ОКТЯБРЯ (Служение)

Жизнь человека только тогда разумна, когда она понима­ется как исполнение долга, служение.

Одно только мы знаем несомненно, что нас ждет смерть. «Подобно ласточке, пролетевшей через комнату, жизнь чело­века». Мы приходим, неведомо откуда, и уходим, неизвестно куда. Непроницаемая тьма позади, густые тени впереди. Когда придет наше время, какое значение будет иметь для нас то, что мы ели вкусные кушанья или не ели, носили или не носи­ли мягкие одежды, оставили большое состояние или не оста­вили никакого, пожинали лавры или были презираемы, счи­тались учеными или невеждами, — сравнительно с тем, как мы употребили вверенный нам Господином талант.

Генри Джордж

Тот, кто признает луч божественной силы в мельчайших вещах мира, тот человек высокого понимания и высоких стремлений. Такой человек уважает себя и других и не прене­брегает ничтожными делами, но смотрит на них как на про­явления божеской силы.

Персидский Джелаледин Руми

Добродетель есть служение, которое обязан совершать человек самому себе. Если бы не было ни неба, ни Бога, управ­ляющего миром, добродетель была бы все-таки обязательным законом жизни. Знать, что справедливо, и исполнять это — в этом и обязанность и преимущество человека.

Рамаяна

Сходясь с человеком, думай не о том, чем он может быть полезен тебе, а о том, чем ты можешь служить ему.

Нам дан несомненный закон всех действий наших, и дей­ствия по этому закону не могут быть ни остановлены, ни стеснены никакой властью. Исполнение этого закона воз­можно в тюрьме и под угрозой истязаний и смерти.

Ясно то, что моя жизнь в этом Божьем мире имеет значе­ние не самостоятельное, но служебное. Ясно, что в плотском смысле нам предстоит быть побежденными и предстоит уме­реть; это видят наши глаза, об этом говорит наш разум, об этом свидетельствует вся природа; таков закон жизни Божьего мира, так угодно Богу. И человек, который достиг этого понимания, мало-помалу, по мере уяснения этой простой ис­тины, все больше и больше теряет охоту бороться и враждо­вать с людьми за блага своей плотской жизни, за блага этого, как оказывается, чужого, временного и жестокого владыки.

Бука

————————

Ищите только для себя доброй, согласной с волею Бога жизни — и вы исполните предназначенное вам служение.

НЕДЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

ЛАМЕНЭ

Большие умы и горячие сердца, те люди, которые остав­ляют после себя глубокий след, представляют в своей жизни с особенной яркостью те самые ступени развития, которые проходятся, в большей или меньшей степени, всеми обыкно­венным и л юдьми.

Ступени эти такие: 1) Детская, внушенная вера, полное подчинение авторитету, спокойное и уверенное общение со всеми окружающими. 2) Углубление в сущность этой вну­шенной и принятой по доверию веры, невысказанные сомне­ния в ее истинности и особенный задор в ее утверждении и распространении. Одобрение и восхваление со стороны окру­жающих. 3) Попытка очистить принятое на веру вероучение от всего ложного, излишнего, суеверного, улучшить его и на нем основать жизнь; разрыв с прежде сочувствовавшими, их недоброжелательство, и, наконец, 4) совершенное освобож­дение от принятого по доверию учения, признание только того, что согласно с разумом и совестью, сознание своего одиночества среди людей и единства с Богом, высокая и малого числа близких, и страх и ненависть большинства и — конец.

Все люди, хотят они или не хотят этого, более или менее сознательно проходят эти ступени. Сначала 1) полное дове­рие, потом 2) иногда чуть заметные, но все-таки сомнения, потом 3) иногда самые слабые, но все-таки попытки кое-как утвердить свое понимание жизни и, наконец, 4) становление лицом к лицу с Богом, полное познание истины, одиночество и — конец.

Все люди проходят эти состояния, но у Ламенэ они про­явились особенно сильно и плодотворно.

Фелиситэ Ламенэ родился в Бретани в 1782 году. В 1816 он был посвящен в священники. Хотя Ламенэ был всегда ре­лигиозен с детства, он пошел в священники не по одному своему желанию. Из писем Ламенэ видно, что он стал свя­щенником только потому, что на этом настаивали его близ­кие. Родные его, видя его религиозность, хотели употребить ее на пользу церкви. И действительно, Ламенэ, сделавшись священником, все силы свои посвятил на служение своей ка­толической церкви, в истинности которой он не сомневался. Ламенэ видел упадок веры в обществе и народе и старался поднять ее, доказав ее истинность преимущественно тем, что католичество самая распространенная религия, признавае­мая большинством человечества. По его тогдашнему мнению, истинность не постигается отдельным человеком, истина по­стигается только совокупностью людей. Наибольшее количе­ство признает католичество и потому истинность католиче­ства несомненна. А так как католичество представляет из себя высшую истину, то этой истине должно подчиняться и государство. Государство не может быть без религии, религия не может быть без церкви, церковь — без папы.

Таково было тогда убеждение Ламенэ. В этом духе напи­сано им одно из первых его сочинений: «Опыт о равнодушии в делах веры». Это был первый фазис душевного состояния Ламенэ, — веры без сомнений. Так как Ламенэ возлагал на­дежды на государственную власть как на защитницу католи­ческой религии, то эти мысли сблизили его с крайними за­щитниками монархической власти, и он стал писать в газете «Консерватор». В газете этой он занимал исключительное по­ложение, и, в то время как сотрудники его писали в защиту и пользу монархии, Ламенэ всегда и прежде всего имел в виду религию; монархическая власть интересовала его только в той мере, в которой она могла содействовать торжеству като­личества. Но скоро Ламенэ увидал, что интересы власти и ре­лигии не только не одинаковы, но большей частью противо­положны; так что даже иногда власти выгодно притеснять ре­лигию. Увидав это, Ламенэ изменил свой взгляд и, перейдя в другую газету, стал уже от власти требовать не помощи для религии и союза с ней, а полной свободы и невмешательства в дела религии. Ламенэ не мог остановиться и на этом и вско­ре пошел еще далее и стал требовать отделения церкви от го­сударства и, осуждая правительственную власть, невольно стал на сторону революционеров, оправдывая революцию 1830 года. Это был второй фазис душевного состояния Ламенэ.

Во время революции 30-го года Ламенэ стал в сотрудничестве с Монталамбером, Лакордером издавать журнал «Бу­дущность», в котором проповедывалось: 1) отделение церкви от государства, 2) гарантии личности, 3) уничтожение палаты пэров и крайностей централизации, 4) уничтожение обяза­тельного ценза и установление всеобщего голосования. В этой газете он высказывал мысль о том, что как государственная власть не должна вмешиваться в церковные дела, так и цер­ковная власть не должна участвовать в государственных делах, и потому папа должен отказаться от светской власти, а духовенство от государственного жалованья. Такие мысли не могли найти сочувствия в Риме. Предвидя это, Ламенэ поехал туда, надеясь убедить папскую власть в необходимости таких уступок, ради удержания народов во власти церкви. Но в Риме Ламенэ не был принят папой, и на его предложение ему не дали никакого ответа. Уже сильно разочарованный в на­дежде обновить католичество, Ламенэ вернулся в Париж и еще некоторое время продолжал издавать свой журнал, в ко­тором высказывал мысль о необходимости изменения форм католичества, для того чтобы оно могло продолжать властво­вать над народами. Это был третий фазис.

В 1832 году вышла папская энциклика, осуждавшая все мысли, выраженные Ламенэ, и, как ни тяжело было Ламенэ отказаться от всего того, чему он верил и служил, он признал неизлечимость, неисправимость католичества. С этого време­ни он прервал все сношения с Римом и написал свое знаме­нитое сочинение «Слова верующего». В форме библейских псалмов и евангельских притч Ламенэ в этом сочинении на­падает на существующий экономический и политический строй, стоящий в противоречии с требованиями религии. Книга эта тотчас же была осуждена папой. И тогда Ламенэ уже совсем отделился от церкви и посвятил последние годы своей жизни служению народу, это был четвертый и послед­ний фазис.

Последние годы своей жизни Ламенэ провел вдали от по­литической деятельности, почти в уединении и бедности, по­святив себя исключительно литературным занятиям. Он, между прочим, кончил набросок «философии» и написал одно из лучших комментарий к четырем Евангелиям.

Основная мысль Ламенэ, которую он выражал во всех своих книгах, статьях и речах (когда он был депутатом в пар­ламенте), в том, что народ должен быть сам решателем своих судеб и устроителем своей жизни. Как и в защите католичес­кой церкви, он руководствуется тем же принципом, что носи­телем истины и нравственного совершенства может быть не отдельный человек, а совокупность людей — толпа, народ и в своем пределе человеческий род. Предоставляя полную власть народу, Ламенэ, однако, не переставая доказывал, что никакие внешние реформы и перемены в области государст­венного устройства не могут улучшить положение народа, если народ не будет постоянно стремиться к нравственному совершенствованию. «Желайте лишь справедливого, — гово­рил он народу. — Справедливость всегда восторжествует. Уважайте право даже тех, кто попирает ваше право. Пусть безопасность всех без исключения будет для вас священна. Долг для всех и всегда обязателен. Если вы раз нарушите долг, где вы остановитесь? Беспорядку не помогают беспо­рядком. В чем обвиняют вас ваши враги? В том, что вы хотите заменить вашим господством их господство, хотите злоупот­реблять властью, как злоупотребляют они, — в том, что вы питаете мысли о мести, тиранические намерения. Отсюда не­определенный страх перед вами, которым ваши враги ловко пользуются, чтобы продолжить ваше рабство».

«Ничто невозможно в социальной области без духовной работы в общественных глубинах», — говорил он.

К социалистическим и коммунистическим системам Ла-менэ всегда относился отрицательно. По его мнению, учения эти не принимают во внимание законы человеческой приро­ды, заменяя естественный ход жизни насилием власти. Он не одобрял этих учении преимущественно за то, что все они имели в виду лишь материальные цели и не признавали необ­ходимости религии. Во всяком общественном переустройстве он считал необходимым не материальные, а духовные цели, достигаемые победой разума и долга над страстями.

В начале пятидесятых годов Ламенэ заболел и, почувство­вав, что болезнь его была смертельной, призвал своего друга Барбэ и назначил его распорядителем при его жизни в доме во время болезни и после смерти по завещанию. Кроме того, он оставил письменное заявление, что желает быть погребен­ным среди бедных и как бедный: на могиле просил не ставить никакого памятника, тело должно быть перенесено прямо на кладбище и не вносимо в церковь. Несмотря на все попытки духовенства вернуть его к церкви, Ламенэ, как и раньше, на все такого рода попытки отвечал кротким, но решительным отказом принять священника. Он умер спокойно и твердо с той же живой верой в Бога, с которой жил все время своей со­знательной жизни. Последние слова его были: «Я чувствую, что конец пришел, надо покориться воле Божией, мне будет хорошо, когда я буду с ним». И в самые последние минуты он повторил несколько раз: «Это счастливая минута». Он умер 27 февраля 1854 года.

Дело Ламенэ, «loeuvre», как говорят французы, большое и далеко не оцененное. Он, как и все большие умы и горячие сердца, проложил тот путь, по которому неизбежно пойдет и идет уж человечество, путь освобождения от внешней, отрешенной от жизни, ложно-христианской веры и установления того основного христианского учения, которое изменяет как жизнь отдельного человека, так и всего человеческого общества.

Л. Н. Толстой