Мистические основы безопасности

В статье обосновывается необходимость исследования религиозно-мистических и обыденно-практических основ безопасности, в частности, значимости для обеспечения безопасности знания таких явлений, как синхрония, судьбоносные знаки, приметы и ритуалы. Также подчеркивается необходимость союза религии и науки в деле обеспечения безопасности. Предлагается ввести в вузах МЧС факультативную дисциплину «Мистические основы безопасности».

Мир современного знания крайне многообразен. По меньшей мере, можно говорить о восьми основных формах знания: научном, пара(квази-, псевдо-)научном, философском, обыденном, религиозном, мифологическом, художественном и мистическом.

Мистическое знание можно трактовать широко, и тогда к нему будут отнесены и религиозное, и мифологическое, и паранаучное знания. Иначе говоря, мистическое ассоциируется, прежде всего, с верой в сверхъестественное, будь то духи умерших, полтергейст, вампиры, домовые, спиритизм или телепатия, телекинез, астрал и пр. В более же узком смысле мистическое знание связано с верой в наличие скрытых смысловых связей между событиями, в нетрадиционные формы детерминизма (целевой детерминизм в природе, синхронистичность в жизни человека). В дальнейшем изложении под «мистическим знанием» мы будем понимать именно второй, более узкий смысл термина.

Следует отметить, что мистическое знание неразрывно связано с соответствующей практикой, прежде всего, с системой обрядов и ритуалов. К числу последних можно отнести как элементы религиозного культа (например, молитву, жертвоприношение, крещение), так и обыденные ритуалы (обмывание покупок, поминки, выкуп невесты и пр.). Однако ясно, что последние имеют религиозные корни, например, обряд обмывания покупок связан с языческой верой в очистительную силу воды.

Несмотря на то, что религиозное и мистическое знание пронизывают нашу повседневную жизнь сверху донизу, в современном общественном сознании только за наукой и, реже, за философией признается право на владение истиной, тогда как при оценке других форм знания нередко используются уничижительные эпитеты: «суеверия», «предрассудки» и пр. Особенно в этом смысле не повезло мистическому знанию, которое считается наивным, порой даже смешным, одним словом, отголоском-рудиментом первобытности – «детства» человечества.

Однако, с другой стороны, мы видим, что не только простые люди, но и немало ученых, которые, казалось бы, должны давать образцы рационального поведения, оказываются сторонниками не только религиозных идей, но и отдельных суеверий и предрассудков. Например, общеизвестно, что академик С. П. Королёв никогда не назначал запуски ракет на понедельник, до конца жизни верил в свое счастливое число 12, а его «подопечные»-космонавты до сих пор следуют странному ритуалу – мочиться на колесо автобуса перед посадкой в капсулу космического корабля [3]. Аналогичную веру в приметы и ритуалы можно найти у многих других ученых, даже у такого механициста, как Пьер Симон Лаплас. А уж сколько ученых разделяли веру в Бога, космическое сознание и другие религиозно-мистические идеи! Можно назвать такие имена, как И. Кеплер, И. Ньютон, М. В. Ломоносов, Э. Сведенборг, А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, К.-Г. Юнг, К. Прибрам и мн. др.

Возникает парадоксальная ситуация. В своей научной деятельности (в частности, в статьях, диссертациях, монографиях) современные ученые «забывают» о своих воззрениях, не вписывающихся в современную научную картину мира (далее – НКМ), тогда как в частной жизни многие из них демонстрируют пристрастие к суевериям и приметам, разделяют веру в разнообразные паранаучные и мистические идеи.

Если таковы ученые, то чего же требовать от других людей, хуже знающих современную НКМ, едва знакомых с методологией науки!? При этом даже поверхностный взгляд показывает, что наиболее привержены приметам и суеверным ритуалам те, кто занят в областях деятельности, связанных с высокой степенью риска для жизни и здоровья, с деятельностью, успешный итог которой далеко не всегда задан. Это не только уже упоминавшиеся космонавты и спортсмены, но также военные, полицейские, спасатели, пожарные[2], врачи, артисты и др.

Однако, с другой стороны, деятельность многих специалистов из вышеперечисленных категорий должна опираться на строго научную основу. В результате возникает своеобразный симбиоз науки и религии, научного и мистического знания, проявлением которого служат такие феномены, как наличие храмов и часовен на территории научно-образовательных учреждений, не говоря уже про воинские, спасательные и пожарные части. Даже в девизе Ивановского института ГПС – «Отечеству – служба, Богу – хвала, ближнему – защита» – мы обнаруживаем упоминание о Боге!

Возникает закономерный вопрос: если на территории Академии ГПС МЧС России и других «силовых» вузов есть часовни или храмы (хотя церковь у нас официально отделена от государства), если пожарные и спасатели в своей деятельности опираются не только на научные знания, но также отдают дань приметам и ритуалам, то имеем ли мы право делать вид, проявляя тем самым нечестность и перед миром, и перед собственной душой, что научное знание – это единственно истинное знание, а все остальное – лишь суеверия и предрассудки. Но если вера в Бога – суеверие, то тогда было бы логичным снести все храмы и часовни во всех подразделениях как МЧС, так и других силовых структур! Однако если вспомнить, что первые лица государства регулярно присутствуют на рождественских и пасхальных службах в Храме Христа Спасителя в Москве, то едва ли такая акция будет поддержана властью.

Что же делать дальше – продолжать врать самим себе и нашим ученикам (студентам, курсантам, слушателям), делая вид, что мы верим только в науку и учить их только тому, что согласуется с современной НКМ, но при этом продолжать строить часовни и храмы, приглашать на торжественные мероприятия священников, а в частной жизни также следовать приметам и ритуалам, или же перестать заниматься как самообманом, так и обманом других, и что-то изменить в системе современного образования и науки, в деятельности пожарно-спасательных частей, подразделений других силовых структур?

Выход из «сциентистского тупика» нам подсказывает американский философ постпозитивист Поль Фейерабенд (1924 - 1994), предложивший избавить образование от диктата науки, допустив к преподаванию не только ученых, но и представителей иных познавательных традиций, будь то священники или параученые (астрологи, нумерологи и пр.)[4]. Ясно, что процесс «десциентизации» образования должен идти постепенно, мягко, так, чтобы не выплеснуть с водой и ребенка, т.е. саму НКМ вместе с существующими науками.

На мой взгляд, первым шагом на пути дополнения научного образования вненаучным в рамках пожарно-технического образования может стать введение отдельной синтетической дисциплины «Мистические основы безопасности». Эта дисциплина не только легализовала бы в вузах многочисленные паранаучные и мистические знания, но и позволила бы обучающимся более глубоко понять суть и содержание вненаучного знания, отделить внутри него «зерна» от «плевел», т.е. научить разбираться, что в мистическом знании достойно внимания, а что следует признать неадекватным и бесполезным.

Главным содержанием этой дисциплины могло бы стать изучение:

§ примет и ритуалов, традиций и символов пожарных (в частности, истории и символики иконы «Неопалимая Купина»);

§ основ мировых религий в их связи с проблемами обеспечения безопасности (например, изучение так называемых «чудес», произошедших в связи с использованием религиозно-мистических обрядов и ритуалов);

§ мистических событий в жизни выдающихся ученых, философов, художников, политиков, военачальников;

§ основ паранаук[3] в связи с проблемой безопасности;

§ явлений синхронии[4] и их роли в обеспечении безопасности личности;

§ роли мистических знаков[5] в обеспечении безопасности;

§ искусства контакта с окружающим миром и собственным подсознанием («Самостью»)[6] с целью понимания собственной миссии и реализации своей подлинной судьбы[7].

Ясно, что такая дисциплина не должна быть обязательной (носить факультативный характер), но она должна быть хотя бы потому, чтобы «легализовать» наличие тех же часовен и храмов на территориях пожарных частей, использование обрядов освящения пожарных депо и автомобилей и т. п., иначе говоря, чтобы де-юре признать то, что есть де-факто.

Следует подчеркнуть, что существующая ныне конфронтация между научным и мистическим (паранаучным) знанием, во-первых, была не всегда, например, в Средние века наука развивалась в тесной связи и в содружестве с религией, во-вторых, в будущем может быть снята в рамках более широкой концепции рациональности и более толерантной НКМ, контуры которых уже формируются сегодня[8].

В целом же, сегодня следует пересмотреть господствующее как в науке, так и в образовании, негативно-уничижительное отношение к мистическому знанию. Во-первых, в этом знании аккумулирован тысячелетний опыт наших предков (например, в народных приметах и ритуалах), их тщательные наблюдения над миром, поэтому к нему надо относиться с уважением и включить его изучение в педагогический процесс. Во-вторых, верить в частной жизни в те или иные мистические и религиозные феномены, а с кафедры говорить, что истиной обладает только наука, по меньшей мере, неправильно, а по большому счету – безнравственно (мы включаем слово «Бог» в девиз института, но при этом совершенно забываем о нем при составлении рабочих программ!).

Другое дело, что мистическое знание не должно подменять науку и претендовать на ее место. В том, что эти два вида знания могут быть взаимодополнительными, свидетельствует весь опыт научного развития, в частности, проникновение в науку идей, созвучных религии (антропный принцип, гипотеза Большого взрыва и др.), детерминирующая роль философско-религиозных оснований в генерации научных открытий и др.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Киричек А. В. Художественное творчество и личность художника (к вопросу о психологии художественной деятельности) (статья) // Публикация на сайте: «Экзистенциальная и гуманистическая психология», 2010 / http://hpsy.ru/public/x4166.htm

2. Линн Дениз. Указатели, знаки, знамения. Вслушайтесь в шепот Вселенной. – М.: София, 2011.

3. Романов А. П. Королев – М., 1983. Электронная книга.

4. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. – М., 1986.

5. Юнг К.-Г. О синхронистичности // в кн.: Юнг К.-Г. Избранное. – Мн.: ООО «Попурри»,1998. С. 427-443.

[1] КИРИЧЕК Александр Владимирович – кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии Академии ГПС МЧС России, полковник вн. сл.

[2] Например, у пожарных можно найти такие приметы: не мыть автомобиль перед началом дежурства; не мыть голову сразу после приезда с пожара, иначе случится новый вызов в это же дежурство; не брать женщин в пожарную машину; не спать с женщиной накануне дежурства и др.

[3] Речь идет, прежде всего, о таких паранауках, как астрология и нумерология, а также о таких искусствах, как хиромантия, гадательные практики и др.

[4] Синхрония – совпадение не связанных причинно, но близких по смыслу двух и более событий. На явление синхронии впервые обратил внимание швейцарский психолог Карл Густав Юнг (1889 – 1961), он же привел немало интересных примеров этого явления: женщина «случайно» покупает черное платье, а вечером узнает о смерти близкого родственника в другом городе; клиентка рассказывает о своем сне про золотого скарабея, и тут же в окно комнаты влетает жук-бронзовка, внешне очень похожий на скарабея [5]. По-видимому, адекватно объяснить эти явления можно достаточно легко, признав наличие Информационного поля Вселенной, через которое мгновенно распространяется информация, в котором также хранится информация об истории всего Универсума [1].

[5] Мистический знак (знак судьбы) – событие, выделяющееся на фоне других редкостью, неординарностью, вызывающее удивление, несущее важную информацию, как правило, предостерегающего характера. Правда, наряду с предупреждающими знаками можно говорить об информационных, побуждающих, запрещающих знаках.

[6] Умение замечать в окружающем мире указующие знаки, распознавать тонкие движения как собственной, так и чужой души, можно обозначить словом «сенситивность». Ее развитие – важная задача для всех специалистов пожарной охраны, МЧС в целом.

[7] Более подробно концепция судьбы как миссии, как поиска собственной стези, в художественной форме изложена современным бразильским писателем Паоло Коэлья в романе «Алхимик».

[8] Стоит напомнить, что гипотеза Большого взрыва – ведущая космогоническая концепция в современной космологии – прекрасно согласуется с христианским учением о творении, как и антропный принцип, показывающий уникальность, неслучайность возникновения жизни и разума в нашей Вселенной.