НОЯБРЯ (Бессмертие)

Можно смотреть на жизнь, как на сон, и на смерть — как на пробуждение.

Я не могу отрешиться от мысли, что я умер прежде, чем родился, и в смерти возвращаюсь снова в то же состояние. Умереть и снова ожить с воспоминанием своего прежнего су­ществования — мы называем обмороком; вновь пробудиться с новыми органами — значит родиться.

Лихтенберг

Если я умертвил животное — собаку, птичку, лягушку, даже хотя бы только насекомое, то, строго говоря, все-таки немыслимо, чтобы от моего злобного или легкомысленного поступка могло превратиться в ничто это существо, или, вер­нее, та первоначальная сила, благодаря которой это столь удивительное явление еще минуту тому назад представало пред нами во всей своей энергии и жизнерадостности. А с другой стороны, миллионы животных всякого рода, каждое мгновение вступающих в жизнь в бесконечном разнообра­зии, полных силы и стремительности, — не могли совершен­но никогда не существовать до акта своего рождения и не бывши ничем — начать быть. Если, таким образом, я заме­чаю, что одно скрывается у меня из виду неведомо куда, а другое появляется неведомо откуда, и притом то и другое имеет одинаковую форму и сущность, одинаковый характер, но только не одну и ту же материю, которая, впрочем, и в продолжение их существования непрестанно отбрасывается и заменяется новой, — то само собой напрашивается предполо­жение, что то, что исчезает, и то, что становится на его место, есть одно и то же существо, испытавшее лишь небольшое преобразование, обновление формы своего существования и, стало быть, то, что сон для индивида, то смерть для вида.

Шопенгауэр

Во сне мы живем почти так же точно, как и наяву. Пас­каль говорит, что если бы мы видели себя во сне постоянно в одном и том же положении, а наяву в различных, то мы счи­тали бы сон за действительность, а действительность за сон,.

Это не совсем справедливо.

Действительность отличается от сна тем, что в действительной жизни мы обладаем нашей способностью поступать сообразно с нашими нравственными требованиями. Во сне же мы часто знаем, что совершаем отвратительные, безнравственные поступки, но не властны удержаться. Так что я бы сказал, что если бы мы не знали жизни, в которой бы мы были более властны в удовлетворении нравственных требова­ний, чем во сне, то мы сон считали бы вполне жизнью и ни­когда не усомнились бы в том, что это не настоящая жизнь.

Теперь наша вся жизнь, от рождения до смерти, со свои­ми снами не есть ли, в свою очередь, сон, который мы прини­маем за действительность, за действительную жизнь и в дей­ствительности которой мы не сомневаемся только потому, что не знаем жизни, в которой наша свобода следовать нрав­ственным требованиям души была бы еще больше, чем та, ко­торой мы владеем теперь.

Я не жалею о том, что родился и прожил здесь часть моей жизни, потому что я жил так, что имею причину думать, что принес некоторою пользу. Когда же придет конец, то я оставлю жизнь так же, как я бы ушел из гостиницы, а не из своего настоящего дома, потому что я думаю, что пребыва­ние наше здесь предназначено нам, как переходное и только временное.

Цицерон

Если бы я даже ошибался, полагая, что душа бессмертна, я был бы счастлив и доволен своей ошибкой; и пока я живу, ни один человек не в силах отнять у меня эту уверенность, которая дает мне такое неизменное спокойствие, такое полное удовлетворение.

Цицерон

————————

Мы неправильно ставим вопрос, когда спрашиваем: что бу­дет после смерти? Говоря о будущем, мы говорим о времени, а умирая, мы уходим из времени.

НОЯБРЯ (Бог)

Сознание нашей жизни по отношению к Богу есть то же, что наши чувства по отношению к миру, к вещам. Не было бы чувств, мы ничего не знали бы о мире, о вещах; не было бы в нас сознания нашей жизни — мы ничего бы не знали о Боге.

Есть только один способ чтить Бога. Способ этот в том, чтобы исполнять свои обязанности и поступать согласно за­конам, данным разумом- Бог существует — это, по моему мнению, не может означать ничего другого, кроме того, что я, сохраняя свою свободную волю, чувствую себя вынужденным поступать по Правде. Это Бог. Вообще Бога познает сердце наше, и сделать это познание понятным разуму, несомненно, трудно, если не совсем невозможно. Вопрос еще, мог ли бы один разум, без сердца, дойти когда-нибудь до Бога. После того как сердце познало Бога, стал искать его и разум.

Лихтенберг

Идея Бога, несмотря на все свое величие, есть идея нашей духовной природы, только очищенная и возвеличенная до бесконечности.

Основа понятия Божества находится в нас.

Чаннинг

Бояться Бога хорошо, но еще лучше — любить. Лучше же всего воскресить Его в себе.

Ангелус Счлезиу

Найти Бога можно только в себе.

Ангелус Силезиус

Хороший работник, наверное, не знает всех подробнос­тей жизни хозяина, а только ленивый работник старается, ничего не делая, разузнать о жизни и вкусах хозяина, чтобы угодить ему. То же отношение человека к Богу. Важно то, чтобы признавать Его хозяином и знать, чего Он от меня тре­бует; а что Он сам такое и как Он живет, я никогда не узнаю, потому что я Ему не пара, я — работник, а не хозяин.

————————

Понимают Бога каждый, как ему свойственно, но исполня­ют волю Его все одинаково.