Незаконная миграция и её криминогенное влияние на миграционную безопасность государства

По оценкам специалистов, преступления, посягающие на легитимность миграции населения, высоко латентны, что обусловлено комплексом объективных факторов, влияющих на общую и частную превенции подобных деяний, а также на эффективность принимаемых государством мер, направленных на выявление фактов незаконной миграции и привлечение к ответственности виновных[96]. Об этом свидетельствуют результаты сравнительного анализа, характеризующие различные стороны миграционных процессов: соотношение количества въезжающих на территорию государства и, напротив, покидающих его пределы; косвенные проявления миграционной активности, свидетельствующие о реальных масштабах иностранной миграции, а также сопоставление их с официальными статистическими данными; число выявленных правонарушений при пересечении государственной границы и нарушений миграционного законодательства в процессе пребывания на территории государства.

Вместе с тем, результаты интервьюирования экспертов из числа сотрудников ФМС России, ПС ФСБ и соответствующих подразделений МВД России, свидетельствуют о том, что большинство из опрошенных, учитывая имеющиеся недостатки в обеспечении миграционной безопасности государства, не отрицают существование устойчивых каналов незаконной миграции, а также наличие фактов пересечения Государственной границы РФ лицами с измененными метрическими данными, а также документами, позволяющими, идентифицировать личность иностранца. Большинство же из опрошенных экспертов не сомневаются в том, что реальные масштабы нелегальной миграции выше в 1,5 – 2 раза, чем официальные данные.

Анализируя косвенную информацию, позволяющую выдвинуть предположения о фактическом количестве нелегальных мигрантов в России, следует принять во внимание оценки специалистов из Республики Беларусь, которые считают, что до 95% нелегальных мигрантов прибывают в республику именно из Российской Федерации[97].

Кроме этого, по данным Центробанка в 2000 г. Россия занимала лишь 17 место в мире по исходящим денежным переводам и в основном являлась реципиентом денежных средств. Однако, уже к 2010 г. она заняла четвертую позицию в рейтинге крупнейших финансовых доноров с суммой отправлений более 19 млрд., а в 2011 г. более 26 млрд. долларов США. Объем денежных переводов из России эквивалентен 20% экономики Таджикистана. Эти деньги направляются преимущественно в Центральную Азию, Закавказье, а также некоторые страны восточной Европы. При этом данные сведенья отражают только тот объем финансовых средств, который был отправлен через почтовые и банковские денежные переводы. Но они не учитывают иные каналы отправки денег за рубеж, а именно через вывоз наличности, а также посредством электронных платежных или кредитных систем. В этой связи, следует привести финансовые показатели 2006 г., когда по данным того же Центробанка, гастарбайтерами было отправлено в виде переводов 3 млрд. и вывезено наличностью или электронными картами до 10 млрд. долларов США[98].

По утверждению экспертов из числа работодателей и старшин иностранных диаспор, иностранные работники, как правило, отправляют на родину от 200 до 300 дол. США в месяц, что примерно составляет до 30% от его среднемесячного заработка.

Несложными арифметическими вычислениями можно установить приблизительное число отправляемых в течение года переводов, которое и будет соответствовать, реальному количеству работающих мигрантов, и в том числе не учтенных официальной статистикой

Так, по официальным данным, в 2011 г. в России находилось до 9 млн. трудовых мигрантов, а уже в 2013 г. по сведениям ФМС Росси их количество возросло до 12 млн. И если, аппелируя к данным Центробанка России предположить, что в этом году совокупный объем ежемесячных перечислений доходил до 3 млрд. дол США[99], что соответствует частному от суммы всех отправленных и вывезенных иностранной миграцией средств в расчете на 12 мес., исходя из средней (постоянной) величины делителя – 250 дол. на одного работника в месяц. То реальное количество отправителей должно доходить до 13,5 млн. чел, что на 4,5 млн. больше официальных сведений о количестве иностранных мигрантов прибывающих на территории России. И это без учета тех категорий мигрантов, которые находятся в России с иными целями, не связанными с обеспечением близких оставшихся в странах выбытия. Много это или нет – вопрос относительный. И если учесть, что на территории Дальневосточного ФО по результатам переписи 2010 г. проживает 6,3 млн. чел, то это более чем 2/3 всего населения округа.

И все же, следует признать, что вопрос о реальных масштабах нелегальной миграции так и остается открытым. Нет сегодня и достаточной аргументации в высказываемых предположениях о том, насколько опасны или безопасности для России, и особенно ее отдаленных и мало освоенных территорий, не вполне управляемые и приобретающие переселенческие масштабы миграционные потоки. В связи с этим, Стратегия национальной безопасности до 2020 г. и Концепция миграционной политики России до 2025 г. признают факт существования реальных угроз интересам национальной безопасности, источником которых является незаконная миграция, и в ряде случаев связывают характер происхождения подобных угроз с криминогенными факторами.

Чтобы избежать множественности толкования некоторых понятий участвующих в криминологической характеристике незаконной миграции как основной угрозы миграционной безопасности государства необходимо установить следующее:

1) Что понимается под незаконной миграцией вообще и ее криминальной составляющей в частности?

2) Какие из преступлений можно охарактеризовать как связанные с незаконной миграцией и в чем их отличие от соответствующих административных деликтов?

3) Как соотносятся преступления, связанные с незаконной миграцией, криминальная миграция и миграционная преступность в целом?

4) В чем именно проявляются криминогенные риски и криминальные угрозы миграционной безопасности России?

Акцентируя внимание на региональном аспекте настоящего исследования, необходимо выявить региональную специфику незаконной миграции в Азиатской части России и особенно ее криминальной составляющей.

Известно, что в современной теории и практики существует множество подходов к определению незаконной (нелегальной) миграции и пониманию криминологического содержания этого феномена.

По мнению некоторых специалистов, в последнее время, в странах, осуществляющих активную миграционную политику, употребление термина «незаконная или нелегальная миграция» (illegal migration) все чаще ограничивается в пользу «irregular migration», то есть – нерегулируемая или неуправляемая миграция. Кроме этого, в иностранных источниках понятие «Illegal migration», нередко распространяется на такие криминальные явления, как «контрабанда мигрантов» или «торговля людьми». Однако и в отечественной и зарубежной специальной литературе, а также в глоссарии понятий Международной организации по миграции (МОМ) – «illegal migration» (незаконная, нелегальная миграция), «clandestine migration» (тайная миграция), «undocumented migration» (недокументированная миграция) и «irregular migration» (нерегулируемая, неуправляемая миграция), часто используются как синонимы[100]. Вместе с тем совершенно очевидно, что именно незаконная миграция, так или иначе объединяет смысловое содержание этих понятий.

В справочнике терминов в области миграции (МОМ), определение «незаконной миграции», корреспондирует к понятию «нерегулируемая миграция», которое относительно «страны назначения», определяется как «незаконный въезд, пребывание или работа в этой стране», а с позиций «страны отправления» как «пересечение международной границы без действительного паспорта или выездного документа, либо не соблюдение административных требований выезда из страны»[101].

Следует признать, что даже на международном уровне имеет место весьма ограниченное толкование понятия незаконной миграции. Так, в разработанной Центром по борьбе с международной преступностью ООН «Программе по противодействию торговле людьми», под незаконной иммиграцией понимается – «незаконный ввоз иностранных граждан в страну с целью получения прибыли»[102]. Следует признать, что подобный подход не охватывает все формы незаконной миграции. Например, нелегальный переход государственной границы, по политическим или бытовым мотивам, либо для выполнения задания разведывательных органов и т.п. Можно предположить, что именно в этих целях, граждане КНДР, нелегально пересекают границу КНР или России для последующего транзитного проезда в другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Кроме этого, указанная дефиниция подразумевает только незаконный ввоз иностранцев, так как именно этот аспект незаконной миграции составляет ее основную часть и привлекает большее внимание заинтересованных лиц.

С точки зрения Соглашения о сотрудничестве стран участников – СНГ в борьбе с незаконной миграцией от 06.03.98 г., незаконная миграция это «перемещение на территорию государства, пребывание, перемещение с его территории граждан СНГ, третьих государств и лиц без гражданства с нарушением законодательства данного государства». А незаконные мигранты в этом документе определены как «граждане третьих государств и лица без гражданства, нарушившие правила въезда, выезда, пребывания или транзитного проезда через территории Сторон, а также граждан Сторон, нарушивших правила пребывания на территории одной из Сторон, установленные ее национальным законодательством».

В формате административного законодательства, под незаконной миграцией понимается «незаконный въезд в РФ, пребывание (проживание) в РФ и незаконная трудовая деятельность мигранта»[103]. Необходимо отметить, что именно Кодекс об административных правонарушениях РФ корреспондирует в другие институты и отрасли права и права понятие «незаконная миграция».

Из смысла статьи 322.1 УК РФ следует, что под незаконной миграцией понимается – незаконный въезд в РФ, незаконное пребывание в РФ или незаконный транзитный проезд через территорию РФ. Но, однако же, в УК РФ нет упоминания о незаконной трудовой деятельности, равно как в КоАП РФ ничего не сказано о незаконном транзитном проезде через территорию России. Вместе с тем, в Федеральном законе от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» (в ред. от 4 декабря 2007 г.), предприняты меры по конкретизации положений раскрывающих юридическую суть незаконной миграции. Так, в соответствие ст. 25.10 этого закона, «иностранные граждане или лица без гражданства, въехавшие на территорию РФ с нарушением установленных правил либо не имеющие документов, подтверждающих право на пребывание (проживание) в РФ, либо утратившие такие документы и не обратившиеся с соответствующим заявлением в территориальный орган федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, либо уклоняющиеся от выезда из РФ по истечении срока пребывания (проживания) в РФ, а равно нарушившие правила транзитного проезда через территорию РФ, являются незаконно находящимися на территории РФ и несут ответственность в соответствии с законодательством РФ».

По сему, видно, что и в международных и отечественных нормативно- правовых актах нет единого подхода к определению незаконной миграции. Нет по этому поводу абсолютно согласованной позиции и в многочисленных научных публикациях. Вместе с тем, обобщая теоретические знания, законодательные определения и правоприменительный опыт в интересующей нас области, можно попытаться установить основные юридические характеристики незаконной миграции, после чего, выделить криминологически значимые аспекты этого явления.

Так, основываясь на соответствующих положениях административного и уголовного права РФ, к незаконным мигрантам следует отнести:

- иностранных граждан и лиц без гражданства, въезжающих по недействительным документам или без документов в Российскую Федерацию;

- иностранных граждан или лиц без гражданства, объявленная цель въезда которых не соответствует их действиям или намерениям;

- иностранных граждан или лиц без гражданства, прибывающих в Россию нелегально, в том числе через государства – бывшие республики СССР;

- иностранных граждан или лиц без гражданства, произвольно изменивших свое правовое положения в период нахождения на территории Российской Федерации;

- иностранных граждан или лиц без гражданства, осуществляющих незаконную трудовую деятельность в Российской Федерации;

- граждан Российской Федерации, выезжающих через территорию государств – бывших республик СССР в другие иностранные государства;

- граждан Российской Федерации, нелегально пересекающих Государственную границу Российской Федерации.

Субъектов незаконной миграции относительно направлений миграционных потоков можно условно разделить на четыре основные группы:

1) обычные незаконные эмигранты (граждане России, нелегально пересекающие Государственную границу РФ);

2) транзитные незаконные эмигранты (граждане России, выезжающие через территории государств – бывших республик СССР в другие иностранные государства);

3) обычные незаконные иммигранты (иностранные граждане и лица без гражданства, въезжающие по недействительным документам или без документов в Россию; иностранные граждане и лица без гражданства, объявленная цель въезда которых не соответствует их намерениям; иностранные граждане и лица без гражданства, прибывающие в Россию нелегально, в том числе через государства – бывшие республики СССР);

4) транзитные незаконные иммигранты (иностранные граждане и лица без гражданства, использующие территорию России для нелегального транзитного проезда в другие страны).

Кроме этого, в общем потоке субъектов незаконной миграции выделяют несколько устойчивых категорий:

1) бывшие студенты, проходившие обучение в учебных заведениях нашей страны, в основном из Афганистана, Ирака, Кубы, Эфиопии;

2) работавшие на территории бывшего СССР вьетнамцы, китайцы, корейцы и др., которые, несмотря на истечение срока действия межгосударственных соглашений, отказываются возвращаться на родину;

3) граждане государств – участников СНГ, прибывшие в Россию и незаконно использующиеся в качестве рабочей силы;

4) «транзитные беженцы», рассчитывающие использовать территорию России для въезда в развитые страны. В их числе граждане 46 стран[104].

Исследовав категории незаконных мигрантов прибывающих на территории России и особенно в ее приграничных регионах, мы пришли к выводу о возможности продолжения вышеприведенного перечня:

5) бывшие студенты, обучавшиеся в вузах Дальневосточного федерального округа, в основном выходцы из КНР, КНДР, Вьетнама, государств Средней Азии и Закавказья;

6) мигранты из стран – участников СНГ, а также из КНР, КНДР и Вьетнама, прибывшие в Россию по гостевым визам, но не соблюдающие обусловленные при въезде цели прибытия;

7) мигранты из стран Азиатско-Тихоокеанского региона, в основном КНР, КНДР и Вьетнама, прибывающие в азиатскую часть России по гостевым визам, и без уведомления приглашающей стороны, убывающие в другие регионы России, преимущественно в западном направлении;

8) мигранты, утратившие либо просрочившие миграционные, а также устанавливающие личность документы и незаконно прибывающие на территории страны с целью поиска источников существования или возможности убытия в третьи страны.

Основываясь на классифицирующих признаках, а также доктринальных и нормативно-правовых дефинициях, можно предположить, что незаконная миграция, это комплексное явление, включающее в себя прибытие в другие государства, нахождение (проживание) в приделах этих государств и выбытие с их территорий иностранных мигрантов, а также выбытие за пределы государств собственных граждан или постоянно проживающих в этих государствах лиц без гражданства, с нарушением международных и (или) национальных законов, определяющих условия и порядок межгосударственных миграций, нахождение (проживание) в государствах прибытия, либо самовольное изменение иностранными мигрантами своего правового статуса и (или) занятие незаконной трудовой, либо иной деятельностью, не соответствующей заявленным целям нахождения в странах прибытия. Вместе с тем, мы разделяем мнение некоторых исследователей, которые полагают, что нелегальная миграция не представляется, безусловно, добровольным явлением, так как указанный вид миграции включает в себя и принудительное и насильственное перемещение не желающих мигрировать лиц, через государственные границы, в целях получения выгод[105].

Применительно к российским условиям незаконная миграция это не соответствующие международным и (или) российским законам – прибытие в Россию, нахождение (проживание) в России и транзитный проезд через ее территорию иностранных мигрантов, а также выбытие из России ее граждан или постоянно проживающих на ее территории лиц без гражданства, а также самовольное изменение иностранными мигрантами своего правового статуса и (или) занятие незаконной трудовой, либо иной деятельностью, не соответствующей заявленным целям нахождения в России.

Выяснение обстоятельств, при которых незаконная миграция и связанные с ней правонарушения могут причинять существенный вред интересам личности, общества и государства или создавать угрозу причинения такого вреда, является одной из актуальных проблем современной криминологии. Способность же незаконной миграции причинять существенный вред охраняемым уголовным законодательством интересам и ценностям отражает ее криминогенную сущность, и дают основания отнести это явление к одной из основных угроз миграционной безопасности государства.

Криминогенные свойства миграции и, особенно, ее незаконной составляющей, дали криминологам все основания обусловить этот феномен словосочетанием «криминальная миграция». Однако следует отграничивать незаконную миграцию от миграции «криминальной», которые по нашему мнению соотносятся как общее и частное.

В науке о демографии, для которой миграционные процессы являются одним из основных объектов исследований, такой вид миграции не выделяется, поскольку для этой отрасли научного знания, важны главным образом формы и общие закономерности миграционных процессов, тогда как для криминологии существенны факторы, которые обусловливают совершение мигрантами преступлений (мотивы, цели, причины и условия криминального поведения). Криминальная миграция это, прежде всего, операциональное понятие, принятое криминологами для выделения определенных категорий мигрантов, прибывающих с преступными целями обуславливающих необходимость повышенного внимания со стороны правоохранительных органов[106]. Так, по мнению Ю.М. Антоняна и М.М. Бабаева, криминальная миграция есть социальное, относительно массовое, общественно опасное явление, проявляющееся в территориальном перемещении лиц в целях совершения преступлений, а также перемещение криминальных технологий[107]. Однако кроме криминальной миграции следует выделять и лиц, у которых не было ранее целей совершать преступления, но они стали это делать уже после прибытия в принимающую страну или в процессе транзитного проезда. Это, вероятно и есть две стороны одного и того же явления – преступность мигрантов.

Характер криминальной миграции определяется субъективными факторами – стремлением совершить преступление, ряд преступлений или осуществлять преступную деятельность на постоянной (профессиональной) основе. Однако ее мотивы могут быть самыми разнообразными – корысть, месть, политические интересы, стремление расширить сферы криминального бизнеса, обеспечить собственную безнаказанность при совершении преступлений, наладить организационные связи с преступными элементами и группами в государствах прибытия и другое. В то же время, криминальный мигрант не может не осознавать, что его постоянная или временная смена места жительства содержит в себе возможную связь с преступной деятельностью, с нарушением уголовно-правовых запретов.

Иногда преступники меняют свое место жительства для того, чтобы его не установили компетентные органы или чтобы скрыться от своих сообщников или врагов. В связи с этим нельзя не согласиться с тем, что данное обстоятельство не следует относить к криминальной миграции в чистом виде, то есть обусловленной криминальными целями или в виду совершения преступления.

Словосочетание «криминальная миграция» в основном применяется для криминологической характеристики мигрантов, намеренных совершить или совершивших преступления, не связанные с процессом миграции, а преступления, которые имеют прямое отношение к подобным процессам, позволяющие обеспечить сам акт незаконной миграции или скрыть его, часто рассматриваются криминологами вне понятия криминальной миграции, что представляется несправедливым.

Аргументирована позиция специалистов из республики Беларусь, основанная на том, что криминальную миграцию можно классифицировать в зависимости от совершения или намеренья совершить следующие виды преступлений: а) посредством которых собственно и осуществляется незаконная миграция; б) обеспечивающих и сопровождающих процесс незаконной миграции; в) любых уголовно-противоправных деяний иностранных мигрантов, не связанных с незаконной миграцией.

К первой разновидности криминальной миграции относятся общественно опасные деяния, ответственность за которые предусмотрена ст. 371 (незаконное пересечение Государственной границы Республики Беларусь), ст. 371.1 (организация незаконной миграции) и ст. 371.2 (нарушение правил пребывания в Республике Беларусь) УК Республики Беларусь[108].

Если провести аналогию с УК РФ, то к первой форме криминальной миграции можно отнести преступления, ответственность за которые предусмотрена ст. 322 (незаконное пересечение Государственной границы РФ) и 322.1 (организация незаконной миграции). Ответственность за нарушение правил пребывания в России отечественным законодательством не предусмотрена.

Вторую группу образуют преступления, обеспечивающие или сопровождающие процесс незаконной миграции. Так, незаконная миграция может сопровождаться уголовно-наказуемыми деяниями, которые нуждаются в дополнительной квалификации и образуют реальную или идеальную совокупности с преступлениями первой группы. Среди них – подделка или подлог официальных документов; незаконное приобретение документов предоставляющих определенные права; подкуп должностных лиц, ответственных за выдачу соответствующих документов и др.

Опрос мигрантов, задержанных за незаконное пересечение российско-казахстанской границы, показал, что в последнее время широкое распространение получили случаи мошенничества в отношении незаконных мигрантов преимущественно из государств Средней Азии. Так, организаторы каналов незаконной миграции, получив предоплату за свои услуги, оставляют мигрантов в приграничных районах, не доставив в конечный пункт следования. Кроме этого, находясь в транзитной зоне, мигранты часто вместе с оплатой за обещанный трафик отдают и свои документы, которые впоследствии становятся предметом мошеннического торга при возврате.

Многие из незаконных мигрантов используют криминальный потенциал национальных диаспор, как в странах транзита нелегальной миграции, так и ее окончательного пребывания. По мнению экспертов, имеющиеся в ряде иностранных диаспор специализированные группы обеспечивают незаконное пересечение государственных границ, что может быть связанно с организацией незаконного трафика: скрытой транспортировкой, изготовлением бланков национальных паспортов различных государств и их дальнейшей пересылкой в места нахождения желающих нелегально мигрировать за пределы своих государств.

В пограничном ведомстве допускают наличие подпольных лабораторий по изготовлению поддельных документов, расположенных преимущественно в азиатских и восточно-европейских государствах. Получив поддельный паспорт, незаконные мигранты в последующем предпринимают попытки «псевдо легального» пересечения государственных границ.

Как отмечают белорусские специалисты, подавляющее большинство незаконных мигрантов, задержанных на территории Беларуси, прибывает туда железнодорожным транспортом из Российской Федерации, что подтверждается наличием у них виз, регистрации или иных документов, свидетельствующих о проживании иностранца в этой стране. Данная категория лиц в большинстве своем имеет намерения пересечь Государственную границу республики Беларусь вне пунктов пропуска с Украиной, Литвой и Польшей[109]. В этой связи, анализируя возможные варианты транзита незаконных мигрантов через российскую территорию, можно предположить, что среди «нелегалов» в основном представители стран юго-восточной и центральной Азии, поскольку именно западное и северо-западное направления наиболее привлекательны для этих категорий мигрантов. Поэтому напрашивается вывод о том, что большая часть транзита незаконных мигрантов из России в Беларусь, а следовательно и Украину с последующей отправкой в другие государства Европы первично осуществляется через сверх протяженную Государственную границу в азиатской или южно-европейской части России. В то же время некоторые исследователи полагают, что именно восточная часть Сибири и Дальний Восток стали транзитными территориями трафика нелегальной миграции из Китая, Северной Кореи, Вьетнама, Пакистана и Индии, в Японию, Южную Корею, США и страны Европы[110]. Кроме этого, эксперты допускают существование устойчивых каналов нелегальной миграции на территорию Уральского ФО граждан Китая, а именно Уйгуров из Син Цзян Уйгурского автономного района КНР, через государственные границы среднеазиатских республик. А в Сибирском и Дальневосточном ФО, через сверх протяженные границы с КНР и Монголией, проходящие через Приморский, Хабаровский и Забайкальский края, Еврейскую автономную, Амурскую и Иркутскую области, республики Бурятия и Тыва, горный Алтай.

К третьей форме криминальной миграции относятся самостоятельные преступления, совершаемые незаконными мигрантами, которые мигрируют с заведомо преступными целями. Часто незаконная миграция сопряжена с осуществлением мигрантами нелегальной предпринимательской деятельности. Экономическая ситуация в России привлекает мигрантов, в особенности из стран Юго-восточной и Средней Азии, которые, довольно часто привлекаются к уголовной ответственности за совершение преступлений в сфере экономической деятельности предусмотренных главой 22 УК РФ. Наряду с этим, незаконная миграция тесно взаимосвязана с таким криминальным явлением как «торговля людьми». Так, И.И.Карпец высказывал мнение, что нелегальная миграция способна причинить существенный вред международному, экономическому и социально-культурному развитию государства, при этом имея криминогенные свойства которые выражаются в «бегстве людей из стран, где господствует террористический режим (в нарушении иммиграционных законов); скрытом ввозе и последующей продажи дешевой рабочей силы для капиталистических монополий; нелегальном ввозе в другую страну людей, которых собираются использовать для совершения террористических актов». Торговлю людьми, ученый относил к иной группе преступлений – наносящей ущерб личности, а также государственному, общественному, личному имуществу и некоторым моральным ценностям. По его мнению, торговля людьми может проявляться в следующих общественно опасных явлениях: рабстве, работорговле, торговле женщинами (в том числе и организации занятием проституцией), торговле детьми и принудительном труде[111].

А.Л. Репецкая обращает внимание на содержательную сторону различий между такими явлениями как незаконная миграция и сопряженная с миграцией торговля людьми. По ее мнению, торговля людьми состоит из нескольких основных элементов – вербовки, перемещении людей в пространстве и их криминальной эксплуатации. Однако связь между хотя и незаконным перемещением через государственные границы будущих жертв и целями таких перемещений весьма посредственна, но в тоже время, именно она и составляет суть различий между «торговлей людьми» и «незаконной миграцией»[112]. В дополнение к этому, следует отметить, что торговля людьми может осуществляться и через организацию легальной миграции.

Существует мнение, что в случаях «незаконной транспортировки людей» и связанной с этим «торговли людьми», может применятся экстравагантный в подобном словосочетании термин – «контрабанда людей»[113]. Так, по мнению Ф.Л. Синицина контрабанда людей или облегчаемая миграция – это перевозка кого-либо нелегальным образом через границу за плату, что является следствием желания лица, которое не может получить визу в данную страну для работы или проживания, и поэтому платит контрабандисту для транспортировки его через одну или несколько границ до желаемого места назначения. Однако после прибытия лицо или просто оставляется на границе, или доставляется до нужного места. Контрабанда людей является преступлением, нарушающим суверенитет государства [114].

Следует отметить, что «контрабанда людей», это криминологическое понятие, которое в уголовно-правовом смысле трансформируется в известные составы преступления, предусмотренные ст. 322 как «Незаконное пересечение Государственной границы РФ» и ст. 322.1 УК РФ как «Организация незаконной миграции», а также другие сопутствующие преступления, которые могут являться способами совершения вышеназванных деяний, например предусмотренные ст. 322.2, 322.3, 327, 292.1 УК РФ.

Некоторые авторы полагают, что «незаконная миграция» в ряде случаев является составной частью «торговли людьми», которая включает в себя как незаконную перевозку иммигрантов-нелегалов, в том числе женщин для занятия проституцией, так и мошеннический наем рабочей силы, а также продажу детей для незаконного усыновления. Однако существуют мнения, что незаконная миграция и торговля людьми всегда тесно взаимосвязаны. По мнению автора настоящего исследования, незаконная миграция есть частное проявление последнего, так как торговцы людьми, в целях доставки жертв этого преступления к месту криминальной сделки, довольно часто прибегают к способам, противоречащим миграционным законам разных стран. Именно в этой связи, обвинение по ст. 127.1 УК РФ «Торговля людьми» не редко сочетается с обвинениями по ст. 322 и (или) 322.1 УК РФ.

Наряду с терминами – «контрабанда людей» и «торговля людьми» в криминологическом понятийном обороте наиболее часто используют словосочетание «торговля женщинами», ибо лица мужского пола составляют не более 2 – 6% всех потерпевших от общего числа таких преступлений. Глубокий социально-экономический кризис на постсоветском пространстве в 90-е годы прошлого века привел к широкому распространению этого явления в странах бывшего СССР, а также Центральной и Восточной Европы, приобретающему все более широкое распространение и угрожающий характер. Безработица и низкий, граничащий с бедностью уровень жизни, отсутствие социальной поддержки и другие факторы, заставляют женщин мигрировать, что в результате делает их легкой «добычей» для лиц промышляющих торговлей людьми и сексуальной эксплуатацией. Предполагается, что примерно 2 млн. женщин ежегодно становятся жертвами этих преступлений. При этом по сведеньям Интерпола, каждая шестая не достигла совершеннолетия[115].

По данным Следственного комитета и ГИАЦ МВД России к наиболее неблагополучным регионам России, относительно количества выявленных фактов торговли людьми (преимущественно женщин в целях сексуальной эксплуатации) сопряженной с организацией незаконной миграцией при участии трансграничных преступных сообществ, наряду с Северо-западным и Южным, вошел и Дальневосточный ФО. Не многим отличается ситуация с распространенностью указанных преступлений в Сибирском и Уральском федеральных округах.

Так, в период с 2006 по 2012 гг. только в ДФО было выявлено 68 фактов торговли женщинами, сопряженных с легальным и нелегальным вывозом за рубеж в целях последующей сексуальной эксплуатации. Большинство из пострадавших относились к возрастной группе от 18 до 26 лет.

Наиболее показательным явилось уголовное дело, возбужденное в 2010 г. по признакам преступлений, предусмотренных ст. 127.1, 322.1, 210 УК РФ. Расследование осуществлялось более 2-х лет при участии Следственного комитета и ГУ МВД России по ДФО. С целью сбора доказательной базы по данному делу, насчитывающему 141 том, были опрошены более 500 свидетелей, проведены более 100 обысков и выемок, более 50 различных экспертиз. Кроме того, по этому делу установлены и признаны потерпевшими 51 женщина, пять из которых, не достигнув совершеннолетия, были нелегально переправлены за рубеж для последующей продажи в сексуальное рабство.

При участии Главного управления МВД России по ДФО, была проведена широкомасштабная полицейская операция на территории Греции, в результате которой было выявлено, преступное сообщество организовавшее трафик незаконной миграции и торговлю женщинами из разных стран, с целью их дальнейшей сексуальной эксплуатации. В результате оперативных и следственных мероприятий была выявлена преступная деятельность 10 ночных стриптиз-клубов. Кроме этого, привлечены к уголовной ответственности более 180 человек и 19 членов преступной организации.

Из материалов дела «Российские участники ОПГ в Хабаровском и Приморском краях под видом официального трудоустройства предлагали работу танцовщицами и официантками, осуществляли вербовку и продажу молодых женщин с организацией выезда в Республику Корея, КНР, Турцию, Кипр, Грецию и Израиль, где женщин незаконно удерживали, заставляли работать в стриптиз-клубах и подвергали сексуальной эксплуатации».

Вероятно, что в странах, где распространены торговля людьми и сексуальное рабство, на подобные явления следует смотреть несколько шире, чем просто как на одну из проблем нелегальной миграции. Эксперты считают, что противодействие этим явлениям, только лишь через ужесточение иммиграционного режима, часто оказывается направленным против самих же потерпевших, но не против преступных группировок, организующих эти преступления. Подобные меры противодействия контрабанде людей и работорговле приводят к тому, что именно жертвы подвергаются задержанию и последующей депортации, в то время как контрабандисты и работорговцы продолжают осуществлять преступный промысел[116].

Следует признать, что отечественное уголовное законодательство в части ответственности за преступления, связанные с незаконной миграцией и ее проявлениями в пограничной сфере, а также в области обеспечения соответствующих аспектов безопасности, нуждается в серьезном переосмыслении. Необходимо отметить и то, что и само миграционное законодательство не имеет сегодня четко выраженной, а тем более кодифицированной системы. Не завершено формирование его структуры, окончательно не определено и его место в системе российского права.

Так, иностранец, получающий официально коммерческую (деловую) визу по приглашению конкретной организации, имеет право участвовать в деловых переговорах, осуществлять иные действия в рамках заключенного с данной фирмой коммерческого договора (контракта). Однако по прибытии в Россию значительная часть из них не поддерживает контактов с пригласившей их организацией, а заключенные договоры (контракты) в большинстве случаев носят фиктивный характер, являясь формальным основанием (предлогом) для получения деловых виз. Сравнительный анализ административной практики свидетельствует, что не менее 60% мигрантов указанной категории, по прибытии в Россию, фактически занимаются незаконной трудовой, предпринимательской или иной деятельностью.

В соответствии со ст. 14 Соглашения между Правительствами РФ и КНР о взаимных поездках граждан двух государств от 29.02. 2000 г. гражданам КНР разрешен въезд в РФ для осуществления приграничной торговли, а также работы в качестве водителей, экспедиторов и переводчиков на основании нот или официальных писем федеральных органов исполнительной власти, а также органов исполнительной власти приграничных субъектов РФ. Ссылаясь на данное соглашение, организаторы каналов нелегальной миграции через представителей органов власти направляют ходатайства в российские консульства в Китае для оформления гражданам КНР российских годовых многократных виз с указанием цели въезда – «экспедиция приграничной торговли». В соответствии с межправительственным соглашением перемещение граждан КНР данной категории по территории округа допускается только в целях сопровождения грузов по заранее определенным маршрутам. Однако игнорируя данное предписание, граждане КНР получают возможность самовольно передвигаться не только в приграничной зоне, но и в пределах любого региона азиатской части России, теоретически имея возможность осуществлять любую незаконную деятельность, включая незаконное предпринимательство и трудовые подряды, браконьерство и т.п.

Незаконное же предпринимательство иностранных мигрантов имеет место в разных областях экономической деятельности и фактически во всех субъектах РФ расположенных в пределах азиатских территорий. Однако в большей степени это распространено в приграничных регионах: Алтайском, Забайкальском, Хабаровском и Приморском краях, а также Иркутской, Амурской и Еврейской автономной области. Наиболее часто незаконное предпринимательство и другие преступления в сфере экономической деятельности, совершаются при участии нелегальных мигрантов: в лесопромышленном комплексе; в сфере добычи, переработки и экспорта биоресурсов; в розничной торговле и общественном питании; гражданском и промышленном строительстве; в сфере пассажирских перевозок. Так, в качестве примера можно привести выявленные сотрудниками УФМС и ГИБДД факты незаконных международных пассажирских перевозок по маршруту Хабаровск – Еврейская автономная область – населенные пункты провинции Хэйлунцзян (КНР). Задержанные сотрудниками правоохранительных органов автобусы зарегистрированы на имя российского гражданина, проживающего в Хабаровске, однако организатор незаконного бизнеса и водители маршрутных автобусов являются граждане КНР. Объявления о продаже билетов на маршруты размещались на русском и китайском языках в интернете, а также гостиницах, рынках и вокзалах. Оплата проезда осуществлялась наличным способом при посадке в автобус, либо по прибытии в места следования. Подобные перевозки, как правело, осуществляются с нарушением лицензирования, а соответственно и налогообложения, что позволяет осуществлять ценовой «демпинг»[117], тем самым ослабляя позиции легального бизнеса ввиду его неконкурентоспособности.

Мигранты из КНР, обладая информацией об особенностях и проблемах российского законодательства (сложности с консульскими учреждениями по вопросам идентификации личности иммигранта), используют эти знания в своих целях. Намеренно утрачивая национальные паспорта, пытаются ввести в заблуждение соответствующие правоохранительные органы в плане установления их личности, что, в свою очередь, создает проблему в установлении приглашающей стороны, а следовательно и принятии мер по выдворению таких «нелегалов» за пределы Российской Федерации[118].

Известны факты, когда мигранты из КНР, выдворенные из России по разным причинам, возвращаясь на родину, меняют метрические данные и соответствующие документы, после чего вновь въезжают в Россию. Привлечь же эту категорию незаконных мигрантов к уголовной ответственности по ст. 322 УК РФ за незаконное пересечение государственной границы весьма проблематично, так как основной квалифицирующий признак этого состава преступления предполагает отсутствие действительных документов на право въезда в РФ, однако документы у таких мигрантов в абсолютном порядке, что дает им формальное право на пересечение государственной границы. Эта проблема могла бы быть решена повсеместным введением биометрических паспортов и иных идентификационных средств (электронных виз и индивидуальных электронных карт мигранта т.п.), а также внесением соответствующих изменений и дополнений в уголовное законодательство России.

Результаты оперативно-служебной деятельности, а также следственной и судебной практики в отношении иммигрантов из стран юго-восточной Азии свидетельствуют о преобладании приходящихся на их долю в структуре преступности мигрантов, преступлений экологического характера предусмотренных статьями 256, 258, 260, 262 УК РФ, а также преступлений в сфере экономической деятельности предусмотренных статьями 171, 171.1, 180, 191, 194 УК РФ. Реже по сравнению с другими категориями мигрантов выходцами из стран юго-восточной Азии совершается преступлений против государственной власти и порядка управления, предусмотренных статьями 291, 322, 322.1, 322.2, 322.3, 327 УК РФ. Единичные случаи составляют преступления против личности, собственности, общественной безопасности и общественного порядка. Вместе с тем, результаты экспертных опросов свидетельствуют о том, что мигранты из стран юго-восточной Азии отличаются от иных категорий большей организованностью, сплоченностью и скрытностью, что в итоге приводит к высокой латентности совершаемых ими преступлений и иных правонарушений. Показательными в этом смысле являются преступления, совершенные внутри национальных диаспор, мотивами которых часто являются конфликты, возникающие между самими мигрантами. Информация о таких преступлениях, как правило, не выходит за пределы иностранной диаспоры. Так, в Дальневосточном ФО, в котором отмечается одна из наиболее высоких в России интенсивность миграционных потоков из стран юго-восточной Азии, в период с 2006 по 2012 год, было выявлено и зафиксировано только 16 преступлений, совершенных внутри китайских, корейских или вьетнамских диаспор, и только в половине случаев расследования этих преступлений, органам предварительного следствия удалось сформировать необходимую доказательственную базу для предъявления обвинений или оформления обвинительных заключений. Следует отметить и то, что 9 из выявленных преступлений отнесены к категориям тяжких или особо тяжких против личности[119]. По мнению экспертов подобных преступлений, совершается намного больше. Однако сложности в установлении потерпевших и других фактических данных, свидетельствующих о преступном событии вследствие отказа сотрудничать с правоохранительными органами потерпевших и свидетелей таких преступлений, уголовные дела часто не возбуждаются. Расследование же выявленных деяний, как правело, сопровождается активным противодействием со стороны членов иностранных диаспор, что значительно осложняет установление истины по уголовным делам этой категории.

Ранее было отмечено, что некоторые изменения в структуре миграционных потоков, вызванные ростом миграции из стран СНГ (Средней Азии, Закавказья и восточной Европы), привели к изменению сопутствующего криминогенного фона, и в количественном, и качественном выражении.

В отличие от миграции из стран юго-восточной Азии, мигранты из Армении, Азербайджана, Киргизии, Казахстана, Молдовы, Узбекистана, Таджикистана и других государств, традиционно относимых к «ближнему зарубежью», чаще совершают преступления против жизни и здоровья, половой неприкосновенности и половой свободы личности, собственности, общественной безопасности и общественного порядка, здоровья населения и общественной нравственности. Значительно реже эти категории мигрантов совершают преступления против государственной власти и порядка управления, что вероятно обусловлено относительно либеральным миграционным режимом в отношении этих категорий иностранных мигрантов. В названных группах преступлений, следует выделить наиболее часто совершаемые. Среди них деяния предусмотренные статьями 112, 115, 116, 131, 132, 134, 158, 159, 161, 162, 163, 186, 209, 213, 228, 228.1, 228.2, 260, 322.1, 327 УК РФ. При этом отмечался устойчивый рост (от 8 до 12%) корыстных и корыстно-насильственных преступлений, совершенных указанными категориями иностранных мигрантов в период острой фазы мирового финансово-экономического кризиса, начавшегося в 2008 году.

Наиболее типичной в азиатском макро-регионе России является динамика и видовая характеристика преступности иностранцев в Иркутской области в виду срединного географического расположения и относительно равномерной структуры миграционных потоков:

Таблица 8

Годы
Ст.105 УК РФ
Ст.126 УК РФ
Ст.158 УК РФ
Ст.161 УК РФ
Ст.162 УК РФ
Ст.159 УК РФ
Ст.163 УК РФ
Ст.186 УК РФ
Ст.228 УК РФ
Ст.234 УК РФ
Ст.260 УК РФ
Иные

Приведенные сведенья свидетельствуют, что практически по всем видам преступлений не наблюдается устойчивых трендов, так как количественные показатели по видам преступлений имеют циклический характер. Кроме этого, исследование количественных показателей преступности свидетельствует о том, что ее абсолютные показатели не отражают истинную криминальную ситуацию, так как в разных регионах она имеет неодинаковый характер. В этой связи установить реальные показатели преступности иностранцев позволяет вычисление коэффициента преступности из расчета на 10000 человек проживающих в регионе.

Изминения коэффициента преступности иностранцев, проживающих в Иркутской области в расчете на 10000 человек, отражена в %:

Таблица 9

Годы
Коэффициент преступности иностранцев, проживающих в Иркутской области в расчете на 10000 человек	2,1	0,6	0,7	0,7	0,8	0,9

Приведенные данные свидетельствуют о том, что показатели коэффициента преступности иностранцев в Иркутской области в расчете на 10000 человек относительно невысоки. Между тем в последние годы наблюдается их незначительный рост, что на фоне общего снижения преступности является негативной тенденцией. Однако по утверждению исследователей, относительно невысокие показатели преступности иностранцев в представленном регионе отчасти можно объяснить тем, что реальная совокупность совершаемых иностранцами преступлений значительно выше, за счет естественной латентности, обусловленной региональной спецификой и связанной с этим ограниченностью в использовании оперативно-розыскных средств направленных на выявление и раскрытие таких преступлений[120]. Показатели же преступности иностранцев в Иркутской области в целом соответствуют среднероссийским показателям за последние 5 лет, которые градируются от 0,4 до 0,9 единиц на 10000 человек. Для сравнения, следует привести пример относительно высоких показателей преступности мигрантов в других регионах России. Так, наиболее неблагополучная ситуация относительно основных показателей преступности иностранцев в России наблюдается в Санкт-Петербурге, что свидетельствует о существенных различиях в анализируемых факторах между высоко урбанизированными регионами европейской части России и азиатскими территориями.

Количество преступлений, совершенных иностранцами в целом по России снижается, однако в Санкт-Петербурге сохраняется динамика роста. Кроме этого, удельный вес преступлений, совершенных иностранцами значительно выше среднероссийских показателей.

Сведения о преступлениях, совершенных иностранными мигрантами в Санкт-Петербурге (период 2011 – 2012 г.г.)[121]

Таблица 10

Наименование позиций	совершенно преступлений	+/-, в %	удельный вес, в %
	РФ	СПб	РФ	СПб	РФ	СПб
иностранными мигрантами			-16,2	2,5	3,4	4,9
в том числе, мигрантами из стран участников СНГ			-16,6	2,4	3,2	4,6

Не смотря на столь тревожные данные относительно преступности мигрантов в отдельно взятом, пусть даже и наиболее крупном субъекте Российской Федерации не свидетельствуют об общем тренде в динамике этого явления. А по утверждению руководства ФМС России и некоторых правоохранительных органов, преступность мигрантов вообще не оказывает, сколько-нибудь существенного влияния на общероссийские показатели преступности от общего объема регистрируемых преступлений.

Как было отмечено, одним из основных индикаторов, характеризующих влияние миграционных процессов на криминальную ситуацию, является удельный вес преступности иностранцев. По утверждению же руководства ФМС России, основная часть преступности мигрантов приходится на крупные города. И если в кризисные годы удельный вес преступлений иностранных мигрантов составлял 3,6%, то сейчас снизился и составляет 3,4%[122].

В этой связи следует уточнить, что эти цифры отражают лишь те результаты расчета, которые основаны на официальных статистических данных и не учитывают латентную составляющую миграционной преступности. Однако известно, что именно латентная составляющая преступности иностранцев всегда несколько выше (по разным оценкам от 1,7 до 2,5 раза), чем среднероссийские показатели латентной преступности вообще. Можно предположить, что это связанно с комплексом объективных и субъективных факторов, подробно описанных в специальной литературе[123]. Вполне логично и то, что реальные показатели преступности мигрантов должны соответствовать реальному количеству мигрантов, которое складывается не только из фактически учтенной ПС ФСБ России и ФМС России, но и их неучтенной части.

Неучтенная же часть, как отмечалось ранее, по разным оценкам составляет от1/3 до 1/2 от количества легальных мигрантов, которое по самым минимальным подсчетам в 2012 г. составило более 7 млн. чел. Кроме этого и само руководство ФМС признает, что число нелегальных трудовых мигрантов в России может приближаться к 3,5 млн. чел[124].

Однако и это далеко не полные сведенья, так как они не учитывают нелегальный миграционный транзит через территорию России, а также тех мигрантов, которые прибывают в Россию по гостевым и деловым визам, а потом переходят в категорию «нелегалов» ввиду несоблюдения установленных миграционным законодательством правил пребывания или использования законодательных пробелов, которые более подробно описаны в главе IV.

И если даже сопоставить официальные данные относительно количества мигрантов и удельного веса, совершаемых ими преступлений, то получается, что уровневый коэффициент миграционной преступности, из расчета на 100 тыс. мигрантов, составляет 0,75. А усредненный коэффициент преступности (КП) в субъектах РФ, расположенных в ее азиатской части, выше общероссийского показателя преступности иностранцев и составляет 0,82.

Следует отметить, что данный расчет осуществлялся по распространенной в отечественной криминологии методике. То есть по формуле расчета коэффициента преступности: КП = (П х 100000): Н,где П – число учтенных преступлений, Н – учтенное количество населения (лиц).

Если же рассчитать уровень преступности иностранных мигрантов исходя из реальных показателей, включающих неучтенную их часть, а также латентную составляющую миграционной преступности, то вероятно, что результат существенно не изменится в связи с пропорциональным увеличением множимого – П и делителя – Н. Однако удельный вес преступности иностранцев по отношению к общероссийским значениям преступности, рассчитываемый по формуле УВП = п/П х 100%, где п – показатель объема преступности иностранцев, а П – объем всей преступности в России, при реальных значениях делимого (П) несомненно, увеличится.

При подобных обстоятельствах нет достаточных оснований утверждать о незначительности влияния преступности иностранных мигрантов на криминальную ситуацию в целом и тем более не предавать должного значения вопросам противодействия этому явлению. Однако настоящее исследование не направленно на решение задач связанных со специальным обобщением трендов преступности иностранцев, так как это предмет для отдельного исследования. Вместе с тем, иллюстрация основных показателей данного вида преступности позволяет лучше понять причинно-следственные связи между тенденциями в миграционных процессах и этим криминологическим явлением, что в свою очередь направленно на формирование более полного представления о проблемах криминологического обеспечения миграционной безопасности, фокусируя внимание на необходимости учитывания региональной специфики в таком крупном и многообразном государстве как Россия.

Анализируя структуру миграционных потоков с точки зрения влияния на криминогенный фон в Российской Федерации, следует обратить внимание на половозрастные характеристики иностранной миграции[125].

По данным ФМС, иностранная миграция в Россию сегодня значительно помолодела. Наиболее существенное снижение возрастных границ характерно для трудовой и учебной миграции из государств Центральной Азии и Закавказья. Так, в первой половине 2012 г. средний возраст трудовых мигрантов, прибывающих в приграничные регионы азиатской части России из стран СНГ, составлял 26 лет, а из стран юго-восточной Азии 31 год[126]. Для сравнения, аналогичные показатели в 2006 году составляли для стран СНГ 29 лет, а относительно государств юго-восточной Азии 33 года.

По мнению специалистов, возрастные границы наивысшей криминальной активности населения, сообразно возрастной стратификации различных категорий преступников, составляют: для насильственных и корыстно-насильственных преступлений от 18 до 29 лет; для корыстных преступлений против собственности от 16 до 26 лет; для половых насильственных преступлений от 18 до 30 лет[127].

Следует отметить, что основная часть вышеназванных преступлений приходится на долю мигрантов из стран входящих в зону безвизового режима миграционного обмена с Российской Федерацией.

Исходя из среднего возраста для трудовых мигрантов, вполне вероятно, что значительная часть преступлений, связанных с незаконной миграцией, совершаются в диапазоне от 26 лет до 31 года, поскольку именно такие мигранты обязаны периодически подтверждать легитимность своего нахождения на территории принимающего государства.

Таким образом, можно предположить, что одним из факторов, влияющих на динамику, а также некоторые качественные показатели преступности иностранцев в России, является преобладание среди мигрантов наиболее криминально активных возрастных групп.

Наряду с возрастными изменениями в структуре миграционных потоков, следует обратить внимание и на преобладание среди иностранных мигрантов лиц мужского пола.

Довольно часто, к административным деликтам и преступлениям, иностранных мигрантов приводит незнание российского законодательства, что, как известно не является основанием для освобождения от юридической ответственности.

На основе анализа правоприменительной деятельности ФМС России, условия обеспечения легитимности временного пребывания трудовых мигрантов, находящихся в различных регионах азиатской части России с нарушением режима пребывания, могут быть представлены следующим образом:

1. Выявление иностранных граждан, прибывших в целях осуществления трудовой деятельности и не имеющих действительных документов на право пребывания в Российской Федерации.

Условие - иностранный гражданин или лицо без гражданства, прибывший в Россию, не привлекался в течение предыдущего года к административной ответственности за нарушение режима пребывания (ст. 18.8 - 18.11 КоАП РФ) или уголовной ответственности за совершение преступлений связанных с незаконной миграцией.

2. Привлечение к административной ответственности без применения административного выдворения (депортации) при наличии гарантии работодателя о трудоустройстве иностранного гражданина.

Условие – уплата административного штрафа в установленном законом порядке.

3. Оформление разрешения на работу (патента) и (или) оформление рабочей визы путем ее продления без выезда за пределы Российской Федерации.

Условие – наличие обоюдной инициативы со стороны мигранта и принимающей организации в лице конкретного работодателя, и в соответствии с выделенным лимитом на привлечение иностранной рабочий силы, а также реальными потребностями в использовании иностранной рабочей силы.

Привлечение иностранца к уголовной ответственности за совершение преступлений миграционного характера и при условии отбытия наказания на территории России должно являться безусловным основанием для депортации такого осужденного без права последующего въезда.

Иммигрантов прибывающих в Азиатскую часть России нарушивших миграционный режим, можно разделить на шесть основных групп:

- ранее обучавшиеся в российских вузах и после обучения не пожелавшие вернутся на родину;

- незаконно прибывающие в Россию с целью улучшения условий жизни и не соответствующие статусу беженца или вынужденного переселенца;

- использующие Россию как транзитную территорию для последующей миграции в третьи страны;

- прибывающие на территорию округа по туристическим визам, частным приглашениям, целевым визам (полученным для обучения в вузах, осуществления бизнес проектов и т.п.) и далее находящиеся в России без законных на то оснований или занимающиеся деятельностью противоречащей заявленным целям прибытия;

- работавшие по контрактам, срок действия которых истек;

- незаконно пересекающие Государственную границу РФ для ведения незаконного промысла (сбор дикоросов, рыбная ловля, охота и т.п.);

- прибывшие на территорию округа незаконно, но рассчитывающие на получение статуса беженца.

Кроме этого, незначительную часть среди нелегалов составляют иностранцы, осужденные за совершение преступлений и после отбытия наказаний и по различным причинам не выехавшие за пределы России.

Криминологический анализ миграционной ситуации в регионах азиатской части России позволил прийти к выводам о необходимости принятия мер, направленных на совершенствование правового регулирования миграционных процессов и противодействия незаконной миграции. Разрабатывая такие меры необходимо учитывать, что отдаленные, в основном приграничные территории азиатской части России имеют ряд особенностей, отличающие их от других регионов России в геополитическом, демографическом и экономическом плане. Указанные обстоятельства могут оказывать существенное влияние не только на миграционную ситуацию в целом, но и состояние миграционной безопасности государства в частности, что, несомненно, должно учитываться при формировании и реализации миграционной политики России. Следует отметить и то, что подобное предположение соответствует духу и принципам утвержденной Указам Президента РФ Концепции государственной миграционной политики до 2025 года.

Исследование незаконной (неконтролируемой) миграции, а также ее криминогенных свойств и проявлений приводит к выводу о том, что именно криминальная составляющая этого явления представляет наибольшую угрозу миграционной безопасности РФ.

Наиболее опасные проявления этой угрозы выражаются:

- в нарушении режима Государственной границы, а в исключительных случаях и посягательстве на государственный суверенитет;

- в актуализации спроса на организацию каналов незаконной миграции, что сопряжено с преступлениями против государственной власти, включая – посягательства на интересы государственной службы и порядок государственного управления;

- в снижении авторитета государственной власти, связанного с неуверенностью населения в способности государства обеспечить эффективное управление миграционными процессами;

- в причинении вреда экономическим интересам государства по средствам разрастания сектора теневой экономики и невозвратного вывода из экономики страны финансовых средств;

- в возникновении новых коррупционных рисков обусловленных естественным стремлением нелегальных мигрантов узаконить свое пребывание в России, избежать или отсрочить выдворение (депортацию) либо иную ответственность за нарушение миграционного законодательства;

- в сопутствующих незаконной миграции криминальных явлениях: таможенных преступлений, незаконном обороте запрещенных предметов и веществ, торговле людьми, рабстве и сексуальной эксплуатации, незаконной предпринимательской деятельностью, занятии запрещенными промыслами;

- в отсутствии возможности принимающего государства осуществлять на должном уровне санитарно-эпидемиологические мероприятия в отношении незаконной части иммиграции, что приводит к рискам распространения опасных инфекций, в том числе и криминальным путем, через совершение преступлений предусмотренных статьями 121, 122 или 236 УК РФ;

- в росте преступлений совершаемых в отношении самих нелегальных мигрантов, что обусловлено их повышенной виктимностью;

- в социальной напряженности выражающейся распространением этнической и религиозной ксенофобии и экстремистских настроений, создающих угрозу общественному порядку и безопасности, которые обусловлены значительным увеличением масштабов иностранной миграции и в том числе за счет ее нелегальной составляющей.