Мы отошли от окна. Не следовало маячить на глазах у всех!

Пожилой преподаватель бросил в нашу сторону недоброжелательный взгляд, полный осуждения.

Мы двинулись медленноступающей походкой. Держась за руки, остановились у дверей лекционного зала. Тихо пошли дальше, ведь мы понимали, что находимся в учебном заведении. Оно было предназначено не для того, чтобы шастались бездельники! Тем более чтобы не миловались влюблённые! Место не для гуляния - а для важной и значимой цели! А если захотелось целоваться, то была тёмная лестница на чердак! Мы не мешали преподам и студентам, а только любили друг друга…

На улице среди тротуара росла берёза. Зимой у неё не было листьев, и только серели ветки и белел ствол. Хотя в снежной пурге была по-особому красива. Наступал огромный сумеречный вечер и маленькие человечки выходили из зданий. Приближалась долгая зимняя ночь, составленная из искр и ночного света, – и среди огромных снегов ночь казалась людям непостижимым явлением.

Мы шли, незаурядными прохожими, по вечерне-зимней улице. Мелькали фары машин и отблеси света от витрин и реклам, отдельно маячили окна, словно уносимые ветром, - и всё это дрожало, будто прицепленное неведомой силой к нам. И, как белоснежно - огромный демон, плясал ночной город среди бесконечных снегов, словно исполнял на безумно-зимней дискотеке неведомый доселе рок-танец. И это всё немерено искрилось неисчислимой искорью и снежью, отзываясь в светозвучьях.

Но демон вдруг застыл перед невиданной доселе красотой. Он любовался молодой берёзой, которая была словно в белых джинсах и звонила кому-то по мобильнику. А он, как властелин бескрайнего снега, накидывал на неё серебристо-снежные шубы, но красавица строптиво сбрасывала дорогие одеяния. И неожиданно распевно затянула с сильным чувством песню и запела снежному дьяволу на древнерусском языке: