Спорных разговоров

Одним из основных типов задач, решаемых посредством лингвистических методов, является содержательный анализ спорных текстов. Особенное место в рамках данной задачи отводится лингвосемантическому анализу скрытого, невыраженного содержания. Можно найти массу примеров подобных исследований [Спорные тексты СМИ и судебные иски, 2005; Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ, 2003; Цена слова, 2002]. При этом в центре рассмотрения экспертов-лингвистов, как правило, находится дискурс СМИ и содержащаяся в нем в имплицитной форме суггестивная или инвективная информация. В тенденции исследовать потайной язык СМИ отчасти можно увидеть крен прикладной лингвистики в сторону исследований социально ориентированного общения (термин А.А. Леонтьева [2003]), отчасти спорное с точки зрения применения правовых оценок положение данной сферы. Среди функций имплицитной информации обращают внимание: «присвоение оценки и усиление аргументации», «повышение притягательной силы сообщения», а также то, что «имплицитная информация придает особую эстетическую силу» и является «средством манипулирования, введения адресатов в заблуждение» [Пирогова, 2001, с. 212]. На последних функциях и сосредоточивает свое внимание юрислингвистика. Значительно в меньшей степени развит лингвосемантический анализ предметно ориентированного общения, понимаемого как «взаимодействие людей в процессе совместной деятельности» [Леонтьев, 2003], в частности, предметно ориентированного криминализированного общения. Данная статья посвящена проблеме использования лингвосемантического анализа в этой сфере, а именно в исследованиях спорных фонограмм, на которых зафиксированы разговоры между лицами, занимающимися сбытом наркотических средств.

В экспертной фоноскопической практике эксперт-лингвист вкупе с традиционными идентификационными и диагностическими фоноскопическими задачами также отвечает на вопрос типа: «Идет ли в данном разговоре речь о сбыте наркотиков?», для ответа на который как раз и востребован лингвосемантический анализ. Установление дословного содержания разговоров, идентификация участвующих в них лиц и анализ содержания разговора вместе составляют комплексное исследование, представляющее доказательную базу по уголовным делам по ст. 228.1 УК РФ («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»).

В качестве основы проводимого нами лингвосемантического анализа мы используем процедуры, предложенные Р.К. Потаповой [2004]. Началу нашего анализа соответствуют следующие установки. Тема «сбыт наркотических средств» развивается через актуализацию и пересечение в тексте двух семантических полей: семантического поля «наркотики» и семантического поля «сбыт». Главными в сегменте пересечения данных полей являются концептуальная переменная «наркотики-товар» и ряд его атрибутов, таких как цена, прибыль, качество, количество, покупатели, продавцы. Анализ разговоров с точки зрения обусловленности их смысла концептуальной переменной «наркотики-товар» предполагает поиск и выделение смысловых фрагментов текста, соответствующего понятию разговора о сбыте наркотиков. Анализ в этом плане предполагает необходимость эксперту держать в уме некую инвариантную модель общего смысла разговора, квалифицируемого как разговор, в котором идет речь о сбыте наркотиков. Данная модель и элементы, в нее входящие, будут составлять операциональную базу исследования. При этом эффективность экспертизы напрямую зависит от разработанности данной базы. Назовем такие элементы, как коммуникативная ситуация, контекст, семантическое поле, когнитивно-пропозициональная структура концепта или ядро концептосферы, компоненты ядра концептосферы.

Спорные разговоры, поступающие на исследование, характеризуются высокой степенью имплицитности, большим количеством нераспространенных, эллиптических предложений, использованием в речи пресуппозитивных смыслов, тенденцией к краткости (спорные разговоры фиксируются обычно по телефону), что позволяет констатировать наличие у коммуникантов установок на криптолалическую коммуникацию. Вышеперечисленные свойства в совокупности мешают полному восстановлению смысла разговоров. Вместе с тем обнаруживается явное структурное сходство соответствующих им контекстов.

Наш исследовательский интерес сосредоточен на анализе контекста и поиске предпосылок создания контекстуальной инвариантной структуры (понятие пока еще недостаточно разработанное, чтобы дать ему какую-нибудь дефиницию) разговоров о сбыте наркотиков, которая может стать матрицей для сличения контекстов спорных разговоров и тем самым помочь в расшифровке имплицитной информации. Опыт анализа свыше двадцати пяти подобных разговоров показывает, что основания для выделения данной контекстуальной инвариантной структуры есть.

Остановимся более подробно на понимании имплицитного в применении к спорным разговорам, взяв за основу установку о том, что процедура выявления имплицитной информации предполагает действия по структурированию контекста.

Под имплицитной информацией или имплицитными элементами плана содержания текста, вслед за А.В. Бондарко, мы понимаем семантические элементы, не выраженные прямо, а вытекающие из эксплицитно выраженных семантических элементов, из их соотношения и взаимодействия [Бондарко, 1978, с. 105].

В качестве видов имплицитных смыслов можно выделить: пресуппозиции, импликации, коннотации и фоновые знания, так поступает, например, Р.К. Потапова [2004, с.67-76]. Выделение именно этих видов имплицитной информации по сути всеобъемлюще и имеет достаточно веское классифицирующее основание в плане их соотнесений между собой. Эти соотнесения двух родов.

1. Казуальное соотнесение, то есть отношения посылки / следствия, соответствуют у Р.К. Потаповой разделению имплицитных смыслов на базовые: фоновые знания и пресуппозиции, и на выводные: импликации и коннотации.

2. Соотнесение извлекаемой информации к подтексту (ср.: предложенное К.А. Долининым) делят, соответственно, на относящиеся только к содержанию разговора, близкие по значению понятию «референциальный подтекст» и относящиеся к коммуникативной ситуации в целом, соотносимые с понятием «коммуникативный подтекст» [Долинин, 1983, с. 38]. Данное разграничение учитывается и Потаповой, например, при сравнении фоновых знаний с пресуппозициями: «фоновым знаниям присуща узуальная закрепленность в системе языка», а «пресуппозиции характерно контекстуальное порождение» [Потапова, 2004, с. 71].

Очевидно, что роль пресуппозиций и фоновых знаний в криптолалической коммуникации значимее, нежели роль импликаций и коннотаций, так как основанием для общения здесь являются особого рода конвенции, поэтому именно этим видам имплицитного мы уделим больше внимания.

Под пресуппозицией понимаются «имплицитные смыслы, являющиеся предпосылками, обусловленными житейским социальным опытом и текущими событиями повседневной жизни» [Потапова, 2004, с. 67]. В криптолалической речи прессупозиции сопровождают эллиптические, неполные предложения, в которых сознательно скрывается какой-либо компонент смысла.

Фоновым знаниям также соответствует понятие « имплицитные смыслы-знания» [Потапова, 2004, с. 67]. В качестве подобного «знания» в криптолалической коммуникации может выступать жаргон.

Среди используемых способов эксплицирования скрытой информации особое место в изученных нами разработках занимают процедуры анализа и выявления пресуппозиций. В рамках статьи мы остановимся на определении основополагающего принципа двух видов данных процедур. Мы их обозначим как привязывание и разрешения недоопределенности.

Процедуру первого вида, основанного на анафорической теории пресуппозиций, описывает О.В. Выборнова следующим образом: «После обнаружения показателя пресуппозиции в дискурсе первым шагом в анализе должно быть исследование предшествующего контекста дискурса с целью найти подходящий доступный антецедент, к которому можно «привязать» пресуппозицию, то есть найти такой дискурсивный референт в предшествующем дискурсе, который является достаточно похожим на пресуппонируемую информацию, чтобы функционировать как антецедент. Если таковой найден, то эта пресуппозиция может быть привязана к антецеденту» [Выборнова, 2002, с. 63-67.]

Второй вид оперирования пресуппозиционных смыслов, рассматриваемый Д.С. Кондрашовой, основывается на динамической семантической теории интерпретации дискурса (SDRT) и расширяет положения анафорической теории. Его «отличительная черта касается способа разрешения недоопределенности. Предлагается формальная модель семантики дискурса, в которой семантическая недоопределенность в пропозиции разрешается определением способа, которым эта пропозиция риторически связана с контекстом. Тот факт, что выбор риторической связи оказывает влияние на семантическое содержание, является центральной идеей этой теории» [Кондрашова].

Как мы видим, для обоих видов основой прочтения имплицитной информации является анализ контекста. Структурирование контекста происходит при помощи выведения камуфлируемого компонента на первый план. Соответственно, чем более скрыто содержание компонента, тем более он контекстуально акцентирован. В контекстах, исследованных нами спорных разговоров, можно определить общее значение имплицитных компонентов, в частности, дать характеристику имплицитным предикатам и актантам. Приведем несколько примеров выявления компонентов из имплицитных частей текста при помощи описанных выше способов.

1. Привязывание. Например, в контекстах, в которых компонент получает контекстуальное значение либо маскируется через использование камуфлирующих эвфемизмов:

«- Я у тебя возьму. Пусть у них там штук по несколько останется. Я поеду пока сделаю. Они будут работать. Чтоб пустые -то они». Здесь наблюдается контекстуальное употребление глаголов и прилагательных. Камуфлируются предикаты «продавать», «брать под реализацию».

«- Знаешь, что забыла? Сколько надо? - Чего? - Мне сделать. С двадцати. - Восемьдесят. В общей сложности восемьдесят. - А если это, то сколько? – Ну, отними тридцать процентов». В данном контексте замена компонента объект «деньги» местоимением «это».

2. Разрешение недоопределенности. Прежде всего через выявление и характеристику композиционной функции компонента. Так, для композиции диалогического единства характерно выдвижение определенного компонента, в качестве темы разговора, например, в общих вопросах:

«- Ну я только что подъехал. Что тебе? - Ну всё. Я к тебе иду»;

«- Плюс двести десять прибавь. - За что? - Ну как за что? Мне надо».

В данном случае ударное, выделенное место в контексте занимает компонент объект «товар» как основная тема разговора. В следующем контексте тот же компонент выделяется как пропущенный член неполного предложения. Кроме того, цепь сравнительных конструкций формирует семантические отношения противопоставления:

«- Тебе что-то надо? - Сейчас посмотрю. А такая же? - Нет, другая. - А, как была? – Мм, насчет не знаю. Она новая. Ну лучше чем вот эта.»

При выделении компонента «количество» значим также порядок слов, например:

«- Тебе чего и сколько? - Десять, две, одну».

В целом наблюдается однообразие компонентов, которые камуфлируются, пропускаются, заменяются. В основном это: «количество», актанты объект «товар» и объект «деньги» и некоторые предикаты. С учетом разделения на имплицитное / эксплицированное можно провести первоначальную систематизацию исследуемого материала, которая позволит определить набор компонентов когнитивно-пропозициональной структуры разговоров о сбыте наркотиков и сгруппировать их в составе следующих микротем.