористов и демонизации и очернения русских в средствах массовой информации — прежде всего нанести вред конкуренту.

Ганди применял слово « насилие » по отношению к надувательству, лжи, дезинформации противника, отказу от примирения, мстительности и особенно ненависти, которую он считал тончайшей формой насилия.

Сила намерения (санкальпавирья)включается в событие и изменяет его своей энергией. Очерняет, отравляет или улучшает, просветляет, облагораживает. А будущее так же влияет на настоящее и на прошлое, как прошлое на настоящее и на будущее.

Предварительная установка меняет восприятие и оценку другого человека. Это показано, например, опытами советского психолога А. А. Бодалева. Так, двум группам раздельно работавших студентов показали фотографию одного и того же человека: первой группе сообщили, что они увидят фотографию преступника, а второй — выдающегося учёного. Студентам была поставлена задача описать психологические черты этого человека. В первой группе нашли, что « глубоко посаженные глаза свидетельствуют о злобе », « острый выдающийся подбородок указывает на решимость идти до конца в преступлении » и т. д. Во второй группе глубоко посаженные глаза — « признак глубины мысли », а выдающийся подбородок — « проявление силы воли, необходимой для преодоления трудностей, встречающихся на пути познания ».

Одни и те же действия в зависимости от начального намерения человека приобретают положительное или отрицательное качество. Сознательная мотивация насилия может поменять её знак, но лежащее глубоко под ним неосознанное намерение, в свою очередь, тоже его меняет! Отобразим это так: А ударил Б, считая, что защищает справедливость. Но если его внутренним побуждением была ненависть к Б, запрятанная под мантией справедливости, отрицательный заряд свершенного насилия обязательно ударит А.

Причиняющий любой из трёх видов вреда другим — косвенно причиняет вред самому себе. Желание навредить есть уже следствие нечистоты сознания и её усиление. Психическое и физическое напряжение (будь это страх перед возмездием или муки совести), рождаемое насилием, не позволяет сосредоточить ум.

В « Законах Ману » говорится: « Причинением вреда (химса)человек приобретает болезненность, непричинением (ахимса)— здоровье » (11. 52).

Почему это происходит, по мнению Вьясы? Когда прибегающий к насилию « лишает свою жертву силы, его собственный источник жизнедеятельности — сознание и организм — тоже теряет энергию » (Вьяса, на Йога сутру, 2. 34).

Иные склонны думать, что, убивая ненавидимого противника, избавляются от предмета ненависти. Однако приобретают противника невидимого. Ненависть невидимо сцепляет с ненавидимым. Получают стресс во время насилия и, казалось бы, почувствовав ненадолго облегчение, не получают освобождения. Насилие делает человека зависимым. Во-первых, вовлечённостью в кармовый поток, который, вызывая волнения в виде чувства вины, греховности, самообвинений, самоуничижения, самоунижения, несёт человека к крушению. Но даже если не применять восточной идеи кармы, а ограничиться психологией, то просто усилением напряжённости и тревожности в уме, которая отравляет всё существование человека, проявляется многими психосоматическими расстройствами.

Оказывается, угрызения совести есть даже у тех, у кого нет совести. Даже если насильника не настигает возмездие закона, его постигают пьянство, заболевания как самонаказание. Тогда вражда с совестью выходит на поверхность его сознания не в сознательном раскаянии, но в нервном или телесном расстройстве (необоснованные страхи, невротические боли вплоть до паралича и прочие неприятности). Описана (Артуром Йоресом) даже смерть от удушья женщины, переживавшей измену своему мужу. Потребность в самонаказании сплошь и рядом оказывается более сильной, чем желание благополучия. Уходят в болезнь, неосознанно ищут отрицательных эмоций, опасных положений и людей, катастроф, идут на преступление, чтобы пострадать.

С этой точки зрения весьма показателен известный факт, что склонность к убийству легко переходит в тягу к самоубийству. Внутренняя агрессия часто обращается против самого агрессора, и убийцы кончают с собой (а самоубийцы, напротив, могут заодно прикончить и другого). Или, пытаясь заглушить голос совести, они спиваются, « колются » и « отрываются » от своей лучшей природы до полного распада. И даже такое, казалось бы, невинное вредное занятие, как курение, К. Лоренц, например, считал замещением агрессивности.

Всякое эгоистическое нарушение принципа не-вреждения даже ради очевидной пользы вредит человеку. Убивая паразитов ядами, сами ими дышим. Уничтожая вредителей пестицидами, поглощаем их затем с пищей. Вместе с болезнетворными микробами антибиотиками уничтожаем и свою микрофлору, и свой иммунитет. Экологические последствия локальных войн ощущаются за тысячи вёрст от места конфликта. СПИД распространяется с быстротой пожара ...