А спектр ответов 1 страница

Один из методов, которые может избрать философ, состоит в том, чтобы попытаться выяснить, что думали и говорили другие по поводу исследуемых проблем (по Попперу, 1971, ХУ).

Прежде всего, составим ответы так, как они давались в ходе развития философской и научной мысли. Мы ограничимся четырьмя вопросами, которые станут главными проблемами последующего рассмотрения.

Откуда мы знаем что-либо о мире?

Этой проблемой занимались философы, прежде всего теоретики познания, в течении тысячелетий. Даже если отвлечься от экстремальных точек зрения, таких как агностицизм (Дюбуа-Реймон), абсолютный скептицизм (Горгий) и солипсизм, то и тогда спектр ответов всё ещё простирается от чистого эмпиризма (всё познание происходит из опыта) до строгого рационализма (мы получаем познание только посредством мышления).

Учение о врождённых идеях есть исторически исходный пункт многих дискуссий (Платон, схоластика, Декарт, Локк, Лейбниц, Юм, Кант, Хомкий; понятие встречается уже у Цицерона). Однако далеко не все, кто его употребляют, понимают под ним то же самое; например, Декарт, Лейбниц или Хомский подразумевают под этим весьма различное. Спорно уже то, представляют ли собой сами идеи уже познание или же они лишь содействуют познанию. Неясность существует по поводу значения термина "врождённый". Под ним понимают "внедрённый Богом от рождения", но иногда также "унаследованный, инстинктивный, необходимо истинный". То обстоятельство, что теория наследственности, эволюционная теория и психология дают этому понятию сегодня научное содержание, ведёт к новой проблеме:

Имеют ли структуры познания биологическое значение?

Как бы ни различались обозначенные философские позиции в этом вопросе, всем им присущ следующий общий аргумент: слабоумные люди или примитивные животные получают мало или совсем не имеют знаний. Познание мира предполагает, таким образом, определённые познавательные спосбности (и не только органы чувстсв). Эти способности - врождённые или приобретённые - имеют определённую структуру, которая описывается "категориями познания". Категории познания должны каким-либо образом соответствовать объекту познания. Познание оказывается возможным потому, что категории познания и категории реальности соответствуют друг другу. Отсюда вытекает основной вопрос:

Как получилось, что категории познания и реальности соответствуют друг другу?

При обзоре ответов на этот вопрос мы стремились к репрезентативности, а не к полноте. "Репрезентативность" следует понимать здесь в двояком смысле: c одной стороны, как срез спектра возможных ответов, с другой стороны, как хронологический срез. Исторический материал рассматривается при этом не критически, а только интерпретативно. Для введения мы перенимаем схему, предложенную Кантом: "Аристотель может рассматривавться как глава эмпириков, Платон как глава ноологистов (= рационалистов)" (Kant, 1781, А 854). Сам Кант полагал найти опосредованное разрешение спора между рационализмом и эмпиризмом. Мы не разделяем этого убеждения и причисляем его к рационалистам.

Английский эмпиризм

Одним из первых, начала критической оценки разумного познания, развил Френсис Бэкон (1561 - 1626) в своём "Новом органоне", который он сознательно противопоставил "Органону" Аристотеля. Для него человеческий дух полон вредных предрассудков (идолов, призраков).

Они пришли к нам либо извне, либо являются врождёнными. Пришедшие извне попали либо из учений и сект философов, либо от искажённых правил доказательства в духе человека. Врождённые же свойственны природе самого духа, который более склонен к заблуждению, чем чувства... Если два первых вида идолов искоренить трудно, то последние два и вовсе невозможно. Остаётся только указать на них, чтобы постичь это коварное свойство разума и с ним бороться.

Над нами довлеют четыре вида таких идолов; идолы рода (человеческого рода), пещеры (точки зрения, индивидуальной перспективы), рынка (общества, языка) и театра (философских учений).

Идолы рода свойственны самой человеческой природе, коренятся в самом роде человеческом... Все восприятия чувств и усмотрения духа соразмерны природе человека, а не универсума. Человеческий разум подобен такому зеркалу, которое отражает вещи не ровной поверхностью, а соответственно своей природе, оно искажает и оскверняет (из афоризмов Бэкона, Erstes Buch, 41).

Например, мы полагаем в вещах больше порядка и закономерности, чем есть в действительности (45), факт, который в гештальт-психологии XX столетия обозначался термином "Prägnanztendenz" (ср. стр. 53). Если мы однажды сформировали мнение, то регистрируем прежде подтверждающие, а не опровергающие случаи. Этим питаются все суеверия, но от этого страдают также филоосфия и наука (46).

Таким образом, также и у Бэкона имеются врождённые структуры. Но они приводят - в отличие от Платона - не столько к познанию, сколько к заблуждению и должны корректироваться. Поэтому для Бэкона лучшим доказательством является опыт (70).

Английский эмпиризм (Локк, Беркли, Юм, Милль) развил критические начала Ф. Бэкона в критику познания. В своём "Опыте о человеческом разуме" (1690) обращается Джон Локк (1632 - 1704) прежде всего против учения о врождённых идеях. Для него душа при рождении "чистый лист бумаги, без всяких знаков, свободная от всяких идей", tabula rasa, на которой чувственные впечатления отпечатываются как в воске.

Локк не придумал этот образ. Его применял уже Платон, стремясь показать, что познание может состоять не только в восприятии. Также стоики характеризовали душу при рождении как ещё неисписанный лист; Гоббс и Гассенди говорили о tabula rasa. Заслуга Локка не в том, что он отклонял врождённые идеи. Он первым предпринял серьёзную попытку исследовать прежде всего средства и возможности самого мышления. Поэтому он по праву считается отцом современной критики познания.

Представлять, что Локк лишь отрицает "ideae innatae", значит упрощать его. Правда, фактически он утверждает о необходимости указать только путь, на котором мы получаем знание, чтобы показать, что оно не является врождённым (1.1. §1) и описание этого пути занимает большую часть его произведения. Но Локк собирает также другие аргументы, которые говорят против или только по видимости за врождённые идеи:

Общее согласие не доказывает врождённости; многие мнимо врождённые принципы не были предметом всобщего согласия; они, например, не известны детям или идиотам; даже если утверждение принимается, поскольку оно понято, ещё ничего не доказывает, иначе все аналитические суждения были бы врождёнными; специальные утверждения признаются прежде общих; ещё менее ясности в отношении практических принципов.

Против локковского эмпиризма с его максимой, нет ничего в разуме, чего первоначально не было бы в чувствах, позднее выступил Лейбниц с его знаменитым утверждением "nisi intellectus ipse" (кроме самого разума; ср. стр. 9).

В анализе компелексных идей и законов их ассоциаций Давид Юм (1711 - 1776) систематичнее, чем Локк. В своём "Трактате о человеческой природе" (1748) он писал:

Простые представления в своём взаимодействии подчиняются некоторым универсальным принципам, которые одинаково значимы для всего человечества... На мой взгляд, имеются только три таких принципа связи представлений, а именно сходство (resemblance), пространствено-временная смежность (contiguiti) и причина или действие (cause of effekt). (111)

В то время как предложения математики обладают интуитивной или демонстративной определённостью, "независимо от того существует ли нечто где-либо в космосе", факты не так достоверны, а все суждения разума о фактах основываются на связи причины и следствия... Я отваживаюсь выдвинуть утверждение, не терпящее исключений, что знание этих связей никоим образом не может быть получено посредством мыслительного акта a priori, но происходит исключительно из опыта (1У.1)

Но какова основа всех заключений из опыта? Это не тот разум, который позволяет людям ожидать сходства между прошлым и будущим или одинаковых следствий из одинаковых причин. Имеется другой принцип, который побуждает разум к подобным заключениям: привычка (У.1). Привычка, правда, естественный принцип, который ни приобретён, ни выведен путём медленной и обманчивой дедукции разумом.

Она больше соответствует обычной мудрости природы, необходимый духовный акт, обеспечиваемый инстинктом или механической тенденцией... Она представляет собой инстинкт, который внедрён в нас, и побуждает наше мышление идти в направлении, соответствующем господствующим отношениям внешних вещей... Здесь имеет место род предустановленной гармонии между естественнм ходом событий и последовательностью наших представлений. (V.2)

Ещё более последователен Юм в разделе "О разуме животных":

Хотя животные большую часть своих знаний добывают посредством наблюдений, имеется, однако, их другая значительная часть, которая воспринимается первоначально непосредственно из рук природы и значительно превосходит обычные способности, в которых посредством обучения и опыта они добиваются незначительного прогресса или совсем его не добиваются. Мы называем это инстинктом и изумляемся этому как чему-то чрезвычайному, неподвластному исследованиям человеческого разума. Однако наше удивление будет быть может снято, если мы подумаем, что следование опыту (experimental reasoning), которое объединяет нас с животными,.... само есть не что иное как вид инстинкта или механической веры, действующая в нас независимо от нас самих. (IX.)

Континентальный рационализм

Континентальная европейская философия избирает иной путь, нежели английская. Прежде всего она испытывает решающее воздействие со стороны декартовского учения. Ренэ Декарт (1596 - 1650) также ставил вопрос о том, как мы познаём:

Мы обладаем только четырьмя способностями, которые можем при этом использовать, а именно разумом, воображением, чувствами и памятью. Правда один только разум способен постичь истину... (Правила для руководства ума, 1629, правило 12).

Здесь должны быть рассмотрены все действия нашего интеллекта, которые позволяют без боязни заблуждений достичь познания вещей, а именно: интуиция и дедукция. Под интуицией я понимаю... такое простое и инстинктивное понятие ясного и внимательного ума, какое не допускает никаких сомнений в познанном... Так, например, всякий может постичь умом, что он существует, что он мыслит, что треугольник ограничивается только тремя линиями, что шар имеет только одну поверхность и подобное... Под дедукцией мы понимаем всё то, что необходимо выводится из чего-либо достоверно известного... (правило 3)

Среди идей, которые мы находим в своём сознании, одни являются врождёнными, другие получены извне, третьи произведены нами самими. Так, для Декарта идея Бога является врождённой.

Ибо я почерпнул её не из чувств, она не пришла ко мне помимо моих ожиданий... Но также неверно будто я её выдумал...Остаётся только одно, что она мне врождена, так же как мне врождена идея меня самого (Meditationes de prima philosophia, 1641, 3, Meditation 41).

Врождёнными являются, далее, высшие логические и математические идеи. Сторонники и последователи Декарта (Гейлинкс, Мальбранш, философы Порт-Рояля) также и другие идеи причисляли к врождённым, например, понятие долга и принцип причинности. Именно против картезианского учения выступал Локк.

Локковские исследования в свою очередь побудили Готфрида Вильгельма Лейбница (1646 - 1716) написать "Новые опыты о человеческом разумении" (1704). В заглавии, структуре и введении он опирается поэтому на "знаменитого англичанина".

Правда, я часто придерживаюсь совершенно иных взглядов нежели он...Его система ближе к Аристотелю, а моя - к Платону... Речь идёт о том, действительно ли душа сама по себе совершенно чиста, подобно доске, на которой ещё ничего не написали (tabula rasa), как это думали Аристотель и (Локк) и действительно ли всё то, что начертано на ней, происходит исключительно из чувств и опыта или же душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для побуждения которых внешние предметы являются только поводом, как это думаю я вместе с Платоном, а также со схоластами... (1Х.)

Это приводит к другому вопросу, а именно к вопросу о том, все ли истины зависят от опыта, т. е. от индукции и от примеров, или же имеются истины, покоящиеся на другой основе... (Х1.)

Необходимые истины - вроде тех, которые встречаются в чистой математике, и в особенности в арифметике и геометрии, - должны покоиться на принципах, доказательство которых не зависит от примеров, а следовательно, и от свидетельства чувств, хотя, не будь чувств, нам никогда не пришло бы в голову задумываться над ними. Эти вещи нужно тщательно отличать друг от друга. (Х111.)

Можно ли отрицать, что в нашем духе имеется много врождённого, мы, так сказать, врождены самим себе, и что в нас имеются бытие, единство, субстанция, длительность, изменение, деятельность, восприятие, удовольствие и тысячи других предметов наших интеллектуальных идей? Так как эти предметы непосредственно и всегда имеются в нашем разуме..., то нечего удивляться, если мы говорим, что все эти идеи вместе со всем тем, что зависит от них, врождены нам.

Имеются также практические врождённые принципы, например, "необходимо искать радости и избегать печали". Эта максима, однако, добыта не разумом, а, так сказать, посредством инстинкта. Это врождённый принцип, но он не представляет собой естественного света разума, так как не может быть постигнут вполне отчётливо. (S. 51)

Итак, также и для Лейбница врождённые принципы образуют важную составную часть нашего познания. То, что они хорошо соответствуют действительности, объясняется Лейбницем предустановлетной гармонией, которую он разъясняет на знаменитом примере с часами. (Пример идёт, собственно, от Декарта и использовался Гейлинксом). Нет ли для этого примечательного согласования рационального объяснения?

Для Иммануила Канта (1724 - 1804) метод познания должен быть научным в противоположность "естественному" методу, которым здоровый человеческий рассудок владеет сам по себе. Научный метод не преследует ни догматических (Вольф), ни скептических целей. "Один критический путь остаётся открытым". (1781, А 855 f.) Этот путь есть максима, согласно которой ничего не следует принимать за истину, кроме как только после полной проверки принципов (Reflexionen zur Metaphysik, XV111, 293). Кант также исходит из вопроса: как получилось, что категории познания и реальности соответствуют друг другу?

Это согласование принципов возможного опыта с законами возможности природы может иметь место только по двум причинам: либо эти законы получены от самой природы посредством опыта, либо наоборот, природа подчиняется законам возможного опыта. (Каnt, 1783, § 36)

Доныне полагали, что всё наше познание должно соответствовать предметам... Быть может стоит поэтому попытаться, не выполним ли мы задачу метафизики лучше, если предположим, что предметы должны соответствовать нашему познанию. (Kant, 1787, B XV1)

Из этого нового способа рассмотрения следует, что мы в вещах познаём априори лишь только то, что сами в них вложили (1787, В XV111).

Эти структуры, с помощью которых мы упорядочиваем хаос ощущений, "чтобы быть в состоянии читать их как опыт" (Kant, 1783, 30) являются не только априорными, т.е. данными до и независимо от любого опыта, но лишь и делают возможным сам опыт, являются конститутивными для опыта. В качестве таких априорных структур Кант рассматривает формы созерцания пространство и время и двенадцать категорий.

Эти структуры значимы для всех видов опыта, для всех людей и во все времена; они делают возможным сам опыт, но опытом не корректируются. Они являются предпосылками для синтетических суждений априори, наличие которых Кант обнаруживает в чистой математике и чистом естествознании.

Каково происхождение априорных форм созерцания и категорий?

Иногда утверждают, что кантовская система не допускает этого вопроса, так как уже предполагает категории. Можно было бы понять его в этом смысле, когда он говорит:

Но как эти особые свойства оказались присущими самой нашей чувственности или нашему рассудку и особенно необходимо лежащей в основе всего мышления апперцепции, - это не следует далее исследовать и отвечать на этот вопрос, так как они необходимы для любых ответов и для любого мышления. (Kant, 1783, § 36)

Однако Кант этот вопрос сам поставил и внимательно исследовал, чтобы дать на него ответ. Он, таким образом, не считал (или не всегда считал) это недопустимым или бессмысленным. В своей диссертации он писал:

Наконец, поднимается словно сам собой вопрос: являются ли оба понятия (пространство и время) врождёнными или приобретёнными... Между тем оба понятия несомнено приобретены, правда абстрагированы не из восприятия предметов, а из самой деятельности души, которая упорядочивает свои восприятия в соответствии с вечными законами, как неизменная форма, познаваемая поэтому на пути созерцания. Ибо восприятие пробуждает эту деятельность духа, но не оказывает влияния на созерцание и врождённым здесь является только закон души, в соответствии с которым строится восприятие.

(Каnt, Uber die Formen und Prinzipien der sinnlichen und intelligiblen Welt, 1770, § 15)

Аналогичным образом выражается Кант в посткритический период:

Но имеются также изначальные завоевания... Равным образом, как утверждает критика, во-первых, формы вещей в пространстве и во времени, во-вторых, синтетическое единство многообразия в понятии... Однако необходима ведь основа в субъекте, которая делает возможным, что мыслимые представления возникают так, а не иначе, а также представляются объекты которые ещё не даны, и эта основа является по меньшей мере врождённой. (Kant, 1790, Über die Entdeckung, nach der alle neue Kritik der reinen Vernunft durch eine ältere entberlich gemacht werden soll; 1. Abs. C)

Кантовские произведения отличаются отказом от обсуждения вопроса о сущности познания и попыткой решить вопрос о том, как возможно познание. Его идеи и после 200-летнего периода соответствуют теоретико-познававтельному дискурсу. Вместе с результатами эмпиризма они образуют фундамент современной теории познания и теории науки.

Математика и физика

Более современные теории связаны с новыми и по-новому понимаемыми науками, что выражается в том, что познание ограничивается научным познанием, что методы науки могут применяться в теории познания, или что результаты науки выступают как ответ на теоретико-познавательные вопросы. Поэтому с 1900 г. теория познания едва ли отделима от теории науки.

Мы сталкиваемся с примечательным фактом, что в течение последнего столетия точные теории познания развивались не философами, а учёными и что при осуществлении специальных научных исследований возникло больше теоретико-познавательных концепций, нежели в ходе философских спекуляций. Проблемы, которые при этом решались, были действительно теоретико-познавательными проблемами. (Reichenbach, 1928, Einleitung)

Математика

Толчок к критическому изменению традиционных убеждений даёт прежде всего математика. Открытие не-эвклидовых геометрий Гауссом, Больяи (1823 / 1832), Лобачевским (1826/1829) и Риманом (1854) показало, что математическое понятие пространства может быть расширено без противоречий не только в сторону более высоких размеров, но также и в направлении не-эвклидовой метрики. Отсюда возникает вопрос, какова структура окружающего нас физического пространства. Мыслимо - если даже не представимо - что оно имеет не-эвклидову метрику, что позднее фактически утверждала теория относительности.

Карл Фридрих Гаусс (1777 - 1855) уже в 1830 г. обозначает такую возможность в письме к Бесселю:

По моему глубокому убеждению, учение о пространстве в нашем априорном знании занимает совершенно иное место, чем учение о числе; оно не соответствует тому совершенно полному убеждению его необходимого характера (абсолютной истинности), которое характерно для последнего; мы должны скромно признать, что... пространство также вне нашего духа имеет реальность, которой мы априори не можем полностью предписывать законы. (Gauß, Werke V111, 201)

Исходя из возможности не-эвклидовой структуры физического пространства, он даже пытался точно измерить большой географический треугольник, но оказалось, что сумма углов треугольника с учётом ошибок измерения равна 180, как и требует эвклидова геометрия. (С 1919 года мы знаем, что отклонения становятся измеримыми лишь у астрономического треугольника.)

В 1870 году Герман фон Гельмгольц (1821 - 1894) указывает на "теоретико-познавательный интерес геометрии" (1968, 4). Математические, психологические и теоретико-познавательные исследовавния привели его к заключению, что предположение о том, что знание геометрических аксиом проистекает из трансцедентального созерцания, является недоказуемой, ненужной и совершенно неплодотворной гипотезой (1968, 80). Для него также - как для Гаусса - геометрия является не только формой нашего созерцания, но определяется реальными отношениями. Требуется эмпирическая проверка, чтобы установить соответствие форм созерцания реальному миру.

Если, действительно, врождённая нам и неискоренимая форма созерцания пространства имела бы характер аксиомы, то её объективное научное применение к опытному миру было бы оправдано лишь тогда, когда посредством наблюдения и опыта было установлено, что структура трансцедентального созерцания соответствует физической. Это условие совпадает с требованием Римана, чтобы искривление пространства, в котором мы живём, необходимо определялось эмпирически посредством измерений. (v. Helmholz, 1968, 75 f.)

Согласно Гельмгольцу, нам могли бы быть даны априори определённые пространственные представления, но не касающиеся их метрики. Правда, ввиду биологических причин, а именно из-за нашей телесной организации, абсолютно невозможно для нас представить наглядно четвёртое измерение (1968, 28). Трёхмерность нашего пространственного созерцания является врождённой.

На основе математических и теоретико-познавательных данных мы делаем сегодня различия между реальным физическим пространством, пространством созерцания (в кантовском смысле), психологическими пространствами и абстрактными математическими пространствами. Это различие, правда, введено в философский оборот лишь в 20 столетии благодаря Шлику, Кассиреру, Карнапу (1).

Открытие неэвклидовых геометрий оживило также аксиоматический метод. Эвклидовская аксиоматическая система во все времена служила образцом, несмотря на это в течение 2000 лет не возникло ни одной другой такой системы. И тем плодотворнее действует аксиоматический метод в нашем столетии в математических и логических фундаментальных исследованиях. Новые дисциплины возникают и становятся аксиоматическими, среди них теория множеств, теория групп, топология, теория категорий. Становится ясным, что логика нуждается и способна к улучшениям (Больцано, Буль, Фреге). Связь логики и математики создаёт дальнейшие самостоятельные исследовательские области: математическую логику (Гильберт, Рассел, Уайтхед), теорию доказательства, математическую семантику (теорию моделей).

Исследования, в которых говорится о математических теориях, называют метаматематикой. Также и метаматематика породила определённые теоретико-познавательные взгляды (2). Гёделевские результаты о полноте и неполноте формальных логических систем обозначили важные границы. Пост говорит поэтому о границах человеческих способностей математизирования, а Шольц (1969, 289, 367) называет гёделевские положения даже второй критикой чистого разума.

Новая постановка вопросов ведёт, наконец, к новой интерпретации характера математических теорий. Последние понимаются теперь как формальные системы, которые хотя и применимы к действительности, ничего о ней не говорят, они независимы от опыта и не могут быть поэтому доказаны или опровергнуты посредством опыта. От таких формальных систем не требуется, чтобы они были наглядными или интуитивно истинными, а только то, чтобы они были свободны от противоречий (Гильберт). Наглядность не есть критерий правильности математических теорий. Таким образом, математика не есть больше наука о пространстве и числе, а наука, описывающая формальные структуры посредством аксиоматических систем. "Логика и математика есть алфавит книги природы, но не сама книга" (Рассел). Математика во всяком случае не есть естествознание. Поэтому её можно характеризовать сегодня как науку о структурах (3).

Физика

Физика является наукой с далеко идущими притязаниями описать интерсубъективную действительность. Поэтому неудивительно, что теория науки важнейшие аргументы для нового осмысления получает от физических наук (как экспериментальных, так и теоретических).

Долгое время ньютоновская механика была недостижимым образцом для любой физической дисциплины,, даже для любой естественной науки. Она определила первую "современную" физическую картину мира. С возникновением понятия поля во второй половине 19 столетия благодаря Фарадею, Максвеллу, Герцу исчезает, однако, надежда на возможность механического объяснения всех явлений. Однако подлинно глубокие новации происходят лишь в 20 столетии.

a. Открытие атомарной структуры материи имело значительные последствия для традиционного понятия субстанции.

b. Имеется не только мельчайшая составная чсть материи, атом, но также элементарный заряд (электрический элементарный квант).

c. Введение кванта действия (Планк 1900) обусловило дискретный характер процессов излучения и даже во всех переносах энергии. Также и энергия приобрела, таким образом "корпускулярную" структуру.

Специальная теория относительности (Эйнштейн)

d. Сигналы могут передаваться не быстрее скорости света. Каузальная связь двух событий возможна поэтому только тогда, когда может быть связана посредством светового сигнала. Дальнодействия нет.

e. Классические представления о пространстве, времени, одновременности были опрокинуты. Эти понятия релятивны соответствующей системе отсчёта.

f. Масса и энергия эквивалентны. Материя может превращаться в энергию и наоборот. Принцип сохранения энергии и массы по отдельности не действует, а только в сумме обеих.

g. Понятие субстанции поэтому должно быть вновь подвергнуто критике (ср. а).

h. Пространство и время превращаются в четырёхмерный пространственно-временной континуум (Минковский 1908). Физические законы едины по отношению к этим четырём величинам.

Общая теория относительности и космология (Эйнштейн 1915)

i. Для описания физических процессов все системы отсчёта равноправны. Абсолютного пространства не существует.

j. Инерция, метрика и гравитация связаны друг с другом. Вблизи больших масс пространство неэвклидово.

k. Ньютоновская механика и его теория гравитации являются граничными случаями общей теории относительности.

l. Космология превращается в науку.

m. Представляется, что законы, которые подтвержаются нашим окружением, действуют также по отношению ко всему космосу, т.е. являются универсальными.

n. Космос имеет историю, возможно, начало и конец, во всяком случае, он подлежит развитию.

Квантовая теория (1926)

o. Дуализм волна-частица окончательно показал, что наглядность не является критерием правильности физических теорий.

p. Этот дуализм вновь разбивает понятие субстаннции (ср. а, g)

q. Принцип неопределённости устанавливает принципиальные границы применимости классических физических понятий.

r. Влияние процесса измерения (наблюдения) на микрособытие ставит под вопрос объетивность эмпирических результатов.

s. Микрособытие (например, радиоактивный распад) осуществляется без познаваемых причин. Понятие каузальности подлежит дальнейшей радикальной критике (ср.d).

t. По отношению к микрособытиям действуют вероятностные законы.

u. Для адекватного описания квантовомеханических процессов возможно требуется "квантовая логика", отличающаяся от классической.

Обобщающее

v. Для описания многих физических законов служат принципы симметрии.

w. Классическая физика годится очевидно только для нашего мира средних размеров. Она отказывает в мире атома и в мире спиралевидных туманностей.

x. Наука далеко выходит за пределы антропоморфных структур (наглядности, повседневных понятий, повседневного опыта)

y. От опытных фактов нет логико-дедуктивного перехода к теориям. Также и в физике нет очевидности (ср. S. 13), имеется только гипотетическое знание.

Многочисленные физики и не-физики дискутировали с теоретико-познавательными следсвиями этих открытий(4). Мы рассмотрим идеи только некоторых из них, тех, которые развили особые теоретико-познавательные и теоретико-научные позиции.