Понятие об идентичности

Понятие об идентичности

Теории идентичности

Национальная идентичность

Идентичность государства

Понятие об идентичности

В последнее время во многих работах в области международного туризма и международных отношений все чаще встречается термин «идентичность»[2]. Ведущий аналитик идентичности Эрик Эриксон называл ее «всепроникающая», «туманная», «непостижимая». Еврейский писатель Леон Вильзитер в 1996 году выпустил книгу «Против идентичности», в которой высмеял это понятие. Однако в 1998 году в книге «Кадеш» – откровенном признании собственной еврейской идентичности – он писал: «Идентичность – как грех: сколько бы мы ей не противились, избежать ее мы не в силах». Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что часто, используя это понятие, авторы просто отдают дань моде и не всегда четко представляют себе понятийное поле, этимологию и теоретические основания идентичности[3]. В стабильных международных отношениях вопроса об идентичности не возникает, поскольку каждый актор знает и ощущает свою принадлежность. Однако в смутные времена перемен и потрясений, когда прошлое невыносимо, а будущее неопределенно, вопрос об идентичности выходит на первый план. Она задает направление развитию, позволяет четко определить национальные интересы, отличить друзей от врагов. Морская пословица гласит: «Корабль, не знающий, куда плыть, никогда не будет иметь попутного ветра». В настоящей главе предпринята попытка системно проанализировать отечественные и зарубежные источники по проблеме идентичности, дать определение этого понятия, рассмотреть этимологию термина, обобщить и систематизировать имеющиеся в социологии и психологии теории, раскрыть влияние на международный туризм национальной и государственной идентичностей.

Понятие «идентичность» используется в психологии, социологии, политологии и других науках применительно к человеку, гражданину, нации государству и т.п. Мы чувствуем идентичность в моменты глубоких личностных контактов, касаясь материй глубокой и непреходящей для нас важности. C. Хантингтон определяет идентичность как самосознание индивида или группы[4]. Психологи определяют идентичность как осознание принадлежности объекта (субъекта) другому объекту (субъекту) как части и целого, особенного и всеобщего[5]. Термин «идентичность» происходит от латинского понятия identifico – отождествляю. В разных языках понимание этого термина отличается. Для английского identity характерен свойственный этому языку широкий диапазон значений. Наиболее часто употребляются identification – отождествление, узнавание, опознание; identical – тождественный, тот же самый (об одном и том же предмете); personal identity – тождество личности; I-identity – тождество Я; sense of identity – чувство самотождественности; self-feeling – чувство себя; I-feeling – чувство Я. Наибольшей конкретностью и определенностью обладают немецкие термины Die Identitat – тождество и Ich-identitat – тождество Я. В Германии уже в 1970-1980 годы появилось большое количество литературы по теории идентичности. Немцы понимают под идентичностью «историческую индивидуальность», подчеркивая исторический характер идентичности. Обращение к французскому identite вновь сталкивает нас с расширенным толкованием термина, при этом набор смыслов несколько отличается от смыслового наполнения английского identity. В научной литературе термин «идентичность» пересекается с такими понятиями, как самосознание, соответствие, самобытность, целостность, единство, тождественность, самость, подлинность. Антонимы понятия «идентичность»: неустойчивость, противоречивость, неопределенность, разрыв преемственности. В понятии «идентичность» есть элементы тождественности, определенности, единства в многообразии, защитной функции и динамики.

Отметим основные характеристики идентичности.

Идентичностью обладают как индивиды, так и группы. Индивид может быть членом сразу многих групп и поэтому имеет возможность переключать идентичности. Групповая же идентичность менее гибкая.

Индивиды, также как и группы, обладают множественными идентичностями, например, семейной, половой, профессиональной, этнической, национальной. Значимость этих идентичностей меняется с течением времени, при этом они или дополняют, или конфликтуют друг с другом. Только во время тяжких испытаний на первое место выходит одна из них, заслоняя другие. К.Либкинд писала: «Лишь экстремальные социальные ситуации, подобные военным сражениям, временно устраняют все идентичности, кроме одной, самой важной»[6].

В международных отношениях главную роль играют национальная и государственная идентичности.

На идентичность огромное влияние оказывает восприятие ее другими. Если при попадании в новую среду человек оказывается в положении чужака, изгоя, то он сам начнет считать себя чужаком. Если большинство населения страны считает меньшинство отсталым и невежественным, то члены этого меньшинства воспримут это отношение, и оно превратится в часть их идентичности.

Люди могут стремиться к идентичности, но достигнут ее лишь тогда, когда их примут в свой круг те, кто эту идентичность уже приобрел. Люди, которых вы желаете видеть своими друзьями, станут таковыми, только если они сами захотят видеть вас своим другом. После окончания холодной войны поляки, чехи и венгры напряженно ожидали, признает ли Запад их притязания на принадлежность к Западной Европе. Им это удалось, но не все народы встречают такой радушный прием. Европа не замечает Турции, чья элита мечтает о вестернизации страны. В итоге турки никак не могут ответить себе, кто они такие - европейцы или азиаты – и к какой геополитической сфере – Европа, Запад, Ближний Восток, исламский мир, центральная Азия – они относятся.

Идентичности представляют собой конструкты. Мы сами конструируем свои идентичности по желанию, необходимости или принуждению. Идентичности – воображаемые сущности – то, что мы думаем о себе, к чему мы стремимся.

Идентичность ситуационна. Русскими мы чувствуем себя, когда выезжаем за рубеж. Чтобы подчеркнуть независимость Пакистана от Индии, основатели Пакистана выпячивали исламскую идентичность. Мусульманская Бангладеш, обосновывая независимость от Пакистана, делала упор на особенности языка и культуры.

«Ширина» идентичности может изменяться. Для французов и немцев европейская идентичность становится важнее в случае противоречий с Японией или США. Арабы говорят: «Мы с моим братом против ваших братьев, мы с вашими братьями против всего мира».

Важнейшей для понимания идентичности концепцией является концепция «значимого другого»[7]. Люди интерпретируют окружающий мир и свое место в нем с помощью базового процесса категоризации. Категоризация протекает в соответствии с принципом биполярности. Понятия обычно рождались парами — понятие света появилось одновременно с понятием тьмы, покоя — с движением, жизни — со смертью. В соответствии с этим принципом происходит и категоризация общностей, членами которых люди себя воспринимают («Мы»), и тех, которые они не воспринимают своими («Они»). Например, в древнерусском языке словом немец обозначали и человека, говорящего неясно, непонятно, и иностранца: чужестранцы, не говорящие по-русски, воспринимались почти немыми. Для России «значимым Другим» является Запад, но и для Запада «значимым Другим» всегда была Россия. Нации могут взаимодействовать со своими «значимыми Другими» различными способами. Например, это могут быть война или сотрудничество.

Основными функциями идентичности являются адаптивная функция, оберегающая целостность и индивидуальность собственного опыта, и организующая функция, которая организует прошлый опыт в индивидуальное «Я».

Отметим некоторые виды идентичности, проявляющиеся в международных отношениях. Позитивная идентичность дает ощущение безопасности и стабильности. Негативная идентичность может сопровождаться ощущением неполноценности и даже стыда за представителей своего народа. Приписываемые идентичности направляются внешними структурами общества, как это было в Средневековье, когда идентичность сопровождала человека с рожде­ния в форме религиозной и сословной принадлежности, профессии и экономического статуса. Приобретаемые идентичности являются предметом самостоятельного выбора ее «обладателя», что характерно для современного постиндустриального общества. Монокультурная идентичность характерна для тех, кто отождествляет себя с одной культурой. Бикультурной идентичностью обладают люди, имеющие двойное гражданство. У населения наднациональных общностей, таких как Евросоюз, начинает складываться космополитическая идентичность.

Идентичности человека или государства носят достаточно постоянный характер. Честный человек всегда говорит правду, принципиальный проявляет принципиальность даже во вред себе, умный склонен поступать разумно во всех ситуациях. Однако неординарные ситуации могут «выбить человека из седла». Человек меняется при переезде на новое место жительства, женитьбе, внезапном обогащении. Нечто подобное можно наблюдать и в сфере международных отношений. Государства также сохраняют преемственность идентичности и стараются придерживаться одной линии поведения. Китай несколько тысячелетий сохраняет конфуцианские традиции, а мусульманские страны не изменяют исламу. Вместе с тем известны примеры, когда в результате социальных потрясений страны меняли свою идентичность. В нашей стране кардинальные смены идентичностей произошли в начале и конце прошлого века. Дважды на протяжении ХХ столетия русский народ отвергал то, что было создано предыдущими поколениями с упорством, достойным лучшего применения, и начинал строить жизнь заново. Поражение Японии во Второй мировой войне оказало настолько сильное воздействие на идентичность этой страны, что в традиционно милитаристской стране усилия из военной области были направлены на развитие экономики. Национальным героем вместо самурая стал бизнесмен-экспортер. Уйти от чувства вины за нацистское прошлое немцы пытаются, растворив собственную идентичность в общеевропейской. Это одна из причин, почему современная Германия является главным локомотивом Евросоюза.

Стабильность идентичности могут нарушить внешние события. Американский экономист Т. Шеллинг говорил о существовании двух типов изменений: единичных и каскадных[8]. Обычно эти два типа следуют один за другим. Редкие единичные случаи изменений вдруг приобретают лавинообразный характер. Для обозначения перехода от единичных изменений к каскадным Шеллинг ввел понятие фокус­ная точка. В качестве примера можно привести распространение волны протеста в конце 1980-х годов в Восточной Европе, приведшей к падению коммунистических режимов. В государствах, где всеобщих акций протеста еще не было, возникали единичные демонстрации, которые быстро подавлялись властями. Внезапно протест достиг буквально революционного уровня. Ранее совершенно беспомощное и демобилизованное общество вдруг активизировалось и мобилизовалось. То, что в 1988 году казалось практически невозможным, в 1989 году стало обычным явлением. Причиной таких каскадных изменений является то, что люди основывают свой выбор на предположениях относительно действий других людей в подобных ситуациях. Если человек предполагает, что никто не пойдет пикетировать улицы, то и он вряд ли решиться на это. Но если человек уверен, что другие также примут участие в акциях протеста, он, скорее всего, присоединиться к протестующим.