III этап

Переход из [е] в [о] после мягкого перед твердым à опять появляются самостоятельные <е> и <о>, но ДП – лабиализованность/нелабиализованность, ДП по ряду отсутствует.

Точная причина перехода неясна. Возможная причина перехода (Шахматов): утрата твердыми согласными огубленности. После ПР появляются открытые слоги, напр: p’ьsъ - p’es, твердые согласные передают огубленность предшествующему гласному: p’esъ > p’es^о > p’e^оs > p’os. Благоприятные условия: в говорах Центра - сильно смягченные согласные и тембральная неоднородность гласного: [p’ⁱes] > [p’ⁱos]; в периферийных говорах – возможная тембральная однородность Е + недостаточное развитие корреляции по твердости-мягкости. à переход из е в о последовательно не осуществился.

В Ростово-Суздальских говорах (база для РЛЯ) – развитая корреляция по твердости-мягкости + тембральная неоднородность [е], поэтому переход проходил регулярно. Сам переход из е в о не изменил статуса фонемы <о> - она по-прежнему была одна - повлияли его «последствия».

Процесс фонологизации проходил постепенно, появилось противопоставление [е] и [о] во всех позициях (в начале слова, после мягких и после твердых согласных).

В результате выравнивания парадигмы стали возможны слоги с О между мягкими + после мягких в конце слова: береза – березе, осень, ружьё, себе à образовались 2 позиции, в которых могли встречаться [е] и [o]. Это значит, что [е] и [o] фонологизовались и стали противопоставлены по признаку лабиализованности/нелабиализованности, ряд стал позиционно обусловленным.

Прекращение перехода = отношения между <e> и <o> окончательно выстроились по признаку лабиализации, переход стал невозможен. После этого: новые сочетания с е после мягкого перед твердым 1) в результате позднего отвердения второго согласного: первый, верх, отец; 2) в новых заимствованиях: аптека, лента. à появилась еще одна позиция противопоставления (после мягкого перед твердым): нёс – отец. Появилось местоимение этот (поздно, уже в XVII веке оно было) + заимствования типа этика, кашне à [е] стал возможен в абсолютном начале слова и после твердых согласных.

Фонетическое изменение е>о отражено в памятниках со 2й половина XII века: меужомъ, блажонъ (чаще после шипящих и ц, т.к. это не влияло на их мягкость). При написании О после других согласных мягкость страдала, поэтому Карамзин предложил Ё.

Диалекты.

Изменение е в о не зависело от ударения, поэтому в окающих говорах результаты перехода до сих пор представлены и в безударных позициях: нёсУ, пОлё. В акающих результаты только в ударных слогах.

Последовательно переход из е в о осуществился только в говорах Центра. В периферийных говорах во многих случаях переход отсутствовал из-за недостаточно развитой корреляции по тв-мягк. Есть говоры, где переход практически не осуществился. Аванесов – говоры рязанской Мещеры: ударный [е] после мягких перед твердыми в корнях и аффиксах: кл’Ен, бер’Еза. В аффиксах, похоже, произошло выравнивание, поэтому произносится [о]: селом – огнём, дубок – кулёк.

Хронология.

Шахматов считал, что переход происходил в два этапа: 1) в праславянскую эпоху – после исконно смягченных согласных, в т.ч. после j; 2) в «общерусский» период – после вторичного смягчения согласных. Вывод сделан на основании данных украинского языка, где сохранились результаты перехода только после исконно смягченных (т.е. только 1 этап). После вторичного смягчения О делабиализовалось в Е (РЯ и белор.яз).

Соболевский и Селищев считали, что переход е в о после исконно и вторично смягченных шел одновременно:

а) е в о (как исконный, так и из ь) – процесс шел после падения редуцированных, а в это время исконная и вторичная мягкость уже не были противопоставлены.

б) в украинском переход, видимо, шел независимо от аналогичного процесса в остальных в-слав диалектах (в польском тоже по-другому, только перед твердыми зубными).

в) относительная хронология прослеживается в связи с процессом отвердения шипящих: началась, когда шипящие были мягкими: шёл, жёны (первые случаи – 2 половина XII века). Есть результаты перехода перед шипящими, но не было перехода перед Ц à переход закончился после отвердения шипящих, но до отвердения Ц, т.е. до второй половины XV века.

7. Гласные средневерхнего подъема (/ě/ и /ô/): их происхождение и судьба в восточнославянских диалектах.

Среди современных говоров представлены говоры с 5 (большинство, в них исчезли <ě, ô>), 6 и 7-фонемным вокализмом. 5 фонем везде одинаковы (как в СРЯ) + <ȇ> (из ДР <ě>) и < ô > (из исконной <о> под автономным ударением).

Реализации: монофтонги верхнее-среднего подъема [ȇ, ô] и дифтонги [ie, uo]. Пожарицкая: фонетически они очень слабо различаются с [е, о], смыслоразличительная роль очень мала: для [ȇ, е] вообще отсутствует, для [о, ô] – в некоторых формах (такой – м.р. и такôй – ж.р.).

<ȇ> - рефлекс ДР <ѣ>.

При утрате судьба <ě>неоднородна: в большинстве Д. она совпадала с <e>, в некоторых Д. и в украинском языке – с <i>.

В говорах центра – последовательное совпадение с <e>. Благоприятное условие – позиционное изменение <e> между двумя согласными в напряженный звук [ȇ], который был воплощением <ě>.Значит, возникала нейтрализация. Но этого было недостаточно.

К.В. Горшкова. Рост-сузд. говоры – продуктивная корреляция согласных по тв/мягк, поэтому в этих говорах после перехода е в о фонемы <ě> и <e> перестали различаться и перед твердыми согласными, так как обе лабиализовались в [о]. В итоге – дефонологизация основного признака <ě> - средне-верхнего подъема – и прекращение поддержки системой существования звуков, реализующих ее (сохранение происходит только по традиции). à замещение <ě> фонемой <е> с рубежа XV-XVI вв, причем в безударных слогах замена происходила раньше. В памятниках письменности: вместо ѣ употребляется е, особенно в московских грамотах 15-17 веков. Есть и раньше, но ранние случаи не говорят об отсутствии <ě> в живом произношении, так как, по Шахматову, СС ѣ был ближе к русскому <е>, чем к русскому <ě>, что вызывало смешение на письме.

Судьба фонемы <ě> в говорах новгородского типа.

Отличается от Р-Сузд. говоров. Корреляция согласных по твердости/мягкости не так продуктивна, поэтому переход е в о был ограничен, сохранились позиции типа t’et à может наблюдаться сохранение <ě> в виде [ȇ], [ie] (так как не было позиции нейтрализации).

Есть говоры, в которых на месте <ě> последовательно выступает [i] (во всех позициях: перед твердыми, мягкими согласными и в конце слова – говоры Ладого-Тихвинской группы, унаследовавшие это от др-новг Д.). В новгородских БГ только четверть смешений ѣ и и перед твердыми согласными, остальные в двух других позициях. Самый ранний пример – около 60-70 годов XII века + есть более поздние гиперкорректные обратные смешения (после окончательного изменения в 14 веке).

Процесс изменения <ě> в <i>: <ě> реализовалась в дифтонге [ie], при монофтонгизации преобладающей оказалась 1я часть. Аванесов: изменение [ě] в [i]. Сначала между мягкими, сохраняясь как особая фонема <ě> перед твердыми. Есть современные говоры (Вологодская группа), где: витер (между мягкими), но вěтер (перед твердыми).

Фонема <ô>.

Сохранилась только в самых архаичных говорах, где есть <ě>. Возникла почти во всех в-слав Д после ПР на месте исконного [o] под автономным ударением. В остальных позициях: на месте прояснившегося *ъ, под автоматическим ударением и в безударных слогах – [о] открытый. Ср: в[о]рон – автоматическое ударение, п[о]ле – энклиномены, на сл[о]во, НО бол <ô> то (автономное ударение).

В юго-западных говорах (из которых сформировался украинский) [ô] появлялось в новозакрытых слогах: к ô н’, к ô т, а потом изменялось в [i]: кiнь, кiт в совр. укр.

Отражение – редко в книжных памятниках конца XIII-XVII вв. Возможны разные графические обозначения двух звуков О.