Светское и христианское понимание воспитания и образования

Христианская антропология, которая дает наиболее цельный образ человека, позволяет пересмотреть два других важнейших педагогических понятия — «воспитание» и «образование». При этом следует отметить принципиальную важность для научного исследования положения о соотношении (или иерархии) понятий. Давая представление о расположении частей или элементов целого в порядке от высшего к низшему, иерархия, как представляется, более точно, нежели система (которая более характеризует их горизонтальную, линейную соподчиненность) показывает их реальные отношения и связи, указывая на вертикальную зависимость одних от других.

Системный подход, в отличие от иерархического, предоставляет большую свободу для манипулирования элементами системы, для субъективной, произвольной их перестановки. Это, в частности, можно наблюдать на примере соотношения воспитания и образования на протяжении всего советского периода российской истории.

Так, в первые послереволюционные годы подчеркивается насущная необходимость воспитания «общественного человека», центром тяжести школьного дела должно стать «построение системы коммунистического воспитания». Программы 1927 г. предусматривают органическую связь обучения и воспитания, мировоззренческие задачи распределяются по годам обучения. В тридцатые годы все силы (как школьные, так и внешкольные) брошены на «обеспечение повышения качества учебной работы» с целью подготовки для техникумов и высшей школы «вполне грамотных людей» (Постановление ЦК ВКП(б) 1931 года).

Крен в сторону обучения, наметившийся с 30-х годов, стал несколько преодолеваться в шестидесятые годы с созданием групп продленного дня, развертыванием сети внешкольных учреждений, введением должности организатора внеклассной и внешкольной воспитательной работы, деятельностью по превращению школы в центр воспитательной работы микрорайона. В семидесятые годы внимание педагогов привлечено к необходимости усиления воспитывающей функции обучения. Она должна обеспечиваться содержанием учебного материала, соответствующими методами работы, нравственной направленностью самого учителя, а также характером отношений между учителем и учащимися, рядом других факторов. Школа опять призывается стать не только местом обучения, получения образования, но и местом детской жизни, где обучение и воспитание должны составить единый и целостный процесс.

Такое манипулирование «элементами системы», в числе других причин, объясняется произвольным толкованием терминов «воспитание» и «образование» в советской педагогике. Так, С. Т. Шацкий понимает под воспитанием, прежде всего, «организацию детской жизни и деятельности». П. П. Блонский пишет о воспитании как о «преднамеренном организованном длительном воздействии на развитие данного организма». Видный теоретик коммунистического воспитания Э. И. Моносзон, подхватывая эту мысль, подчеркивает, что воспитание должно охватить все многообразие отношений детей к среде, что необходимо предусмотреть целенаправленную организацию их деятельности. Известный современный педагог и ученый В. А. Караковский считает воспитание управляемой частью процесса социализации. Взгляд на воспитание как на приобщение к современной культуре отстаивает Н. Е. Щуркова.

Принимая во внимание разницу во мнениях, нельзя не заметить, что все эти определения несут на себе отпечаток материалистического взгляда на человека. Признавая его «общественной сущностью» и не учитывая его духовных исканий, выходящих за пределы земных отношений, советская педагогика в своих устремлениях пытается «объять необъятное» и охватить организованным воздействием возможно большее количество факторов среды. Пожалуй, яснее всего эта позиция выражена в статье известных советских методологов А. М. Арсеньева и Ф. Ф. Королева. Они называют воспитанием «взаимодействие индивида и среды, а еще точнее, приспособление первого ко второй, подгонку индивида к данным социальным структурам и институтам».

И действительно, если принимать человека в качестве «продукта исторического развития», рупора общественной мысли и общественного мнения, если свести все многообразие и глубину его внутренней жизни к процессу «отражения» действительности, тогда на первый план выходит задача такой организации жизни, которая бы адекватно «отражалась» в головах воспитываемых, с одной стороны, и «подгонки» их к существующему порядку вещей, с другой. Неслучаен поэтому один из современных «образов воспитания», несущий, несмотря на демократические веяния, старую идею: «Пионерский лагерь. Линейка. Все подтянуты, стоят в ряд. Никто не выпячивается на передний план. Во всем порядок».

Что касается образования, то в советской педагогике оно сближается с термином «обучение» и понимается как результат усвоения систематизированных знаний, умений и навыков. И если традиционно понятие «воспитание» трактовалось шире, чем понятие «образование», то в последнее время оно считается его частью. Наблюдается также тенденция к полному вымыванию его из педагогического лексикона, что отрицательно сказывается на реальном состоянии воспитания, приводит к затуханию воспитывающей функции школы.

«Во многих школах, средних учебных заведениях, вузах, — пишет, характеризуя кризисность ситуации, В. А. Караковский, — воспитание как педагогическая цель вообще отсутствует... Трагедия заключается в том, что переориентация массовой школы на «чистое» обучение происходит на фоне невероятного обострения, нестабильности во всех областях нашей жизни, когда молодежь, попавшая в зону социального риска, все более пугает резким падением уровня воспитанности, бездуховностью, слепым идолопоклонством».

Анализ вышедших за последнее время воспитательных концепций свидетельствует об изменении подходов к воспитанию и образованию в связи с гуманистическими установками, об их ориентации на общечеловеческие и культурные ценности. Однако в целом они продолжают носить отпечаток «средового» подхода, доминировавшего в советской педагогике.

Восходя ко всеохватному образу человека, христианская педагогика дает наиболее точное понимание воспитания и образования, которое носит абсолютный характер и не изменяется с течением времени.

Слово «воспитание», этимологически восходя к слову «питание», предполагает доброкачественную пищу для души и тела. В христианском сознании оно ассоциируется с величайшим таинством — Евхаристией, Божественной Литургией. В переводе с греческого языка «Литургия» означает «общее дело». В этом общем для верующих деле, по словам Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, открывается реальнейшая реальность, происходит встреча с Богом и соединение верующих во Христе. В этом таинстве абсолютно трасцендентное становится абсолютно имманентным: человек входит в живое общение с Богом. Он получает силы к изменению самого себя и познанию себя как духовного существа, которое должно научиться управлять своей «эмпирией» — интеллектом, волей, чувствами.

Таким образом, религиозное понимание слова «воспитание» связано с воцерковлением, приобщением к церковной жизни во всей ее полноте, участием в церковных таинствах. Это представляется тем более необходимым, что, согласно святоотеческому учению, невозможно изменение человека в лучшую сторону без помощи Божьей, без содействия благодати. «Зловещая практика XX века, чудовищный опыт нигилизма и дегуманизации, — пишет митрополит Питирим, — подтверждает давний взгляд на природу человека, выраженный в христианском богословии, согласно которому эту природу нельзя произвольно улучшить или переделать безблагодатными средствами».

В понятие «воспитание» входит также представление о возращении, росте, заботе. «Христианское воспитание, — пишет В. Парамонов, — есть уход за растущим организмом, питание, забота о нем». По этой же ассоциации воспитание связывается со словом «становление». Оно безусловно связано с обучением, которое, как часть воспитания, должно давать «знания о Боге». Однако главная задача христианского воспитания — не столько «знание о Боге», сколько «знание Бога», жизнь в Боге.

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (увидят)», — гласит одна из христианских заповедей, давая ключ к подходу к проблеме. Забота о сердце как главном источнике духовной жизни, от расположений которого зависит строй мыслей, чувств и действий человека, является главной заботой воспитания.

Много внимания уделено этому вопросу в трудах И. Г. Песталоцци, который считал конечным результатом и целью воспитания воспитание «силы сердца в любви», для чего (так же, как и для умственной деятельности) необходимо упражнение. «Возвышение сердца», по его мнению, должно поднять человека до ощущения чистого, возвышенного, Божественного существа, которое живет в нем, до ощущения внутренней силы своей природы. «Жизнь сердца есть любовь», — свидетельствует святитель Феофан, «Вышенский Затворник», которого называют самым выдающимся и влиятельным из всех русских православных моралистов XIX столетия.

Таким образом, главная задача воспитания — дать сердцу правильное направление, соответствующее главной цели бытия, развить в нем деятельную любовь к Богу и ко всему Божественному, священному, воспитать «вкус» сердца. Об этом же пишет русский философ И. А. Ильин, утверждая, что необходимо как можно раньше «зажечь и раскалить» в ребенке «духовный уголь»: чуткость ко всему Божественному, волю к совершенству, радость любви и вкус к доброте.

По мнению ряда педагогов и ученых, воспитание включает в себя также понятие «подвиг». Такое мнение высказывает уже упомянутый И. А. Ильин. Об этом пишет богослов и священник Александр Салтыков, утверждая, что подвиг есть необходимое условие духовной жизни и воспитания личности.

Эта точка зрения представляется заслуживающей внимания, особенно если взять за основу расширительное значение этого слова (у В. Даля: «подвиг» — «движенье, стремленье»).

Подвиг есть и в сраженьи,

Подвиг есть и в борьбе,

Высший подвиг в терпенъи,

Любви и мольбе, —

пишет один из основоположников славянофильства, философ и поэт А. С. Хомяков. Известный русский философ Г. П. Федотов считает, что если творчество в искусстве и науке, высокая духовная (т. е. молитвенная и аскетическая) жизнь — удел немногих, то нравственный подвиг доступен любому человеку.

Понимание подвига как жизненного креста находим у В. В. Зеньковского. «Вписанный в человека крест» (т. е. тайна своеобразия личности, ее талант) определяет внутреннюю логику духовных исканий человека. Вместе с тем «крест» указывает педагогу задачу и направленность воспитательной деятельности по отношению к каждому ребенку.

Таким образом, христианская педагогика говорит о воспитании как о «возвышении» сердца как центра духовной жизни, как главной силы любви. Эта задача необходимо включает в себя помощь педагога в понимании каждым воспитанником своего особого пути, своего «креста», — того подвига, который предлежит ему в земной жизни с целью достичь жизни вечной. Воспитание предполагает также воцерковление, когда ребенок в свободном, проникнутом любовью и братством единении раскрывает свои таланты, всю полноту своей личности.

Христианское образование как раскрытие образа Божия в человеке покоится на христианском воспитании. С домом на песке сравнивает образование без воспитания проф. М. И. Андреев. И. А. Ильин называет образование без воспитания делом ложным и опасным. «Природа обеспечивает развитие любви до развития мышления», — пишет И. Г. Песталоцци.

И действительно, если воспитание — это, прежде всего, уход, забота о сердце, исправление и «зажигание» его, то понятие «образование» близко по значению к слову «формирование». Оно связано с формированием правильного образа мыслей, правильного (в данном контексте — христианского, православного) мировоззрения.

Воспитание начинается с появления ребенка на свет, являясь фундаментом, на котором впоследствии будет созидаться здание образования. Образование занимает подобающее ему место с пробуждением и расширением сознания ребенка, его души. Святитель Феофан Затворник пишет: «...Душа является в мир голой силой, возрастает, богатеет во внутреннем содержании и разнообразится в деятельности она уже после».

На основании этой точной характеристики можно сделать вывод о том, что воспитание влияет, стимулирует, вызывает рост души, а образование определяет и формирует ее содержание. Здесь необходимо еще раз вернуться к определению понятия «душа». Одно из главных его значений в христианской антропологии — личность человека во взаимоотношениях с Богом, истинное его «Я», его «квинтэссенция», которую никто, кроме Бога, уничтожить не может. «Та неизменная устойчивость личности, которую мы подразумеваем под словом «я», создающая идентичность нашей индивидуальности, несмотря на постоянный поток сознания, смену впечатлений и ощущений, круговорот обмена веществ, — пишет митрополит Питирим, — эта устойчивость определяется именно душой, нематериальным субстратом, в котором... заложена вся информация о нашем «я».

Несмотря на устойчивость тела в пределах земной жизни и души (даже в пределах вечности), психическая жизнь человека, область взаимодействия души и тела неустойчива и подвижна. Эта неустойчивость и подвижность объясняется неустранимыми противоречиями в самом бытии человека. По своей физической природе он всецело принадлежит внешнему миру и наряду с другими «вещами (объектами) мира» подчиняется всеобщим законам земного существования. По природе своей личности, как образ Божий, он также необходимо сознает себя более, чем «вещью мира». Сознание выводит его за пределы мира и заставляет искать особого назначения в мире. «...Вся история духовного развития человека, — пишет проф. В. И, Несмелов, — в сущности сводится только к истории поисков его за решением загадки о себе».

Найти ответ на «загадку о себе», на мучительные вопросы, когда «правда жизни» и «правда сознания» предстают перед человеком со всей страшной силой рокового вопроса жизни: «Быть или не быть?» и «Зачем быть?» — найти ответ на эти вопросы можно только в христианстве. Вера в Бога, пусть поначалу очень слабая, заставляет человека искать живого общения с Ним и постепенно открывает в Боге живой образ истинного бытия.

Но личная вера, как состояние сознания, вещь непостоянная. В зависимости от разных причин она может колебаться, возвышаться и ослабевать, являя перевес то тела, то души. Для развития и укрепления этого «духовного зародыша» и необходимо христианское образование. «Христианское вероучение, — пишет проф. В. И. Несмелое, — раскрывает человеку предвечное разумное основание бытия и утверждает действительность его вечного смысла».

Отличительной чертой христианского образования (как отличительной чертой христианства вообще) является связь христианского познания истины с жизнью по истине, поэтому центр христианского образования, как и христианского воспитания — Божественная Литургия. Как уже отмечалось, в таинстве исповеди и причастия человек входит в живое общение с Богом, получая силы к познанию и изменению самого себя. В этих условиях самопознание превращается в Богопознание.

С философской точки зрения познание есть процесс взаимодействия субъекта и объекта, познающего и познаваемого, акт, в котором «нечто познается как нечто». Сложность познания самого себя заключается именно в позиции познающего, в отношении к себе как объекту. Вместе с тем, чтобы познать себя как образ Божий, необходимо знать, что Бог есть и что есть Бог, т. е. необходимо иметь о Нем представление.

Исходя из принципа иерархичности сознания, можно сделать вывод о том, что «знание Бога», составляющее предмет христианского воспитания, и «знание о Боге», являющееся предметом христианского образования, являются главными для личности, так как способствуют становлению, формированию и развитию ее ядра — души.

Знания о мире по своему значению являются вторичными для человека, они не имеют для него абсолютного значения и служат для достижения целей земного бытия.

Действительно, человеку не нужна разнообразная информация о мире, если он не знает, кто он и зачем он в этом мире, если он не имеет твердых оснований любого знания в себе самом. По мысли проф. В. И. Несмелова, можно быть великим ученым и в то же время необразованным человеком, потому что критерием и результатом истинного образования является выработка целостного мировоззрения. Для его достижения «недостаточно наполнить свою голову программным множеством всяких познаний, а нужно еще создать в голове живое ядро, которое могло бы всасывать в себя нужные ему материалы из всей груды приобретенных познаний и, развиваясь на счет этих материалов, могло бы вырасти в живой организм о мире и человеке и вместе с тайной бытия могло бы осветить человеку ценность и цель его личности».

К сказанному следует добавить, что христианское знание отвечает этим требованиям, оно носит целостный характер и может удовлетворить и запросам разума, и стремлениям воли, и требованиям чувств. Христианское знание необходимо ребенку, поскольку «дитя нуждается в том миропонимании, при котором для него все в мире имеет смысл, все восходит к Творцу и Отцу Небесному». Христианство позволяет ему «жить в поисках и сознавании ясных, не допускающих ни малейшего сомнения жизненных истин».

Правильно найденное соотношение «знания» («ума») и «сердца», воспитания и образования позволяет говорить об их гармонии. Она предполагает такое состояние души, когда ум сдерживает чрезмерные сердечные порывы, сердце согревает холодную рассудочность ума, и оба они направляют волю в нужное русло.

Таким образом, воспитание и образование в их истинном значении можно уподобить дереву, посаженному семечком в сердце человека. Его рост и формирование зависят от многих очевидных и скрытых факторов. Его плоды — это те плоды Св. Духа, о которых неоднократно говорится в Евангелии: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. Воспользоваться ими предстоит как в жизни этого века, так и века будущего.

Сравнивая светское и религиозное понимание слов «воспитание» и «образование», можно сделать ряд выводов.

1. Светская трактовка этих терминов (от ярко выраженной классовой, марксистской до более мягкой культурологической, гуманистической) исходит из материалистического определения человека как «продукта среды» и поэтому преследует задачу, прежде всего, ее улучшения, облагораживания, создания соответствующих условий через правильную организацию детской жизни и деятельности, включая также и «подгонку» индивида к среде. При этом недостатки в воспитании, отсутствие ожидаемых положительных результатов объясняются так называемыми стихийными, неорганизованными влияниями на личность или ее биологическими, генетическими особенностями.

Христианское, православное понимание значений этих слов исходит из взгляда на человека как на образ и подобие Бога. Оно предполагает не только создание соответствующих условий для роста и формирования ребенка, но и учет и использование в этом процессе благодатной помощи Божьей через участие, прежде всего, в Литургической жизни Церкви.

2. Не признавая метафизического начала личности, ее бессмертной души (или признавая душу без ее Создателя — Бога), светская педагогика видит смысл воспитания и образования в достижении видимых результатов «наилучшего существования»: богатства, благополучия, высокого профессионального статуса, нравственного совершенствования ради нравственного совершенствования и т. п.

Не отрицая относительных целей и задач земного существования, христианская педагогика подчиняет их главной, абсолютной задаче бытия — «приобщение к вечной жизни в жизни эмпирической».

3. В координатах светской науки понятие «воспитание» слабо соотносится с понятием «образование», утрачивает свое ведущее, по отношению к нему, значение и широкий понятийный смысл, свои этимологические корни и понимается зачастую как часть образования.

Подобный процесс происходит и с термином «образование», который в настоящее время приблизился к понятию «обучение» и имеет узкое значение накопления всевозможной и разнообразной информации — без учета ее ценностного значения для личности. Оба эти понятия (как и понятие «человек») употребляются в педагогическом обиходе в искаженном виде.

Слова «воспитание» и «образование» в христианском сознании восходят к своей этимологии: к слову «питание» — уход, наблюдение, взращивание, правильное, доброкачественное питание души и тела, личностное возрастание, рост; к слову «образ» — восстановление и формирование в человеке образа его Создателя и Творца. Значение этих слов в христианской педагогике используется во всем диапазоне. Объем понятия «воспитание» шире понятия «образование». В развитии оно подразумевает расширение, углубление, рост души и всех сил, с нею связанных, тогда как понятие «образование» предполагает формирование ее содержания. Два этих понятия тесно связаны между собой, своим пересечением образуя как бы невидимый крест.

4. Слова «человек» («личность»), «воспитание», «образование» в светской педагогике соотносятся между собой как элементы подвижной системы, которые, в зависимости от меняющихся, в соответствии с конъюнктурой, условий могут изменять свое положение и значение.

Эти же слова в христианской педагогике подчинены строгой иерархии: понятие «человек» подчиняет понятие «воспитание». Воспитание вбирает в себя понятие «образование», оно связано с проявлением у ребенка самосознания и сознания. (Воспитание связано, прежде всего, с подсознанием).

5. В качестве конечной цели светского воспитания поставлен идеал всестороннего и гармоничного развития личности, который в последнее время заменяется «гуманистическим», «общечеловеческим» идеалом или идеалом «общечеловеческих ценностей». Однако, как представляется, эти ориентиры не могут использоваться в качестве абсолютных в силу размытости, подвижности и непроясненности их смысла.

Целью христианского воспитания и образования, как и всей христианской жизни в целом, является спасение души. В этом контексте слово «спасение» подразумевает избавление не от физической опасности, а от опасности духовной. «Связать проблему воспитания с темой спасения, — отмечает В. В. Зеньковский, — значит уяснить себе смысл воспитания». Путь к спасению указал Сын Божий, Иисус Христос, сойдя с неба на землю и приняв образ человека. Он является идеалом для каждого христианина, который должен, при содействии Благодати, уже в земной жизни «взойти на Небо», т. е. достичь святости, обожения.

6. «Всесторонность» и «гармоничность», покоящаяся на материалистическом понимании мира и положенная в основу секуляризированной педагогики, предполагает равное внимание к умственному, нравственному (идейно-нравственному) и физическому воспитанию. Она не позволяет глубоко вникнуть в их связи и отношения, приводит к неправильной оценке этих аспектов воспитания в теории и в практической педагогической деятельности.

Целостность и иерархичность души, положенная в основу христианской педагогики, позволяет правильно оценить роль и место духовно-нравственного, умственного и физического воспитания и организовать научные исследования и педагогическую деятельность в соответствии с приоритетом духовно-нравственного воспитания и образования.

7. Светская педагогика апеллирует к т. н. внешнему знанию, понимая под образованием получение определенной суммы знаний, умений и навыков, необходимых для ориентации и укоренении в земной жизни.

Христианское образование обращено, прежде всего, к внутреннему человеку. Оно позволяет заложить основы истинного мировоззрения, благодаря которым можно легко воздвигнуть здание светских наук.

В целом можно отметить более глубокий и полный, этимологически выверенный, всеохватный смысл понятий «воспитание» и «образование» в системе религиозной педагогики, нежели в системе светской педагогики.