20 страница

Бабуля

Это зрелище произвело впечатление на Хиллмена.

— Вот это, я понимаю, бог. Не то, что были здесь до него… типа «мертв, но сплю». Вот это, мать его, парень, с ним не забалуешь.

Зафоду начало казаться, что с Тором он малость продешевил.

— Сдается мне, нам стоит подумать насчет премиальных. Я хочу сказать, Хилли, торпеды-то не маленькие.

Хиллмен даже не посмотрел в его сторону.

— Во-первых, не зовите меня «Хилли». «Хилли» звала меня бабул… бабушка, а вы все, вместе взятые, ее мизинца не стоите. А во-вторых, насчет премиальных — поцелуйте меня в задницу.

Борт «Бюрократического тупика»

Джельц поднял палец вверх, привлекая внимание команды.

Я мог бы сломать папин палец, в отчаянии, близком к суициду, думал Непрроходим. А потом заткнуть ему чем-нибудь рот… может, своей ногой. Как он тогда отдаст приказ?

Папа запросто откусит мне ногу, сообразил он. А потом напишет приказ кровью на столе.

Палец покачался в воздухе, призывая всех затаить дыхание.

А потом опустился и надавил на кнопку связи.

— Убить этого бога, — как-то даже флегматично произнес Джельц.

И тут поднялся и ткнул в экран переднего обзора палец Непрроходима.

— Мне кажется, это Тор, сэр. Тот самый Тор. Вы уверены, что хотите…

— Убить этого бога, — повторил Простатник Джельц, на этот раз с ударением на каждом слове.

Торпедист трижды дернул храповик, потом прижался ртом к переговорной трубе.

— «ГЛИСТ» пошел. Богу осталось жить всего ничего, сэр, — доложил он.

Бабуля

Форду Префекту удалось взломать несколько сайтов суб-эты, и теперь он наблюдал разворачивающееся над Бабулей сражение на экране своего «Путеводителя» одновременно в нескольких ракурсах.

— Мой букмекер принимает десять к одному на вогонов, — сообщил он Артуру. — Поставил несколько тысяч на старину Рыжую Бороду. — Он пожал плечами. — А почему бы и нет? Если выиграю, так по-крупному. А проиграю — все равно никто из вас не услышит моих стенаний.

— Полагаю, неуязвимого для бомб полотенца у тебя нет? — предположил Артур.

— А то! Есть и неуязвимое для бомб полотенце, и преобразовывающая материю подушка впридачу.

Артур даже улыбнулся.

— Эй, настоящий сарказм. Отлично, приятель, ты все-таки учишься.

Что-то на экране «Путеводителя» отвлекло Форда от разговора. Он ткнул пальцем в угол окна, увеличивая изображение.

— Что это, Зарк подери, за фигня?

Артур придвинулся к нему взглянуть.

— Еще один конь?

— Нет. У этой красотки голограмм нет. Посмотри, какая здоровая! Я астероиды видел мельче этой штуки.

Артур попытался плотнее запахнуть полы халата, которого на нем не было.

— Но Тор ведь ее проглотит, правда? Он ведь бог. Нам нечего бояться, да?

— Она нацелена не на Тора, Артур.

— Дай угадаю куда…

— Не бери в голову.

— Тоже верно. Слушай, у тебя не осталось больше ни одной палочки радости?

Верхние слои атмосферы Бабули

По правде говоря, Тор немного красовался перед камерами: крутил фигуры высшего пилотажа, камнем падал сквозь фосфоресцирующие облака, заголял для смотрящих трансляцию дам загорелое бедро. Для вящего эффекта он разносил в хлам торпеды в такт музыке.

Слишком легко все это получается, подумал он. Еще немного, и зрителям может надоесть.

И тут его барабанные перепонки засекли свист другого двигателя. Негромкое пыхтение небольшого реактивного движка, толкающего что-то тяжелое. Эти вогоны пытались что-то мимо него тайком протащить.

Небрежным ударом молота Тор разнес последнего коня… то есть последнюю торпеду и окинул взглядом темнеющий небосвод. Его божественный взор обнаружил какую странную штуковину, закладывающую вираж в направлении города смертных.

Эти ублюдки пытаются меня зарплаты лишить.

Вплоть до этого мгновения Тор полагал, что обойдется с бюрократическими агрессорами милосердно. Ну да, он уничтожил их снаряды, но до сих пор никто еще не плавал в космосе, глотая легкими вакуум. Что ж, после того, как он хладнокровно разберется с этой хитроумной новой бомбой, возможно, он все-таки проделает Мьёльниром в бортах вогонского корабля несколько дырок.

Тор сложил руки на груди и с безумным ускорением пронзил ионосферу Бабули. Конечно, находиться одновременно в двух местах он не мог, зато перемещаться из одной точки в другую умел едва ли не быстрее любого другого существа во Вселенной.

Необходимое пояснение (краткое, чтобы не слишком прерывать повествование). На деле в рейтинге самых стремительных существ Вселенной Тор занимал пятую строку. А без Мьёльнира, стабилизирующего полет, так и вовсе восьмое. Первое место занимал Гермес, использовавший свою божественную скорость в основном для того, чтобы ущипнуть Ареса за интимное место и удрать.

Кончики волос на бороде у Тора начинали тлеть от сопротивления воздуха. Он выложился почти на девяносто пять процентов. Нет, у него оставалась еще кое-какая энергия… впрочем, на такой скорости его все равно не засекла бы ни одна камера во Вселенной.

Теперь он ясно мог разглядеть новую торпеду: набор нескольких массивных цилиндров с небольшим движком в корме. Тор принюхался но не смог опознать, с каким взрывчатым веществом имеет дело. Запах слегка напомнил ему вонь собственной одежды после ночи беспробудного пьянства на границе горизонта событий черной дыры, но все же отличался.

Что за штука?

Впрочем, это мало что меняло. Даже без взрывчатки эта штуковина при падении вырыла бы кратер размером больше всего города, да и энергия столкновения могла бы уничтожить изрядную часть континента. В общем, даже если бы кто-то из землян и выжил после взрыва, их все равно поглотила бы лава.

Тор коснулся корпуса и прополз по нему к носовому конусу. До столкновения с землей оставалось еще несколько секунд — для бога с его способностями все равно что вечность.

Что лучше, спросил он себя, пригибаясь от ветра, утащить эту штуку обратно в космос? Или столкнуть с курса, чтобы она упала в океан? Что будет выигрышнее смотреться на экране?

Тор пожевал кончик уса и вспомнил, что Зафод говорил что-то такое.

Что…

Борт «Бюрократического тупика»

— Активируйте взрыватель «ГЛИСТа»! — скомандовал Джельц.

— Есть, Простатник! — откликнулся торпедист.

Простите нас, безмолвно кричал Непрроходим Вселенной. Мы — вогоны.

Бабуля

Теперь исполинскую торпеду можно было отчетливо разглядеть невооруженным взглядом. Оставляя за собой прерывистый как строчка морзянки инверсионный след, она неумолимо приближалась к Иннисфри.

— Точка-тире, точка-тире-точка, — произнес Форд. — Полагаю, вся эта штука гласит: «Артур Дент — рукоблуд и законченная задница».

Артур слишком устал, чтобы обращать внимание на подначки.

— Думаешь, сейчас время для хохмочек, Форд? Правда?

Похоже, все население Бабули столпилось на площади Джона Уэйна. Все различия в цвете кожи, социальном статусе или убеждениях стерлись — либо благодаря глубинным свойствам того, что называется человеческая душа, либо благодаря тому дерьму, в котором они все оказались по уши.

Рэндом бочком подобралась к отцу и взяла его за руку.

— У этой планеты могло быть будущее, — вздохнула она. — Я собиралась представлять ее народ…

Артур хмуро смотрел на массивное орудие разрушения, приближавшееся к ним все ближе.

— Твоя мать меня убьет, — пробормотал он и снова поднял взгляд, потому что по толпе пробежало невольное «Ох!»

Ну, по крайней мере такое не каждый день увидишь, подумал он, пытаясь утешиться дежурными фразами и эмоциями.

Тор шагал по обшивке гигантской ракеты. Вниз головой — по стороне ее, обращенной к Земле.

Рэндом положила голову ему на плечо — в первый и, возможно, последний раз.

— Мы спасены, папа? Сколько раз может спастись одна и та же группа людей? Вряд ли у Вселенной остались еще шансы для Дентов?

Между ними каким-то образом ухитрился втиснуться Форд.

— Минимум один еще шанс. Насколько мне известно, бога невозможно убить ничем.

И тут «ГЛИСТ-Э» взорвался. Ну вроде того.

Это не напоминало обычный взрыв — в том смысле, что все, кто ожидал традиционных «бамм!», или «бабах!», или «тарарах!», столь излюбленных кинорежиссерами и авторами компьютерных игр по всей Вселенной, посчитали бы себя слегка надутыми. Взрыв не сопровождался ни ударной волной, ни вспышкой, ни градом обломков — просто раздалось громкое «уфффффф», а потом на месте, где только что была торпеда, вспух идеальной формы куб из какого-то зеленого материала. Материал трещал и искрил разрядами, создав на несколько секунд помехи местным спутниковым сетям, а потом рассыпался на шестнадцать кубов поменьше.

Форд озвучил то, о чем сразу же подумало большинство людей:

— Какие-то маленькие кубики. Гораздо меньше, чем Тор.

Один за другим кубики полопались, и их содержимое просыпалось на землю серым пеплом. Тор исчез.

— Где-то завалялась ведь у меня палочка радости, — сказал Форд, роясь в сумке. — И пара яиц морского дракона. Так хоть уйдем с песней.

Что-то блеснуло в небе над головой у Зафода.

— Глянь! Видал?

Хиллмен не потрудился отвечать, потому что решил, что не будет больше разговаривать с Зафодом, мать его, Библброксом.

Зафод уже несся бегом через бульвар.

— Сувенир! — крикнул он через плечо. — Сувенир!

Добежав до места, куда падал с неба серебристый объект, Зафод принялся маневрировать, пытаясь занять позицию точнее.

Могу ли я? — думал он. Возможно ли такое?

— Камера! — взвизгнул он на всякий случай. — Кто-нибудь, да снимайте же это!

Ну, конечно, может ведь и убить…

Но если он останется жив, сколько может стоить такое видео? Сколько новых подписчиков на его суб-эта-сайт?

Объект падал не так, как полагалось бы нормальному объекту.

Еще бы он падал нормально, подумал Зафод. Это божественный талисман, изготовленный из божественных материалов… из металлов, добытых на Асгарде.

Он парил, он вспухал, он покачивался. Принимал тот или иной размер и сразу передумывал.

Зафод сунул руки в карманы — подальше от соблазна. Этот фокус надлежало исполнять без помощи рук.

Объект все снижался. Зафод приплясывал на своих лишенных каблуков башмаках, изгибал шею туда-сюда, и наконец шлем Тора опустился точнехонько на голову Зафоду Библброксу, мгновенно уменьшившись до подходящего размера.

— Да! — возопил Зафод, еще раз врезав кулаком по воздуху. — Видал, Хилли? Нет, ты, черт тебя подери, видал такое? И ведь до последнего времени у меня было две головы, так что это потребовало от меня больше ловкости, чем тебе могло бы показаться. Теперь попробуй только сказать, что я не гений! А ну попробуй!

Хиллмен все-таки нарушил свой обет молчания.

— Я просил не называть меня «Хилли», говнюк вы этакий. А насчет гениев, так бог, которого вы мне впарили, точно не гений.

Зафод разом посерьезнел.

— Я не потерплю ни одного дурного слова в адрес Тора, — заявил он. — В конце концов, он погиб, спасая вас.

Хиллмен ткнул пальцем в небо, где завис над городом вогонский бюрокрейсер.

— Не очень-то у него получилось, а?

Борт «Бюрократического тупика»

У Простатника Джельца от удовольствия вспотело под мышками. Как настоящий хрюмпстер, незнакомый с подобными эмоциями, он даже решил было на мгновение, что корабль провалился обратно в гиперпространство. Но нет, мир за иллюминатором оставался четким, материальным и готовым к уничтожению.

— Подготовить еще дюжину торпед! — приказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Похоже, артиллерия у землян отсутствовала как класс, так что теперь, когда их бога отправили в мир иной, они остались совершенно беззащитны. Джельц задумчиво пожевал толстую нижнюю губу. Если боги и так живут в раю, куда они деваются оттуда после смерти? Правда ли, что боги страдают чудовищным нарциссизмом? Или они поклоняются каким-нибудь оберст-богам и переходят после смерти на новый райский уровень?

А ведь я придумал совершенно новую загадку, подумал он, и мысль эта снова доставила ему немалое удовольствие.

— И что ты думаешь теперь о своем отце, Туп? — спросил он у продолжавшего подпрыгивать рядом Непрроходима.

Непрроходим помедлил с ответом. Про недавнюю победу, если это можно так назвать, он и не вспоминал. Простатник мог, например, решить, что его рядовой не слишком показал себя в этом конфликте, даже несмотря на стопроцентную законность их действий. Наверняка боги выразят протест, но вряд ли это будет серьезнее исполненного крепких выражений письменного заявления — во всяком случае, теперь, пока у галактического правительства не стоит на вооружении «ГЛИСТ-Э». И, если подумать, не пора ли богам поплатиться немного за свое долгое владычество? Эти типы с Асгарда владели своей недвижимостью, можно сказать, с сотворения мира — и даже севшей батарейки правительственной казне не заплатили.

— Ну, Непрроходим? Что скажешь?

На деле Непрроходим был потрясен до мозга костей. Они только что убили бога. Стерли с лица Вселенной бессмертного. Это ведь не пройдет бесследно? Наверняка равная, но противоположно направленная реакция уже в пути. И даже если обойдется без последствий, это все равно так невыносимо печально…

Натянув кожу на двух подбородках, Непрроходим вскинул голову.

— Я оглушен, Простатник. Вы совершили то, чего не удалось бы никому другому.

— Гммммм, — промычал Джельц; протяжное «м» прозвучало очень удовлетворенно. — Но ведь совершил, да? А то в Мегабрантисе начали шептаться уже, что я не тот, что прежде. Только представь себе: «Джельц-Инструкция» — и не тот.

— «Инструкция»?

— Новое прозвище. Нравится?

— А что случилось с «Законченным Ублюдком»?

Джельц положил на плечо сыну почти бескостную руку.

— Я надеюсь, настанет день, когда Законченным Ублюдком будут звать тебя.

Эту почти трогательную сцену прервал торпедист. Ну, может, и не трогательную, но, во всяком случае, лишенную какого бы то ни было насилия.

— Сэр. Земляне. Нас сносит.

Джельцу вдруг сделалась ненавистна мысль разбираться с этими землянами. Конечно, лихорадка боя уже схлынула, но дело есть дело, так что… Он обратил левый глаз на экран и увидел, что «Бюрократический тупик» и впрямь сносит с геостационарной позиции над главным городом планеты.

— В общем-то, все равно, — пробормотал он. — Наши торпеды способны разить и из-за угла. — Он махнул рукой торпедисту. — Уничтожьте их. Сопротивление бесполезно, и все такое.

— Есть, сэр! — с избыточным энтузиазмом откликнулся торпедист. Смысл жизни вогона — в выполнении порученного задания, и вовсе не обязательно вопить от восторга, разлагая на элементарные частицы другую цивилизацию. Этак другие члены команды сочтут тебя психом и захотят отослать своих дочерей в другую звездную систему, пока они не начали встречаться с тобой. — Полдюжины небольших зарядов хватит, чтобы испарить землян всех до одного. С вашего позволения, Простатник, позвольте предложить: в нашей компетенции конфисковать приобретенную этими землянами планету. Уверен, бюро по криминальным активам с удовольствием прибрало бы…

Джельц весьма впечатлился.

— Ба, торпедист, отменное предложение! Почему бы тебе не придвинуть кресло поближе к моему? Пожалуй, я не против погладить тебя по головке.

— Это огромная честь для моей сальной шевелюры, сэр. Только минуточку, дайте мне взорвать этих типов.

— Вот так надо, салага… — обратился Джельц к сыну, но Непрроходим его не слушал: в голову ему пришла мысль — настолько дерзкая, что изо всех сил старалась сбить его с ног и испарить мозги.

Рядовой Непрроходим отстегнул с шеи фартук-слюнявчик, бегом пересек мостик и врезал им по башке торпедисту как раз в то мгновение, когда палец того завис над кнопкой «огонь». Стальной ковшик рассек слой подкожного жира и соприкоснулся с черепом. Зрачки торпедиста сошлись к переносице, разошлись и закатились.

Второй раз за считанные минуты команда замерла в ожидании того, как решится судьба Непрроходима. Не то, чтобы на борту вогонских кораблей не встречалось открытого насилия, но насилие, мешающее исполнять приказ Простатника, никак не укладывалось в рамки привычного.

Булькнув животом и зашипев амортизатором кресла, Джельц повернулся к нарушителю порядка.

— Рядовой Непрроходим. Это уже второй раз за день. Я заинтриго-о-ован.

Необычно растянутое последнее слово словно бы намекало на то, что Непрроходиму стоит немедленно объясниться, и что объяснение этого безумного поступка должно отличаться стопудовой убедительностью. Можно сказать, что в истории убедительных объяснений оно должно занять едва ли не первое место. Возможно, даже превзойти объяснения Джаммуа Тоталля, кровопускателя с Кирста, который (совершенно случайно, во сне) вышиб жене мозги перстнем с печаткой, а потом заявил, что сделать это его заставили кости предков, каковые кости он в подтверждение своего заявления даже выписал с другой планеты, искусственно состарил и закопал под корнями дерева ванго-панго.

Кожа у Непрроходима вспотела с внутренней стороны — такое с вогонами случается редко, зато усугубляется возбуждением пыльных клещей, заставляющим кожные поры поглощать влагу из окружающего воздуха и накапливать ее в подкожных клетках.

— Мне казалось, ты держишь себя в руках, Туп, — продолжал Джельц с явным неодобрением. — Твоя мать уверяла, что хватит и гомеопатических средств, и, да поможет мне Зарк, я ее послушал. Но в следующий раз ты без разговора отправишься прямиком в аквариум с пиявками, мой мальчик. А теперь, как я сказал уже, я заинтриго-о-о-о-ован.

— Неправильно это все! — выпалил Непрроходим.

— Что ты хочешь этим сказать? — искренне удивился Джельц. — Неправильно в этическом отношении? В смысле добра и зла? Только не говори мне, пожалуйста, что ты заделался моралистом… твои хилые ножки этого не перенесут. — Джельц внезапно задохнулся от ужаса. — Или ты хочешь сказать, что ты эволюционировал?

Непрроходим стиснул кулачки и не двинулся с места.

— Во-первых, Простатник, здесь, должно быть, сломан пылевой фильтр, потому что я весь вспотел внутри. А во-вторых, я хотел сказать, что это неправильно, потому что это не по инструкции.

Джельц встряхнул усами.

— Не по инструкции, говоришь? Не по… — Он резко повернулся к связисту. — Запишите этот разговор, слышите? Возможно, мне придется объяснять эту казнь его матери.

Непрроходим бросился в атаку, потому что иначе ему бы не оставалось ничего, как растянуться на полу и хныкать в ожидании конца.

— Нам приказали уничтожить землян, так?

— Надеюсь, у тебя найдутся аргументы убедительнее, потому что это…

— Эти люди купили планету у магратиан, так?

— А! Я вижу, куда ты клонишь, но галактическому правительству магратиане неподконтрольны. У них собственная маленькая республика, подающая, надо сказать, чудовищный пример колониям.

— Вы правы, Простатник. Разумеется, правы, но у магратиан с правительством официально оформленные деловые отношения. Торговый договор.

— Ну, допустим.

Забыв про необходимость скрывать свою ловкость, Непрроходим бросился к ближайшему пульту.

— Смотрите! — объявил он, торопливо открывая страницу мегабрантианского управления по делам новых миров. — Статус планеты Бабуля одобрен центральным ведомством.

— Вогон редко находит бумагопроизводство скучным. Попрыгунчик, — сухо заметил Джельц. — Но признаюсь, если ты немедленно не приступишь к сути…

— Перехожу, Простатник. Центральное управление зарегистрировало Бабулю как планету-налогоплательщика, члена планетарного союза, подчиняющегося галактическому правительству.

— Ты повторяешь одно и то же, только разными словами. Я ради этого тебя в университет посылал? — Джельц взял микрофон и нажал кнопку соединения с торпедным отсеком. — Нам все-таки надо еще уничтожить землян.

— Посмотрите сюда, в последний параграф. Как и положено в таких случаях, Мегабрантис одобрил гражданство обитателей планеты. — Непрроходим почувствовал, что потение уменьшилось, зато из пор его тела тонкими струйками вырывался со свистом пар. Он говорил теперь юридическим языком, а на свете не найдется вогона, способного спорить с законом. — Формально земляне больше не земляне, а бабулиане. Или бабулианцы, или бабулинисты? Не знаю точно. Но одно я знаю точно: если вы сейчас расстреляете этих людей, вы расстреляете группу законопослушных налогоплательщиков, ни разу не уклонявшихся от этой своей обязанности. Только представьте себе, Джельц-Инструкция изжаривает граждан, не успевших заплатить налоги! Что скажет на это Хупц Прриходитезавтра, ваш старый приятель со Стены Хрюмпста?

На этом собственный запас хрюмпста у Непрроходима иссяк, он пошатнулся и упал спиной на мониторы, отчего по сенсорным экранам побежали радужные круги.

— Вау, — произнес Джельц, а это слово он произносил не слишком часто. Он выбрался из кресла и понес свою тушу к радужным мониторам. — Рядовой Непрроходим. Ты сорвал операцию. — Простатник навис над своим сыном, лицо которого из оливкового сделалось бледно-салатного цвета.

— Я сделал то, что обязан был сделать.

Джельц протянул руку — скорее из чистой формальности, чем из попытки взяться за руку Непрроходима, ибо с таким же успехом он мог бы попытаться взяться за резиновую перчатку, наполненную мягким бутербродным маслом.

— Ты увидел силу закона. А чем поддерживается порядок, как не законом? Встань, сын мой. Подойди и встань рядом со мной.

Непрроходим, ожидавший, что вот-вот превратится в кляксу на переборке, поднялся на подкашивающиеся ноги и откашлял кварту жидкости (а с ней пару симбиотических безволосых флабузов, которых все вогоны носят в желчных пузырях в качестве средства от камней).

— О нет. Бедные Хэнки и Спэнки…

Джельц носком башмака отшвырнул мокрые комки в сторону.

— Забудь этих паразитов. У нас в блоках переработки отходов таких несколько миллионов.

Он включил одну из подвешенных к потолку специально ради подобных, связанных с падением вогонов ситуаций лебедок. Непрроходиму хватило еще хитрости делать вид, будто она ему нужна, и с ее помощью он выпрямился.

— За всем за этим наверняка стоит Тугриг, — по секрету сообщил сыну Джельц. — Не удивлюсь, если он там на Мегабрантисе прослушивает все наши переговоры в ожидании, пока я провалю операцию. Нет ничего хуже, чем уничтожить…

— Не тех людей? — предположил Непрроходим.

Джельц усмехнулся шутке своего подчиненного.

— Не тех налогоплательщиков, рядовой. Поосторожнее с юмором: у других членов экипажа с этим похуже, чем у нас с тобой. Твой сарказм могут расценить как проявление сочувствия.

— А… — отозвался Непрроходим, интуитивно нащупав самую удачную реплику для случаев, когда ты представления не имеешь, чего отвечать.

Джельц попятился и плюхнулся обратно в командирское кресло.

— Старина Тугриг, поди, ждет на базе, что я вернусь по уши в дерьме. А вместо этого — благодаря тебе! — мы возвращаемся героями, со скальпом бога на поясе и хорошими вестями для налоговой инспекции.

— Выходит, все в выигрыше… кроме Тора.

— Что я тебе говорил, сын?

— Осторожнее с э… шутками.

— Совершенно верно. А теперь втискивайся ко мне в кресло, и мы насладимся иллюзорными прелестями гиперпространства вместе.

Голова у Непрроходима шла кругом, руки тряслись. Он пришел на помощь землянам, и это каким-то образом обернулось благом для всех.

Это все закон, сообразил он. Нас спас закон. Придется теперь использовать это слово.

Он так и стоял, потрясенно подняв руки, пока двое юнг не взяли его под микитки и не отвели к капитанскому креслу.

Джельц наслаждался собой, что он позволял себе всего дважды в год и всего на пару минут. Посмотрите на моего сына — как потрясен он тем, что в первый раз сидит на колене у капитана. А я-то хотел отослать его с корабля… но после его сегодняшних поступков парень останется со мной. Он станет одним из великих. Разрушитель миров. Гроза жалобщиков. И придет день, когда мой сын станет настоящим Законченным Ублюдком.

Бабуля

Типичное описание поведения разумных существ, над которыми нависла угроза уничтожения со стороны парящего над головами инопланетного корабля сводится к паническому бегству прижимающих к груди убогий скарб туземцев, а также к образованию непроходимых автомобильных пробок на мостах и в туннелях. Исключением является храфхрафский фильм «Взрыв Красной Бурды», где в минуты, предшествующие полному уничтожению, все рады и счастливы, поскольку жизнь обитателей Храфхрафа протекает в обратном направлении по времени, вследствие чего с их точки зрения они только что выбрались из серьезной космической катастрофы целыми и невредимыми.

На Бабуле никто и никуда не бежал, да и скарба к груди не прижимал почти никто. Обитатели планеты стояли на площади Джона Уэйна, чуть покачиваясь, как трава на ветру, и, разинув рты, ждали с неба смерть.

Все, кроме Асида Префлюкса, сидевшего на скамейке с банкой мягкого сыра.

— Как я заблуждался, — всхлипывал он, закрыв глаза ладонями. — Как заблуждался! Чтобы понять Сыр, Сыр надо поглотить!

Хиллмен Хантер стоял в тени памятника и очень старался не привлекать к себе лишнего внимания на случай, если во всех бедах вдруг обвинят его. Большинство предметов падает сверху вниз, но обвинения всегда летят на самый верх, а Хиллмен предпочитал избегать боли до самого конца, каковой, он надеялся, случится относительно безболезненно.

— До скорой встречи, Бабуля, — прошептал он.

Не спеши, произнес бабулин голос у него в голове.

Пока Хиллмен обдумывал эти загадочные и, как он надеялся, пророческие потусторонние слова, в лицо ему шлепнулся комок мягкого сыра, залепивший ухо и набившийся за воротник.

— Славно поработал с богом, дебил, — крикнул ему через площадь Асид Префлюкс.

Дрянь дело, подумал Хиллмен.

В толпе мелькнула пара секаторов, и Хиллмену показалось, что он разглядел нож для бумаги.

Ну почему обязательно найдется кто-нибудь с ножом?

К счастью, именно этот момент выбрал вогонский бюрокрейсер, чтобы в сиянии красивого голубого фейерверка гипердвижков исчезнуть из реального пространства. Только что он висел здесь, и вот с «пшш-хлоп-бах!» исчез, не оставив за собой ничего, кроме тающего в небе облачка выхлопной плазмы.