Т → Д → Т1

В условиях домонополистического капитализма и свободной конкуренции указанная схема эффективно объясняла сущность коммуникаций простого воспроизводства, как капитала, так и товара и рабочей силы. Но прогресс требовал перехода на качественно более высокий уровень социальности, в том числе и в управлении, и в производстве.

История человечества может быть представлена как совокупность особых периодов развития, сущность и содержание которых раскрывается в специфике общественно-экономических формаций[32]. В исторической реальности она существует в отдельных обществах в качестве их внутренней сущности, их объективного основания. Каждая реальная конкретная общественно-экономическая формация есть тип общества и, тем самым, то объективное общее, что присуще всем социоисторическим организмам рассмариваемого типа. Поэтому она вполне может быть названа обществом, но ни в коем случае не социоисторическим организмом. Каждая конкретная общественно-экономическая формация, будучи определенным типом общества, является тем самым обществом данного типа вообще. Капиталистическая общественно-экономическая формация есть капиталистический тип общества и одновременно капиталистическое общество вообще. По отношению к социоисторическим организмам данного типа каждая конкретная формация выступает как общее. По отношению к обществу вообще конкретная формация выступает как общее менее высокого уровня, т.е. как особенное, как конкретная разновидность общества вообще, как особенное общество

Каждая конкретная общественно-экономическая формация представляет собой определенный исторический тип общества, выделенный по признаку его социально-экономической структуры. Это означает, что конкретная общественно-экономическая формация есть не что иное, как то общее, что присуще всем социально-историческим организмам, обладающим данной социально-экономической структурой. В понятии конкретной формации всегда фиксируется, с одной стороны, фундаментальное тождество всех социоисторических организмов, имеющих в основании одну и ту же систему производственных отношений, а с другой стороны, существенное различие между конкретными обществами с разными социально-экономическими структурами. Таким образом, соотношение социоисторического организма, принадлежащего к той или иной общественно-экономической формации, и самой этой формации есть отношение особенного и общего. Проблема общего (включая сущность) и особенного принадлежит к числу важнейших проблем философии и социологии управления - споры вокруг нее велись на протяжении всей истории этих областей человеческого бытия.

Согласно материалистическому пониманию истории, фундаментом - базисом любого конкретного общества как социально-исторического организма, является определенная система социально-экономических - производственных коммуникаций. В процессе развития человечество создало несколько типов социально-экономических отношений и, соответственно, несколько качественно отличных друг от друга систем или общественно-экономических укладов: первобытнообщинный, рабовладельческий, восточный, феодальный, капиталистический и т.п.). Каждая такая система социально-экономических отношений является общественной формой, в которой происходит процесс управления и производства.

К.Маркс положил в основу классификации социоисторических организмов господствующие в них общественно-экономические уклады или, что в данном отношении то же самое, способы производства. Типы социоисторических организмов, выделенные по такому признаку, получили название общественно-экономических формаций. Последних существует столько, сколько существует основных способов производства. Общественно-экономические формации — не просто типы общества. Они суть такие типы общества, которые одновременно представляют собой стадии развития человеческого общества и стадии развития системы управления. Всемирная история с такой точки зрения есть прежде всего процесс развития и смены общественно-экономических формаций.

Чтобы разобраться в сущности общественно-экономической формации как системы коммуникаций особого типа, нужно было сопоставить ее с обществом. Но термин «общество» имеет по меньшей мере пять различных значений, важнейшее из которых - отдельное конкретное общество как социоисторический организм.

Для теоретиков бесспорным является существование в объективном мире законов и закономерностей, определяющих сущность и содержание деятельности человека, в т.ч. и управления как такового. Всё объективное - всегда общее. Общее таким образом существует не только в сознании, но и в объективном мире, но иначе, чем существует отдельное. И эта инаковость бытия общего состоит вовсе не в том, что оно образует особый мир, противостоящий миру отдельного. Нет особого мира общего, мира сущности. Общее существует не само по себе, не самостоятельно, а только в отдельном и через отдельное. С другой стороны, и отдельное не существует без общего. Такой взгляд можно назвать материалистическим эссенциализмом (от лат. essentia— сущность).

Таким образом в мире имеют место два разных вида объективного существования: один вид — самостоятельное существование, как существует отдельное, и второй — существование только в ином и через иное: в данном случае в отдельном и через отдельное, как существует общее. Каждая конкретная общественно-экономическая формация с присущими ей способом производства и управления есть общее, но она может существовать и всегда существует в реальном мире только в отдельных обществах, социоисторических организмах, причем в качестве их глубокой общей основы, раскрывая их внутреннюю сущность[33].

Именно поэтому В.И. Ленин неоднократно определял общественно-экономическую формацию как совокупность или систему определенных производственных коммуникаций. Однако вместе с тем он никогда не сводил ее полностью к системе производственных отношений. Для него общественно-экономическая формация всегда была типом общества, взятого в единстве всех его сторон, в том числе и системы управления. Он характеризует систему производственных отношений как «скелет» общественно-экономической формации, который всегда облечен и «плотью и кровью» других общественных коммуникаций. Но в этом «скелете» всегда заключена вся сущность той или иной общественно-экономической формации[34].

Согласно материалистическому пониманию истории, производственные отношения объективны, т.е. материальны. Соответственно, материальной является и вся система, образованная этими отношениями, в т.ч. и система управления. Это означает, что она функционирует и развивается по своим собственным законам, не зависящим от сознания и воли людей, живущих в системе этих отношений. Данные законы и являются законами функционирования и развития общественно-экономической формации. Введение понятия общественно-экономической формации, впервые позволив взглянуть на эволюцию общества как на естественноисторический процесс, сделало возможным выявление не только общего между социоисторическими организмами, но одновременно и повторяющегося в их развитии. Вполне понятно, что раскрыть общее в явлениях невозможно, не отвлекаясь от различий между ними. Выявить внутреннюю объективную необходимость любой реальной коммуникации можно, лишь освободив её от той конкретно-исторической формы, в которой она проявилась, лишь представив этот процесс в «чистом» виде, в логической форме, т.е. таким, каким она может существовать лишь в теоретическом сознании.

Говоря об общественно-экономической формации следует помнить, что каждая конкретная общественная формация представляет собой не только тип общества, но и общество данного типа как таковое, особенное общество (феодальное общество как таковое, капиталистическое общество как таковое и т.п.) и соответствующую ему систему коммуникаций. Совершенно иначе обстоит дело с общественно-экономической формацией как таковой. Она не есть общество, ни в каком смысле этого слова.

Всякая конкретная общественно-экономическая формация включает в себя два основания: во-первых, она - конкретный тип общества и, во-вторых, она же - общество этого типа как таковое с оригинальной только ему присущей системой коммуникаций.

Поэтому понятие конкретной формации включено в два разных ряда понятий. Первый ряд: это, во-первых, понятие социоисторического организма как отдельного конкретного общества; во-вторых, понятие о той или иной конкретной формации как обществе, но определенного типа, т.е. об особенном обществе с особенными коммуникациями и, в-третьих, понятие об обществе как таковом.

Другой ряд: во-первых, понятие о социоисторических организмах как отдельных конкретных обществах; во-вторых, - понятие о конкретных формациях как типах социоисторических организмов, выделенных по признаку социально-экономической структуры, и, в-третьих,- понятие об общественно-экономической формации как таковой - как о социально-экономическом типе социоисторических организмов вообще.

В основе разных формаций лежат качественно отличные системы социально-экономических отношений, что детерминирует совершенно особенные системы управления и коммуникации. Это значит, что разные формации развиваются по-разному, по различным законам. Поэтому с такой точки зрения важнейшей задачей науки является исследование законов функционирования и развития каждой из общественно-экономических формаций, т.е. создание теории каждой из них. По отношению к капитализму такую задачу в основном решил К. Маркс.

Существует широкий спектр оценок, как личности самого К. Маркса, так и его научного вклада в философию, социологию и теорию управления. Ещё при жизни Маркса одними авторами его идеи объявлялись гениальными, а другими подвергались жесточайшей критике. Значительная часть работ самого Маркса была посвящена полемике с оппонентами. Пройдя существенную национальную модернизацию, идеи Маркса стали ядром ряда идеологий революционных движений XX века и оказали огромное влияние на ход мировой истории XIX—XX веков. Одна из первых рецензий называла «Капитал» хорошим пособием по управлению фабрикой[35].

Существуют и иные точки зрения на оценку его роли в истории науки, однако нельзя не признать огромного влияния, оказанного его идеями на социальное развитие человечества. По данным опроса общественного мнения, проведенного в 1999 году BBC, К. Маркс был назван величайшим мыслителем тысячелетия[36]. По данным каталога Библиотеки Конгресса США, Марксу посвящено больше научных трудов, чем любому другому человеку. По этому критерию он возглавляет список 100 самых изученных личностей в истории.

Президент США Франклин Делано Рузвельт после прочтения «Капитала» сказал: «Мы эту умную книгу одним коммунистам не отдадим». Французский исследователь творчества Маркса Жак Аттали утверждает: «Ни один человек не оказал на мир большего влияния, чем Карл Маркс в XX веке»[37]. В интервью журналу Der Spiegel в октябре 2008 года министр финансов Германии Пер Штайнбрюк под влиянием мирового финансового кризиса осторожно сказал: «Стоит признать, что определённые части теории Маркса действительно не так плохи»[38]. С осени 2008 года по настоящее время, на волне мирового финансового кризиса, всё более приобретающего перманентный характер, книжные магазины по всей Европе сообщают о росте интереса к теоретическому наследию К. Маркса, уверяя, что продажи «Капитала» увеличились по меньшей мере в три раза.

«Общий результат, к которому я пришел, - писал К. Маркс в своем знаменитом предисловии «К критике политической экономии», содержащем изложение основ системы диалектико-материалистического понимания прогресса, - и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания... На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или - что является лишь юридическим выражением последних - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке... Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества»[39].

Человеческое общество никогда не было единым социально-экономическим организмом. Оно всегда представляло собой огромное множество обособленных культурно-хозяйственных систем. Конкретные общественно-экономические формации также никогда в исторической реальности не существовали как социоисторические организмы. Каждая формация всегда существовала лишь как то фундаментальное общее, которое присуще всем социально-историческим организмам, имеющим своим основанием одну и ту же систему социально-экономических коммуникаций. В таком расхождении между теорией и практикой нет ничего предосудительного. Оно всегда имеет место в любой науке. Ведь каждая из них рассматривает сущность явлений в чистом виде, а в такой форме сущность никогда не присутствует в реальности, ибо каждая из них рассматривает необходимость, закономерность, закон в чистом виде, но чистых законов в мире не существует.

В теории, претендующей на отображение действительности, в том числе и в теории управления, любой реальный социально-экономический процесс выступает в чистом, идеальном виде, в форме логического процесса. Как указывал Ф. Энгельс, логическое есть «не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс, причем каждый момент может рассматриваться в той точке его развития, где процесс достигает полной зрелости, своей классической формы»[40]. Теория общественно-экономических формаций и претендует на отражение процесса развития управления в человеческом обществе в абстрактной и теоретически последовательной форме. Теория управления в целом воспроизводит объективную необходимость развития всех вообще социоисторических организмов, т.е. человеческого общества в целом.

Социально-философская и экономическая теория управления К.Маркса демонстрируют всеобщность пути всех народов, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются, к той экономической формации, которая обеспечивает вместе с величайшим расцветом производительных сил общественного труда и наиболее полное развитие человека[41].

Современная наука управления делает вывод, что развитие человечества не может быть однолинейно: оно многолинейно! Признание многолинейности развития повышает качество управления, ибо это признание демонстрирует, во-первых, участие в процессе управления развитием многих социально-экономических и социально-политических сил, действующих в соответствии с собственными гносеологическими схемами, и, во-вторых, отход от принудительного навязывания онтологии властного субъекта в пользу отношений равномощности и равноответственности всех социальных субъектов гражданского общества[42].

Признание многолинейности социального развития, неизбежно ведет к необходимости плюралистического понимания сущности управления и его полисубъектности. Но нельзя при этом не обратить внимания на то, что и изложенное выше ортодоксальное внешне как будто бы сугубо унитаристское понимание сущности управления на деле в конечном итоге оборачивается многолинейностью и фактическим отрицанием необходимости единства. Ведь по существу мировая история, развитие человечества, развитие института государства, развитие системы социальных коммуникаций, развитие экономики, социальное развитие как таковое при таком подходе выступают как простая сумма параллельно протекающих совершенно самостоятельных процессов развития отдельных общностей и явлений. Единство человеческого прогресса сводится тем самым лишь к общности объективных законов, определяющих развитие социально-исторических организмов. Перед нами предстаёт, таким образом, множество линий развития, но только совершенно одинаковых. Это, по сути, не столько однолинейность, сколько многоодинаковолинейность[43]. Конечно, между такой многолинейностью и многолинейностью в привычном смысле есть сущностные различия. Первая предполагает, что развитие всех социально-исторических организмов – человечества в целом, общества, государства, социальных коммуникаций, системы управления, экономики, локального территориального сообщества - идет по одним и тем же законам. Вторая допускает, что развитие разных обществ, разных государств, разных систем управления, разных экономик и локальных территориальных сообществ может идти совершенно по-разному, на основании собственных гносеологических схем, учитывающих объективные особенности бытия указанных общностей, что предопределяет существование совершенно различных линий развития. Многолинейность в привычном смысле это многоразнолинейность. При первом подходе предполагается поступательное нелинейное развитие всех отдельных обществ, а тем самым и человеческого общества в целом, второй подход исключает прогресс человечества как единый общесоциальный процесс.

Общесоциологическая теория развития К. Маркса стала основанием формирования многих отраслевых социологий и специальных социологических теорий. Гносеологическое расширение, активированное диалектико-материалистическим методом, объективировалось в работах Максимилиана Вебера, Г.В. Плеханова, В.И. Ульянова-Ленина и иных теоретиков, рассматривавших проблему эффективного управления социально-экономическими и социально-политическими процессами на уровне общественного целого.

Немецкий мыслитель Максимилиан Карл Эмиль Вебер (1864-1920 г.г.) обогатил социологию управления работами, раскрывающими сущность политических коммуникаций в государственно-организованном обществе и роль объединений индивидов в управлении государством и обществом. В книге «Политика как призвание и профессия» М. Вебер обосновал монополию на насилие как специфический инструмент управления, который является приоритетом государства. Государственная монополия на насилие выступает критерием выделения особого института управления, который есть организованный по типу учреждения союз господства, обладающий внутри определенной сферы монополией легитимного физического насилия как средства коммуникации, подчинения и объединения. Монополия на насилие (англ. monopoly on violence, нем. Gewaltmonopol des Staates) — концепция государственного управления, изложенная М. Вебером, утверждает, что государство невозможно определить социологически в терминах его целей или того, что оно делает, поскольку невозможно исторически показать, что какая-либо конкретная задача или функция специфична для государства. Поэтому четко очерченный признак государства следует искать в средствах коммуникации, которые оно использует. Таковым, легитимное использование которого признаётся только за государством, является насилие, осуществляемое полицией, армией, налоговыми и таможенными органами, судом и прокуратурой и иными органами[44].

Важнейшим методологическим инструментом теории управления М. Вебера является категория «идеального типа». Идеальный тип, вообще говоря, есть «интерес эпохи», представленный в виде теоретической конструкции. Он не извлекается из эмпирической реальности, а конструируется как теоретическая схема. В этом смысле Вебер называет идеальный тип «утопией». «Чем резче и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем они, следовательно, в этом смысле более чужды миру, тем лучше они выполняют свое назначение — как в терминологическом и классификационном, так и в эвристическом отношении»[45].
Вебер называет идеальный тип продуктом нашей фантазии, подчеркивая тем самым его внеэмпирическое происхождение. Именно благодаря своей независимости от эмпирической реальности, идеальный тип может служить масштабом для соотнесения с ним этой последней.
Такие понятия, как экономический обмен, homo oekonomicus(экономический человек), ремесло, производство, капитализм, церковь, христианство, городское хозяйство, согласно Веберу, выступают идеально-типическими конструкциями, употребляемыми в качестве средств для изображения эффективного управления. Вебер выступает против отождествления этих умозрительных конструкций с социально-экономической реальностью.
Но идеальная управления конструкция в определенном смысле извлечена из эмпирической реальности. Чтобы устранить возникающее затруднение, М. Вебер разграничивает исторический и социологический идеальные типы. «Социология, как это уже многократно предполагалось в качестве само собой разумеющегося, создает понятия типов и ищет общие правила событий в противоположность истории, которая стремится к каузальному анализу... индивидуальных, важных в культурном отношении действий, образований, личностей».[46] Вводя понятие «идеальный тип», М. Вебер применяет его главным образом как средство познания, как исторически идеальный тип. Именно поэтому М. Вебер подчеркивал, что идеальный тип есть лишь средство, а не цель познания. Он служит средством раскрытия генетической связи явлений обыденности, и потому назван генетическим идеальным типом.

Поскольку задача управления, по М. Веберу, состоит в установлении общих правил событий безотносительно к пространственно-временному определению этих событий, то идеальные типы здесь должны быть более общими.
Идеальные типы в управлении Вебер сравнивает с идеально-типическими конструкциями политической и экономической коммуникации в том отношении, что, во-первых, в обоих случаях имеет место конструирование такого человеческого действия, как если бы оно происходило в идеальных условиях, и, во-вторых, обе дисциплины рассматривают эту идеальную форму протекания действия независимо от локальных условий места и времени.

Отдельный индивид и его поведение являются как бы «клеточкой» управления, его «атомом», тем простейшим единством, которое не подлежит дальнейшему разложению и расщеплению. Но поведение личности подлежит учёту лишь постольку, поскольку личность вкладывает в свои действия определенный смысл. Социология, по М. Веберу, должна быть «понимающей» постольку, поскольку действие индивида осмысленно.
С принципом «понимания» связана одна из центральных методологических категорий веберовской социологии — категория социального действия. «Действием следует... называть человеческое поведение (безразлично, внешнее или внутреннее деяние, не деяние или претерпевание), если и поскольку действующий и действующие связывают с ним некоторый субъективный смысл. Но «социальным действием» следует называть такое, которое по своему смыслу, подразумеваемому действующим или действующими, отнесено к поведению других и этим ориентировано в своем протекании»[47]. Таким образом, управление как социальное действие предполагает два момента: субъективную мотивацию института, группы или индивида, без которой вообще нельзя говорить о действии, и ориентацию на другого (других). Категория социального действия, требующая исходить из понимания мотивов института, сообщества или индивида, есть тот решающий пункт, в котором социологический подход Вебера отличается от социологии Э. Дюркгейма. В противоположность Дюркгейму Вебер считает, что ни общество в целом, ни те или иные формы коллективности не должны рассматриваться в качестве субъектов действия: таковыми могут быть только отдельные индивиды.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ

1. Приведите примеры опережения управленцами-практиками наработок в сфере теории управления.
2. Кратко объясните причины, приведшие к возникновению социологической науки.
3. Какое значение придавали теоретики механизму обратной связи в коммуникационных процессах управления?
4. Объясните сущность основных этапов развития социологической науки.
5. Объясните причины возникновения социологии управления как отраслевой социологической дисциплины?

ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

1.Что побудило некоторых руководителей бизнеса учитывать возможности человеческого фактора производства в конкурентной борьбе и развитии бизнеса?
2. Почему руководитель должен располагать актуальной и объективной информацией и возможностями для эффективного обмена нею с иными субъектами управления и подчиненными?
3. Каким образом хозяйствующий субъект может определить эффективность своих коммуникаций?
4. Почему успешное управление невозможно без опоры на актуальную и объективную информацию об управляемом объекте?

5. Какую роль в повышении эффективности управления выполняет прикладная социология?