Математик-подмастерье 4 страница

— И при этом Яйцо не говорит тебе, что, изучая множества, ты овладеваешь инструментом, который очень пригодится тебе потом, на седьмом уровне, в сочетании с…

— Может, мне не стоит дальше пытаться? — рассеянно перебила его девочка.

Окружающие чудеса Балазанте уже немного отвлекали их от серьезной беседы.

— Нет, конечно! Миллиарды знаков Зодиака не стоят ломаного гроша, а вот теория множеств — совсем другое дело. Представь, что ты маленький ребенок, который хочет написать роман. Он начинает писать, усердно пыхтит над первыми тремя предложениями и успешно доводит их до конца — даже без ошибок…

— Я тоже пробовала! — радостно воскликнула Отария. — Это был роман о волшебном мире — туда надо было спускаться по старой скрипучей лестнице, которая начиналась в платяном шкафу за старой маминой одеждой.

— Ну и как, ты его закончила?

— Нет, мне стало слишком страшно.

— Вот именно! К третьему предложению у юного романиста все в голове путается, он устает и начинает просто малевать каракули, имитируя письменный текст. Так он пишет страницу за страницей, воображая себя писателем, и потом гордо несет свое творение матери. «Мама, смотри, я написал роман!» Мать умиляется самоуверенности своего гениального чада, хвалит его и прячет «роман» в резную шкатулку с ценностями на память. Все прекрасно, но если она отнесется к этому серьезно и захочет вырастить из своего ребенка настоящего писателя, ей придется немало потрудиться на поприще педагогики. Ты спрашиваешь, как я собираюсь из астролога сделать психоисторика? Ну, хорошо, вот мой ответ. Надо разделить астрологию на несколько математических уровней нарастающей сложности и сделать так, чтобы переходить на каждый следующий уровень было все престижнее и заманчивее, а тем, кто не сумеет этого добиться, предоставить возможность жить удобной и безбедной жизнью шарлатана.

— Держись подальше от моей мамочки — она убьет тебя за обман и лицемерие!

— Да, я видел ее коллекцию ушей, весьма впечатляющее зрелище. Но разве большой грех — дать ребенку конфетку за пару прочитанных страниц… ну, скажем, о подвигах императоров древности, и в то же время незаметно подсунуть ему немного орбитальной геометрии?

— А историю надо учить, чтобы стать психоисториком?

— Немного, — ответил Хиранимус.

Они проходили мимо сенсория, где живая голографическая реклама зазывала публику поучаствовать в виртуальных исторических событиях, которые никогда не происходили.

— Я учу историю. Говорят, что те, кто ее не знает, обречены ее повторить.

— Ты даже не можешь себе представить, насколько это древний афоризм. Впрочем, если он справедлив, то мы обречены. Слишком много накопилось истории — всю не выучишь.

Отария возмущенно выдернула руку.

— Как ты можешь такое говорить!

Она резко остановилась, подбоченилась и сердито уставилась прямо ему в глаза. Хиранимус от неожиданности чуть было не отступил прямо в рекламную голограмму.

— А ты представь, что я проектирую сенсорий, — попытался он успокоить рассвирепевшую валькирию. — Мне что, нужны для этого планы всех сенсориев, которые когда-либо существовали? Ничего подобного — лишь немного материаловедения и физики плюс набор инженерных программ. Театры строят не актеры, а историю делают не историки.

Она смягчилась и снова взяла его за руку.

— Но неужели ты совсем-совсем не любишь историю? Я ее просто обожаю! Там столько приключений! Герои спасают Галактику и все такое…

— Иногда я топлю в истории свои печали — но только когда совсем падаю духом и перестаю верить в человечество.

— Я даже историю астрологии изучала.

— Вот уж где настоящая путаница! Ты бывала в Библиотеке Лицея? Я заглянул пару вахт назад и засорил пам. Просто ужас — лавина бессвязной информации! У меня до сих пор в памяти куча невычищенного мусора и я даже не знаю, откуда это все взялось. Те, кто грабил Светлый Разум в добрые старые времена, похоже, плоховато разбирались в своем ремесле. Эта планета — опасное место для неразборчивых читателей вроде меня.

— Ну нет, я-то как раз разборчивая — к Библиотеке Лицея даже не подхожу. Надутые правительственные библиотекари хранят только то, что прошло через психоисторическое сито. Не хочу стать похожей на них. А поскольку я не психократка, то к Особому Фонду доступа не имею, хотя там-то как раз есть кое-что. Мне надоела детская кашка, которой нас кормят с ложечки Хейнис и его приближенные! Как будто мы католики в первобытные времена и мне не разрешают читать Библию, опасаясь, что слова Бога испепелят мой мозг. Ты читал Библию? Я однажды читала, когда пряталась от матери под кроватью. Прошлое так романтично! А частными собраниями ты пользуешься?

— Постоянно.

— Я только в них и бываю. Они не такие скучные и правильные — по крайней мере не делают вид, что отличают фантазию от реальности. Это дает хоть какой-то шанс найти что-то нетривиальное.

— Там, наверное, есть что почитать по истории астрологии…

— И много другой ерунды — вроде порнофантазий пятой жены императора Кранга Слепого. Жуть! В официальных библиотеках никогда не найдешь настоящих ужастиков с извращениями, от которых мурашки по спине бегают. Я чуть в обморок раз не упала! А за историей астрологии надо идти к сектантам — тем, что поклоняются мудрости древних. — Глаза Отарии загорелись. — У меня идея! Пойдем туда вместе! Ну его, этот дифирамб, в библиотеке интереснее. Я тебя переодену.

— Переодеваться для библиотеки?

— А как же! Ты что, хочешь светиться в таком месте? Это же неприлично! Не переживай, я от матери знаю все о маскировке, и мне не вредно будет попрактиковаться.

— Я думал, на Светлом Разуме, в этой толпе, я и так достаточно незаметен…

— Это с таким-то носом?

Вселяющая Ужас юная Отария с моря Молчания провела его в свою маленькую квартирку в боковом коридоре под жилищем матери и с гордостью продемонстрировала специализированный репликатор для переделки старых моделей одежды в новые. Она надела на Хиранимуса шляпу телесного цвета со свисающими полями, скрывавшими его профиль, и куртку полувоенного покроя.

— А как же усы? — иронически усмехнулся он.

— Еще чего! — хихикнула Отария. — С усами ты будешь слишком красив. Не хочу, чтобы на тебя вешались все девчонки. Ты и так достаточно опасен — если, конечно, не обращать внимания на профиль.

Лабиринт туннелей казался бесконечным. Им пришлось остановить такси, чтобы пообедать. Хозяин заведения — Отария его знала — постоянно крутился рядом, полируя стеклянные светильники, наполняя бокалы гостей и прислушиваясь к их беседе. Потом оказалось, что Отария просто умрет, если не нанесет визит подружке, которая жила неподалеку. Как оказалось, подружка разводила карликовых кур и держала их прямо у себя в гостиной, внутри мебели. Отария долго стояла на коленях и увлеченно квохтала, в то время как Хиранимус стоял рядом и пытался сохранять достоинство. Третье такси высадило их внутри необъятного комплекса общественных бань. Все вокруг были в сандалиях и купальных костюмах, а многие даже в масках и ластах. Мудрость древних здесь, похоже, мало кого интересовала, но Отария уверенно направилась к узкой боковой лестнице.

— Запомни, я Хазарта Ньюгуд. Меня они знают, а вот как быть с тобой? Ладно, пусть тебя зовут Ог и ты туго соображаешь, так все будет проще. Если не будешь знать, что ответить, мычи что-нибудь неразборчивое. — Она загадочно улыбнулась, как автор, который только что придумал особо зловещий поворот сюжета. — Никому не говори, но здесь собирается одна из ячеек организации его гиперлордства. Он и сам не подозревает, что такая существует! Об этом не знает даже мама — вот какая у нас конспирация! Я наткнулась на них случайно, потому что я очень любопытная. Заинтересовалась древними и вступила в одну из сект. А кому больше всего нужны старинные знания? Конечно же, чокнутым астрологам! Только обещай, что никому не скажешь!

Поднявшись по ступенькам, они оказались перед бронзовой двустворчатой дверью трехметровой высоты с барельефом, изображавшим ассирийских воинов, охотящихся на львов. Дверь выглядела настолько внушительно, что Скоджил ожидал услышать потрескивание силового поля, но ни поля, ни автоматики не оказалось — это была обычная дверь, только очень тяжелая. Перед тем как войти, он показал Отарии на барельеф.

— Обрати внимание: здесь все из терранской мифологии. Никогда не доверяй этим штуковинам: девяносто девять процентов — подделки для продажи туристам. В детстве у меня была окаменелость с Терры возрастом четыреста миллионов лет — ракушка в камне, симпатичная, но ничего особенного. Я носил ее в кармане и то и дело доставал и хвастался. Об этом начали говорить, и мой отец, для которого истина была дороже всего на свете, взял ее и отправил на экспертизу. Оказалось, что это подделка, ей было не больше пятисот лет, причем даже не копия настоящей окаменелости, а просто компьютерная имитация. С тех пор я и не верю во все эти терранские сказки, и тебе не советую.

— Да знаю я, — презрительно бросила Отария. — Один раз эти бандиты похитили мою мать. Так что ее терранские сувениры не подделка.

На первый взгляд в святилище древней мудрости не было людей — только экспонаты. Они стояли рядами, каждый в отдельном контейнере, как будто замороженные во времени. Большинство артефактов было с Периферии, из сектора Сириуса, и лишь очень немногие — с Терры. Чтобы найти такие, нужно было обшарить не одну сотню планет, имея в своем распоряжении целую армию. Это были не голограммы, а реальные предметы, и их вещественность вполне соответствовала бронзовой входной двери. Кувшины, мечи, пушки с ядрами, овечьи шкуры, машины — все было настоящее и готовое к использованию. Каждый экспонат казался уникальным и неповторимым, хотя, конечно же мог быть в любой момент воспроизведен на репликаторе по компактному шаблону, хранящемуся в электронной форме.

— Надеюсь, Дельфы еще не убрали — это то, что я хотела тебе показать. Там есть Яйцо, и оракул выдает предсказания. Настоящая квантовая неопределенность! — Отария оглянулась по сторонам. — А где же наша принцесса-гадалка?

В этот момент началась замена экспозиции. Перед ними, в сияющей броне, стоял воин эпохи мечей и арбалетов, гордо взирающий через прорези в шлеме на кровавое побоище у своих ног. Его грозный вид и обагренный кровью меч производили незабываемое впечатление и заставляли радоваться, что время этих жестоких битв давно прошло. Плащ рыцаря был украшен крестом древней религии, призывавшим милость небес. Однако ничто не могло спасти этого непобедимого воителя от хранителей музея, и призванный ими из глубин ада демон уже начал с хрустом пожирать его ноги, освобождая место для будущей экспозиции. На Светлом Разуме не было места для хранения громоздких артефактов.

Отария наконец нашла распорядительницу. Она подвела Ога-Хиранимуса к женщине с горящими глазами, кроваво-красными губами и золотой диадемой в виде подковы на голове. Одета женщина была наподобие шамана — в звериные шкуры, перекинутые через плечо в раннем терранском стиле, компьютер висел на кожаном поясе, украшенном веточками омелы. Отария почтительно присела, обратившись к ней, как к Принцессе Мудрости. По-видимому, это была хозяйка заведения. Скоджил что-то невнятно пробормотал.

— Ты сегодня рано, Хазарта!

Ога принцесса проигнорировала.

— Мы изучаем древнюю мудрость, — ответила Отария.

— Это хорошо. Ты можешь поделиться тем, что узнала, с нашей учебной группой.

— Для того я и пришла.

— А твой друг? — Принцесса с сомнением взглянула на «Ога» с его странной шляпой и военной выправкой. — Ты же помнишь, здесь все менторы, а этот уровень слишком сложен для начинающего. Может быть, ты хочешь записать его как аспиранта?

— О, не беспокойтесь о нем! Or замечательный астролог, он умеет заглядывать прямо в душу, — объявила девочка с неподдельным благоговением.

Хиранимус хотел было опять промычать что-нибудь, но передумал.

— Я вижу душу женщины, которая верно видит свой путь среди звезд.

Он хорошо знал все стандартные реплики.

Горящие глаза сощурились в усмешке. Женщина была люминантом и подозрительно относилась ко всем, кто пытался ее превзойти.

— На уровне ментора вы будете уметь гораздо больше. Мы вас научим. Придется заняться орбитальной математикой. — Она принесла расписание в роскошной обложке со знакомой золотой подковой и непонятной рунической надписью. — У нас есть вводный курс из пяти занятий — как раз для вас.

— Мы хотели бы посмотреть экспонат из Дельф, — вмешалась Отария.

— Очень хорошо. Я перевела его в зал 93. Там он стоит отдельно и выглядит гораздо загадочнее.

Показав гостям дорогу, Принцесса Мудрости удалилась в свой крошечный офис. Зал 93 представлял собой небольшую квадратную комнату, в которой царил таинственный полумрак. Там не было ни аллеи со статуями, ведущей к греческому храму, ни даже интерьера самого храма или каких-нибудь служителей, переодетых жрецами, — только простое устройство Оракула и бог Аполлон, надменно стоящий с лирой в руках. Это был тот самый бог, который одарил Кассандру способностью предсказывать, надеясь на благодарность определенного рода, и потом, когда благодарности не дождался, лишил ее доверия клиентов. Отария радостно подбежала к Оракулу.

— Вот смотри — это Яйцо предсказания! Видишь, значит, Яйца были на Терре еще во времена древних богов.

И в самом деле, между двумя птицами, смотрящими друг на друга, стояла половинка яйца, расчерченная сеткой линий.

— Ах вот это что! — тихо воскликнул Хиранимус, узнавая предмет.

— Неужто Яйцо Короны? — улыбнулась Отария.

— Нет, но мне об этом рассказывал один старый монах с Тимдо. Я не знал, что оно с Терры. Оно отмечает место, где находится источник знания.

— Не совсем! — Отария явно была горда тем, что знает больше, чем главный астролог гиперлорда. — Этой штуке вообще не место на Светлом Разуме. Это египетский омфалос, который обозначал определенную географическую точку. Они очень любили строить постоянные ориентиры, потому что иначе после наводнений, вызванных ливнями в тропических лесах, землю приходилось бы измерять заново. Если кто-то осмеливался передвинуть омфалос, его бросали в яму со змеями! А две птицы символизируют параллели и меридианы, и вообще ориентирование на дальних расстояниях. Это скорее всего почтовые голуби.

— Птица-навигатор? Это что-то новое…

— Ничего подобного! Ты просто плохо знаешь терранскую биологию. Голубь мог за один день пролететь через весь Египет. Птицы древней Терры просто потрясающе умели ориентироваться! Мы об этом уже забыли, потому что, попав на другие планеты, они эту способность потеряли. Что ты делаешь, когда не работает твоя квантроника? Используешь собственный нейронный компьютер — он хоть и медленный, но вполне эффективный. Терранские дикари вовсе не обязательно были тупыми!

Она показала на сеть линий, покрывающих полусферу омфалоса.

— Они указывают широту и долготу. Те же самые координаты, что в Яйце, удивительно, правда? В египетском календаре было тридцать шесть недель по десять дней, по три недели в каждом месяце, и еще пять дней праздников в конце года. И небосвод они также делили на 360 частей, иногда — на 86400, если проводили временные измерения. Наше Яйцо также делит линию горизонта на 86400 частей! Каждая часть — секунда, а в каждой секунде времени примерно три наших мгновения. Сам омфалос изображает Северное полушарие Терры. Неизвестно, знали ли древнеегипетские жрецы о Южном полушарии, но они делили расстояние от полюса до экватора на 90 градусов широты, а всего в окружности их было 360, так что не удивлюсь, если знали…

У Скоджила возникло сильное ощущение, что все это сочинил какой-нибудь нищий терранец, чтобы подзаработать.

— Так значит, история для тебя — не просто случайное увлечение?

— Когда-нибудь я стану настоящим историком — в мантии и с бородой!

— Ты изучаешь греков? Насколько я знаю, Грецию от Египта отделяет океан.

— Конечно! Сейчас мы в Дельфах. Они были священным местом и для египтян, потому что находились ровно в трех седьмых пути от экватора к Северному полюсу. А самый главный храм их Второй империи, в Фивах, был на расстоянии двух седьмых, и тоже построен вокруг такого вот омфалоса. Когда греки были еще совсем дикарями, египетская экспедиция построила в Дельфах астрономическую обсерваторию на горе, вероятно, чтобы определить, как меняется при движении к северу длина градуса широты, в то время как для их неграмотных суеверных рабочих все, что делали пришельцы, было лишь магическим ритуалом. Это, конечно, все домыслы, но у более поздних греков на самом деле была легенда о том, как Аполлон выгнал Пифона, чтобы установить свою власть в Дельфах. Это не что иное, как пересказ египетского мифа о боге солнца Ра, который после заката всю ночь бьется со змеем Апепи и на рассвете воскресает. Вот!

Отария гордо улыбнулась.

Хиранимус лишь снисходительно усмехнулся в ответ.

— Вижу, ты мне не веришь. Но посмотри. — Она показала на круглое устройство с тридцатью шестью спицами. — Это магическое колесо, которое применяется в Дельфах, всего лишь наивная варварская имитация египетского угломера. Греки видели, как египтяне пользуются им и читают странные символы, поэтому тоже начертили на своем приборе символы и использовали его как колесо рулетки, чтобы генерировать случайные последовательности букв, которые жрецы Аполлона затем толковали, выдавая за божественные откровения.

— Все символы условны, но об этом часто забывают, — примирительно заметил Хиранимус.

— Задай вопрос! — громко потребовала Отария.

— Кто спрашивает? — произнес нараспев пробудившийся Аполлон.

— Ог! — Отария указала на Скоджила.

— Спрашивай, Ог! — разрешил Аполлон.

Скоджил решил пошутить.

— Как тайному ученику Яйца сравняться с мастерами золотого эллипсоида?

К его удивлению, в ответ на вопрос колесо со спицами начало вращаться, и шарики с начертанными на них греческими буквами и непонятными символами один за другим посыпались в отверстие. Очевидно, где-то там внутри оракул составлял из этого случайного набора что-то грамматически осмысленное.

— Теперь слушай! — сказала Отария.

Аполлон начал читать нараспев.

— Ученик мастера Яйца навлечет на Ога роковую судьбу поведать о тайной печали золотого эллипсоида.

— Старина Аполлон выдает себя за бога мудрости Тота, — прокомментировал Хиранимус. — Высшим математическим достижением греков была мистическая теорема, утверждавшая, что один равен трем. На таких вещах зиждется все здание астрологии.

— Ты поосторожнее! — заметила Отария. — Здесь все вокруг верят в тайную древнюю мудрость. Они молятся на этих греков.

— Мы все привязаны к нашим терранским корням, и тут ничего не меняется, хотя Терра давно уже стала пустыней и превратилась в крысиную дыру вселенной. Я кое-что знаю об этом. От реальной терранской истории мало что осталось, одни обрывки, и то лишь благодаря библиотекам старых звездных кораблей. Терранцы сами позаботились о том, чтобы уничтожить все свое наследие. Они плодились в сто раз быстрее, чем могли отправлять лишнее население к звездам, а оставшиеся одичали и начали убивать друг друга.

Хиранимус грустно посмотрел на Отарию.

— Все, хватит, теперь только мычи, — приказала Отария, вводя своего всезнайку Ога в небольшую аудиторию, где уже собирались ученики.

У некоторых из них были даже собственные Яйца Короны. В углу за столиком покупали Яйца еще трое юных аспирантов. Or удовлетворенно улыбнулся: подрывная деятельность шла полным ходом. Будущие менторы разбились на маленькие группки, отрабатывая новые методы математической манипуляции. Принцесса-шаман, она же люминант, читала лекцию по астрологии, используя Яйцо в демонстрационном режиме. Ей восторженно аплодировали — лекция была блестящая. Но потом настал черед более рутинной работы: каждый должен был составить свой гороскоп.

Скоджил никогда не слышал столько несусветной чуши, облеченной в витиеватые выражения. Все идет отлично. Даже если один аспирант из сотни когда-нибудь доберется до седьмого уровня, который еще предстояло запрограммировать и наладить, то этого будет достаточно, чтобы свергнуть власть психократов, — все уже просчитано. А Братство, основываясь на уравнениях Основателя, скорее всего недооценит значение культа астрологии, если, конечно, в их рядах не заведется какой-нибудь математический гений, что крайне маловероятно. Их собственная секретность тому порука.

Принцесса Мудрости разрешила ему тоже попробовать, и Скоджил на удивление хорошо справился с уровнем ментора. Тринадцатилетняя Вселяющая Ужас с моря Молчания одобрительно подмигнула.

Хорошо мычите, мистер Ог!

XXXI

ПРОЩАЙ, АЗИНИЯ!

ГОД 14798-й

Благодарность не только величайшая из добродетелей, она источник их всех.

Цицерон с древней Терры

Учебная программа в Азинии сама по себе никогда не была слишком напряженной, но любопытство Эрона заставляло его трудиться без отдыха месяц за месяцем. Сегодня он, едва успев выклянчить у своего Поэтизатора очередную поэму для Рейнстоуна, тут же принялся решать трудную задачу по теории устойчивости. Однако вечернюю встречу с Рейнстоуном никак нельзя было отложить, поэтому пришлось отказаться от обеда и посвятить время отделке все той же поэмы. Поэтизатор отлично умел находить слова, но не слишком заботился о смысле, и его постоянно приходилось редактировать. Поэтам всегда нужны редакторы! Рейнстоун должен думать, что стихи пишет сам Эрон, иначе его хватит удар — он ненавидел машины, даже пам, без которого не мог обойтись. Что касается Поэтизатора, это был в некотором роде психоисторический эксперимент. Программа могла держать в памяти заданные поэтические традиции, а также условности и философские концепции той или иной эпохи, и писать стихи в соответствующем стиле. Эрон считал попытку удачной, если Рейнстоун не замечал разницы.

Но в этот вечер старик Рейнстоун был так взволнован, что даже не стал читать поэму, а если Рейнстоун не читал стихов, это означало, что случилось что-то из ряда вон выходящее!

— Тебя заметили! Клянусь мечом Драмала, что не скажу им, как ты любишь разыгрывать уважаемых профессоров!

— Я не…

— Брось! Давай поговорим о важных вещах. Тобой интересуются сильные мира сего!

Эрон Оуза уже почти не помнил о дружеском послании Ригона, которое получил несколько месяцев назад. Имя Хаукума Кона ничего ему не говорило, но, увидев, какой эффект оно произвело на Рейнстоуна, а вскоре и на других профессоров, он невольно призадумался. Ничто так не греет сердце учителя, как признание его ученика гением. Даже Кувалда забыл о своей антипатии к психоисторикам и рассыпался в радостных поздравлениях.

Но, как оказалось, ученый Второго ранга Кон звал Эрона не на Светлый Разум. Он руководил проектом ни больше ни меньше, как на старой Терре!

От Дальнего Мира до Солнца восемьдесят тысяч лиг, если лететь через крупные центры вроде Лакгана и Купи Саи, и всего на шесть тысяч лиг дальше, если свернуть на окольную дорогу, проходящую через Агандер. Эрон выбрал длинный путь, решив провести пятьдесят вахт с родителями, поскольку его спонсоры не возражали ни против дополнительных расходов, ни против лишней задержки. Более того, сам Кон приветствовал визит в Ульмат и попросил Эрона добыть для него кое-какую информацию о дредноуте «Хорезкор». Он также прислал деньги на закупку дорогого фотографического оборудования и рекомендательное письмо к директору мемориального военного музея императора Дайджина Смелого…

На этот раз Эрон смог, не ограничившись краткой обзорной экскурсией, облазить весь корабль от киля до клотика и побывать в таких местах, которых не видел ни один турист. Впечатления были потрясающие. Из столицы Ульмата он отправился прямо к родителям, которые его уже ждали.

Вид Агандера с орбиты — тот же самый сине-зеленый шар, окутанный белыми облаками, что и в день отъезда, — напомнил ему о детском решении никогда не возвращаться. Но это было давно. Как приятно снова оказаться дома!

В первый же день, оказавшись на континенте, Эрон отправился осматривать достопримечательности. Когда ему было три года, и они путешествовали всей семьей, его не пустили, а он так хотел посмотреть Фонтан Чудес в Центральном парке! Но теперь он наконец отвел душу и насмотрелся вдоволь, и даже взлетел вверх со струей фонтана в крошечной стеклянной капсуле, составив компанию какому-то мальчонке, мать которого не хотела кувыркаться сама. Эрон не помнил, чтобы когда-нибудь так радовался жизни.

Ему сразу же бросилось в глаза то, что мог заметить только пришелец: богатство зелени на планете и потрясающий аромат цветов, которым был пропитан воздух. Как же быстро он привык к скудной сероватой листве Дальнего, легкой свободной одежде, отсутствию необходимости носить оружие! Он с ужасом прислушивался к разговорам прохожих: изменилась даже его речь, он стал чужаком у себя на родине! Гандерийцы и в самом деле подозрительно косились на странного юношу — особенно видя, как он глазеет на фонтан, которого они сами давно уже не замечали.

Но все страхи оказались пустыми. Репликатор отеля услужливо соорудил ему новый костюм светло-зеленого цвета с отворотами и большими карманами, по местной моде. Бластер Эрон сохранил — все эти годы он пролежал в ящике его стола вместе со старыми книгами. Ремни кобуры были, естественно, малы, но на Агандере купить новую никогда не составляло проблемы. Вместе с бластером вернулась и старая уверенная походка, постепенно исчез и инопланетный акцент. Как хорошо дышится на Агандере! Родной дом всегда остается родным.

Взяв флайер помощнее, он отправился на Большой Остров, радостно скользя над знакомым морем и крутя петли среди родных облаков. Наконец внизу пронеслась полоса пляжей и впереди показались холмы, поросшие на солнечной стороне огненными деревьями. Холмы становились все выше и выше… вот Город Праведных… вот древняя ветровая стена, она все еще стоит, как стояла двадцать шесть столетий назад… Эрон пролетел меж двух высоких скал — и вот он, летний дворец правителя! Его отец сейчас скорее всего работает в башне, как и требует должность советника. И наверняка беспокоится. Наверное, удивляется, почему сын вдруг вернулся. Опять исключили из школы? Эрон расхохотался. Теперь он уже с трудом припоминал, почему тогда так сердился на отца. Успех смягчил его характер. Чем старше становишься, тем тоньше тебя полирует жизнь.

Во дворце его никто не узнал — он слишком вырос. Или, может быть, виноваты были усы, которые он отрастил на Дальнем и не захотел удалять? Эрон, конечно же, узнал всех — у него был заведен секретный файл на каждого, — но продолжал играть в чужака, просто так, для интереса. Он встал на скользящую дорожку и направился прямо к месту своего назначения — огромному переговорному залу под башней, в которой сидел отец. Все тот же стюард в красной ливрее до колен с высоким воротником вежливо преградил ему путь.

— Что вам угодно, сэр?

— Я хочу встретиться с советником Оузой.

— Вам следует назначить встречу. В данный момент он занят, сэр.

— Жоржи, ты такой же надутый, как и всегда!

Стюард вздрогнул, не веря своим ушам. Эрон улыбнулся:

— Я Эрон, тот самый сорванец. Как тебе мои усы? Узнав озорную улыбку, стюард растерял всю свою важность.

— Дьяволы из Космоса! Эрон? — Мгновение он еще сомневался, затем узнал окончательно и тут же нахмурился. — Опять исключили? — Он снова надменно выпрямился. — Подготовить отца к плохим новостям?

Копия почтовой птицы с желтым хохолком все так же стояла в кабинке на одной ноге, готовая снести персональную капсулу. До сих пор Эрон не осознавал, насколько это безвкусно. Но птица всегда была частью его жизни и он воспринимал ее как данность.

Он улыбнулся, поддразнивая Жоржи.

— Я на испытательном сроке. — Но, увидев панику в глазах старого слуги, смягчился. — Это стандартная процедура — я поступаю в Лицей на Светлом Разуме. Все расходы оплачены. У меня все хорошо, и будет еще лучше!

— Значит, подготовить его к хорошим новостям?

— Да.

По щеке стюарда скатилась слеза.

— Прошу вас, сэр.

Он проводил Эрона к шахте левитатора, и они плавно поднялись в башню. Бронзовая дверь распахнулась, и стюард объявил о прибытии гостя. К своему удивлению, Эрон ощутил ту же дрожь в коленях, что и в детстве. Он хотел заговорить, но не смог. Советник Оуза всегда начинал разговор первым.

— Усы? Ты что, прячешься от нас?

— Он говорит, у него хорошие новости, сэр! — вмешался стюард.

— Тебя не спрашивают!

Оуза-старший повернулся к Эрону, ожидая ответа.

— Я думал, усы обязательны для чиновника на Светлом Разуме, отец.

— И как всегда, дерзишь. — Советник встал. Он обошел свой необъятный письменный стол и оглядел Эрона с головы до ног, как имперский генерал осматривает десантника, ища дефекты в его выправке. — Ты что-то, я смотрю, потерял форму. Пойдем со мной в оружейную, тебе надо попрактиковаться. Ты еще можешь попасть в мишень?

Они провели некоторое время в подземном тире, по очереди стреляя из бластера, в то время как автоматическая система измеряла скорость их рефлексов и точность стрельбы. Советник занимался военной переподготовкой своего сына с угрюмой серьезностью. Эрону казалось, что ему снова четыре года и он весело палит из своего первого оружия под руководством отца. Он постарался сосредоточиться, чтобы не ударить лицом в грязь.

— Медленно, но сойдет, — проворчал наконец Оуза-старший.