Предварительные положения 1.2.1 Главное о речи

Речь является выражением наших мыслей, чувств и желаний. С помощью речи человек контактирует с другими людьми, выбираясь из глухого одиночества. Каждая речь обращена к разуму, чувству и желанию слушателей.

«Речь — воплощенное в слове действие воли. Разум < дает мышлению ясность и остроту, чувство увлекает во- одушевлением и в сочетании с волей вызывает действие, i подобное вызванному внушением» (Веллер).

«Речь есть творческое выражение, зависимое от реальной личности и надличностного содержания» (Дессуар).

«Речь, с точки зрения содержания, является подготовленной и разделенной на части, но перед слушателями предстает свободно сформированным устным сообщением» (Веллер).

Безусловной предпосылкой публичного выступления является полное овладение речевым материалом. Уметь хорошо говорить — это достигать речевыми средствами поставленной цели. Основная проблема риторики: как эффективнее высказать мысли? Каждая речь в своей основе имеет лишь выбор фактов и мыслей, которые приведут к определенному итогу.

Талейран, как обычно, попал в точку, сказав, что хорошо говорить — это сказать то, что необходимо; сказать только то, что необходимо; сказать это безошибочно и вовремя.

«Невозможно слишком много размышлять о речи. Она, как ничто другое, доказала, что в жизни человека является могучей силой» (Дессуар). К примеру, полагают, что не то лько великие революции, но и многие религио зные движения начинались с речи. В государствах с парламентской формой правления речи и дискуссии имеют особенно большое значение. «Парламентское государственное правление представляет тот вид правления, при котором речь является двигателем и важнейшей формой управляющей деятельности. «Парламентское правление есть Government by talking (управление с помощью обсуждения): так кратко и внятно выразил это один английский политик» (Йозеф Редлих). В парламенте, если проблемы не подвергаются серьезному обсуждению, партии опускаются до механического кивания головами по фракциям. Демократический парламент в этом случае рискует стать машиной для принятия решений, определенных волей одного человека или небольшой группы людей.

Воздействие речи важно не только в высоких политических сферах, но и в жизни каждого человека. Кто может говорить предметно, энергично и убедительно, у. того ключ к плодотворному человеческому общению, а также к профессиональному успеху. Часто достаточно-самостоятельно рассмотреть простые основы риторики, чтобы понять и исправить недостатки своей речи. Наша речь, например, не имеет хорошей структуры, произносится монотонно, неубедительна, суха и скучна.

Только речь выделяет человека среди других живых существ, определил еще Лютер: «Животные превосходят человека иными способностями, некоторые зрением, не-

которые слухом, некоторые обонянием, но ни одно из них не обладает способностью говорить».

1.2.2 Ответственность оратора — опасности риторики

Искусство речи мож ет служить добру, зл у; истине, и лжи. Дар речи — опасное оружие, которым, к сожалению, злоупотребляют. По сути есть лишь три способа добиться чего-либо от другого человека: принудить, уговорить и убедить. Как правило, законен лишь последний способ.

При всем техническом совершенстве любая настоящая речь требует этической предпосылки, — сознательной ответственности говорящего. Суть любой речи— в ее функциональном назначении: служить людям. Никому не позволено думать, что его речь всегда и полностью удовлетворяет этому условию. И тот, кто пренебрегает таким условием, становится демагогом, и никогда не будет оратором в подлинном смысле.

В античные времена, а также в позднее время в риторической традиции существовал

идеал vir-bonus (добродетельного мужа), который требовал От оратора таких качеств, как порядочность, высокая нравственность, правдивость и добродетель. Предпосылкой хорошей, убедительной речи является выступление добропорядочного, высоконравственного человека, — считают Герт Уединг и Бернд Штейнбринк в своей книге «Основы риторики», 1986. с. 184)*, разработанной на основе данных науки и в значительной степени базирующейся на положениях античной риторики. Не является ли это представление идеальным, не всегда согласованным с теорией, тем более с реальностью в риторике? Слова «добропорядочный, поступающий нравственно человек» понимаются в разные времена, разными людьми совершенно по-разному, и иные ученые античных времен, ни в коем случае не являются, безусловно, порядочными с нашей точки зрения.

Даже в античные времена ораторское искусство не считалось бесспорно порядочным. В «Горгии» Платона риторика ставится на одну ступень с искусством укра-шения или кулинарией, поскольку и то, и другое ловко используется для лести. Резкое осуждение риторики, особенно позднеантичной, находим у Гигона: «Триумф риторики заключается в том, чтобы плохие дела представить добрыми и явного преступника искусно задрапировать под невинного. Юридические соображения остаются при этом на заднем плане. Все иногда направлено с привлекающей циничностью на психологическое воздействие на слушателя. XIX век пережил шок, когда обнаружил до какой степени прав был Платон, утверждая, что ораторы заботятся не об истине, а главным образом только о воздействии на публику. Это справедливо даже для величайшего из них, например Демосфена, который свободно манипулировал фактами по своему усмотрению. Многие критикуют искусство речи, но они видят только одну его сторону - негативную и потому не правы. Недоверие глубоко укоренилось у Канта: «Речь - коварное искусство, которым люди в важных делах пользуются как стенобитной машиной, умело придвигая к мнению и которое — если подумать о нем спокойно и предметно — должно потерять всю свою важность...»

Еще резче судит Томас Карлейль: «Искусство речи будоражит воображение. Бедняки, слушающие народного витию, думают, что это голос Космоса. Но это всего лишь мундштук Хаоса». В одном из своих страстных памфлетов Карлейль даже восклицает: Искусство речи «является для нас древнейшей фабрикой зла - так сказать мас-терской, где все дьявольские изделия, пребывающие в обращении под солнцем, получают последнюю шлифовку и последнюю полировку».

Подобно Карлейлю, проводит сравнение его соотечественник Редьярд Киплинг: «Слова действительно являются сильнейшим из наркотиков, применяемых человечеством». Метафора «Шея» применена Верленом, когда тот в поэтическом ригоризме* требует: «Prends l'elo-quence et tords lui le col» — «Возьми красноречие и сверни ему шею»!

Подобные высказывания станут понятны и нам, если рассмотрим в недавнем прошлом, например, фашистский национал-социализм, идеология которого распространя-лась в народе демагогическим способом, прежде всего Гитлером и Геббельсом. Подкрепляя своеобразным национал-фашистским воодушевлением свою манеру говорить нараспев, Геббельс воздействовал еще более изощренно и рафинированно, чем сам Гитлер. Г. Гейбер, например, выразил это следующим образом: «Геббельс технически на-иболее совершенный оратор из употреблявших немецкий язык. Едва ли можно представить... более сильное воздействие. Ему удавалось, например, в кругу друзей убедительно защитить четыре различных мнения об одном и том же деле. При этом он оперировал странной смесью холодного интеллекта, полуправды, фантазии, софистических фальсификаций и эмоциональных обращений. Стиль его речи, при всей резкости и выразительности,был понятен любому. Во время выступления Геббельс постоянно осуществлял холодный контроль и зорко наблюдал за слушателями, точно выражая их неясные ощущения. Его эффекты и остроты были тщательно спланированы,

заранее зафиксированы за письменным столом в ходе работы, напоминающей масштабы генерального штаба». (Так это было, например, с его пресловуто знаменитой речью во Дворце спорта в феврале 1943г.).

Нужно видеть опасности риторики. Нельзя отказаться от тренировки своих мускулов только потому, что можно ударить ближнего. Так же нельзя отказываться от улучшения речи только потому, что возможны злоупотребления. Как видите,

♦ мы вновь и вновь самокритично переосмысляем порядочность наших взглядов и основательность нашего знания и восприятия.

Скверная вещь — болтливость идеологических виртуозов: она ведет к лживым бредням. Оратор остерегается лжи, полуправды, введения в заблуждение, преувеличения и смещения акцентов. Он остерегается и оберегает своих слушателей от болтовни, демагогических уловок и уверток, от звонких фраз. Мы не делаем необоснованных высказываний, напротив, мы подтверждаем то, что говорим — по возможности недвусмысленно и с помощью убедительных доказательств. Подумайте: любая истина должна быть к месту. Бенджамин Франклин заметил: «Если подвернется нога, ты быстро оправишься, если подвернется слово, ты не оправдаешься никогда».

Конфуций сказал однажды: «Кто много стреляет, еще не стрелок, кто много говорит, еще не оратор».

Один болтливый юноша попросил Сократа дать ему наставление в риторике. Тот потребовал с него двойную плату. На удивленный вопрос юноши учитель ответил: «Ведь я могу научить тебя двум вещам: искусству речи и искусству молчания». Сократ спокойно мог требовать тройной платы, потому что мог научить еще одному искусству — умению слушать. (По этому поводу диагноз В. Буша гласит: «Оратор делает людям хорошее, если те делают это сами».)

В Вартбурге* есть изречение: «Умно говорить зачастую трудно, однако умно молчать намного труднее». Политический писатель Лец в 1957 г. написал: «В начале было слово — в конце фраза». К сожалению, слишком часто это оказывается верным.

Адольф Дамашке* пишет: «Слушатели намного чаще, чем думают иные, точно чувств уют, на самом ли деле мельница речи перем алывает зерно, или она трещит так громко лишь оттого, что внутри пусто».

Ораторы выступают в роли посредника между предметом речи и слушателями. К обеим сторонам они должны относиться правильно, поэтому настраиваются одновре-менно и на предмет речи, и на слушателей. Одна французская поговорка гласит: «Хороший оратор должен иметь голову, а не только глотку!» Уединг и Штейнбринк в 1986 г. осудили современную «популярную риторику». По их мнению, концепция, лежащая в основе популярной риторики, упрощает содержание риторического образования и снижает этические требования.

Они приводят примеры умышленной дезинформации и введения слушателей в заблуждение, однако такой взгляд на популярную риторику недопустим и встречает только возражение. Проблема порядочности в риторике, конечно, должна стоять перед каждым оратором.