Нужно ли поименное поминовение на литургийной ектении усопших?

Доводы, убеждающие в правильности поименного поминовения усопших, обстоятельно изложены отцом Флегматовым в виде ответа на возражения неизвестного автора, напечатанные в «Домашней беседе» и направленные против его заметки (в «Саратовских епархиальных ведомостях», № 18, 1875 г.) о поименном поминовении усопших на литургийной ектении. Вот эта отповедь. Мы не по своей выдумке, говорит отец Флегматов, молимся поименно за усопших, а по уставу Святой Церкви, которая во всех, старых и новых, Служебниках ясно указывает нам: «Аще будет о усопших приношение, диакон или священник глаголет ектению сию: «Помилуй нас, Боже» и: «Еще молимся о упокоении душ усопших рабов Божиих (имя рек)». Все опровержения, направленные автором против этого нашего утверждения, кажутся нам неудовлетворительными — не по какому-либо нашему упорству, а истинно по убеждению нашей совести.

Автор думает поколебать это наше утверждение тем, что заупокойная ектения в Служебнике заключена в скобки, и потому она — несущественная часть Литургии; он свободно опускает ее при торжественном Богослужении. Что из этого следует? Если эта ектения, хоть бы она была и несущественная, положена на Литургии после существенной ектении сугубой — «о всех прежде отшедших отцех и братиях, зде лежащих и повсюду православных», — то для чего она тут положена? Очевидно, для перечисления поименно усопших, о которых нарочито просят молиться; иначе бы она, по произнесении общей ектении, не должна была произноситься как лишняя.

Автор исполнение заупокойной ектении с множественным «имя рек» думает объяснить так: диакон или священник должен произносить ее без перечисления имен, а при этом пусть каждый из предстоящих сам поминает своих покойников по тетрадке или наизусть. С чего взято такое объяснение? Ведь в Служебнике нет указания на то, чтобы миряне, когда диакон или священник произнесет «о упокоении рабов Божиих», сами перечисляли имена покойников.

Впрочем, автор дальше, кажется, уже соглашается с тем, чтобы диакон или священник в заупокойной ектений на Литургии именовали усопших, но только одних новопреставленных. Нам думается, что в этом смысле он говорит: «Мы знаем, что новопреставленных поминали по именам, но прежде отшедших отцев и братии решительно нет, как делают и в Иерусалиме и на Афоне — на нарочито заказанной ектений о новопреставльшихся». Почему же автор дает здесь место только новопреставленным, а прежде отшедшим решительно отказывает? А вот почему: прежде отшедших невозможно перечислить. Но главным образом автор не допускает на этой ектений поименного поминовения прежде отшедших, как видно, потому, что они уже поминаются на общей ектений о почивших: зачем еще поминать их на заочной или особой ектений? Это, считает он, не нужно и бесполезно. Как же это на проскомидии допускается, что хоть священник и молится вообще о всех усопших отцех и братиях, однако тут же читаются и диптихи и поминанья, значит, перечисляются по именам и давно преставившиеся с новопреставленными? Равно и по совершении Святых Даров, хоть священник тоже произносит общую молитву о всех усопших, однако тут же прилагается особая молитва о тех, имена коих он желает воспомянуть; значит, здесь перечисляются прежде отшедшие вместе с новопреставленными. Почему же будто не нужно и бесполезно делать то же самое на заупокойной ектений?! Правда, эта ектения — нарочито заказная; но нарочито заказываться она может не для одних новопреставленных, но и для прежде отшедших. Притом, и это главное, в нашем Служебнике не сказано, чтобы эта нарочитая ектения положена была только для новопреставленных; нет, там без различия указано на усопших: «аще будет о усопших приношение», и: «о упокоении душ усопших рабов Божиих (имярек)».

Опровергая наши слова о том, что Русская Церковь приняла чин литургий с заупокойной поименной ектенией от Церкви Греческой, руководившейся древнецерковной дисциплиной, автор говорит, что древняя церковная практика об этом и знать не знала. Между тем, сам же признает, что в древних греческих Служебниках заупокойная ектения приводилась — только в скобках и без «имяреков». Поскольку эта ектения следовала, как и в нашем славянском Служебнике, за общей, сугубой ектенией о всех прежде почивших, то, без сомнения, на ней также произносились имена нарочито поминаемых, несмотря на то, что при ней не обозначены были «имяреки». Из-за того, что заупокойная ектения, стоявшая в греческих Служебниках в скобках, была, дескать, несущественной частью Литургии и могла свободно опускаться, автор утверждает, будто ее не было в составе первоначальной Литургии Иоанна Златоуста, употребляемой теперь в Православной Церкви. Но это еще открытый вопрос. Впрочем, пусть бы эта ектения и не с самого начала вошла в состав Литургии Иоанна Златоуста, но раз она была уже в древних греческих служебниках, то из них, конечно, внесена и в наш славянский Служебник; или же внесена, хотя бы и после, в чин греческой Литургии Иоанна Златоуста, который был переведен затем и на славянский язык.

Дальше автор приводит из Литургии святого апостола Иакова молитву о усопших, в которой будто бы нет перечисления их по именам; однако из следующих слов этой молитвы: «Их же мы помянули православных» едва ли не следует заключить с вероятностью, что усопшие перечислялись тут по именам.

Ссылается также автор на некоторых святых писателей Православной Церкви, у которых не находится свидетельств о поименном поминовении усопших на литургийной ектении. Да и не мудрено, потому что, кроме упомянутого автором святого Иоанна Златоуста, ни один из упоминаемых им писателей не составлял чина Литургии с заупокойной ектенией. Поэтому нечего и ссылаться на них, как и мы не думали на них ссылаться в своей заметке.

Заканчивая изложение своих доводов, отец протоиерей высказывает такое суждение: так как почтенный автор не смог опровергнуть положение о чтении на Литургии ектении с поименным поминовением усопших и не сумел доказать, будто мы, следуя такому ясному указанию Святой нашей Церкви, поступаем нелепо, то мы не колеблемся оставаться при своем мнении. Одни мы могли бы и ошибиться, не понимая значения ектении с «имяреками», но нам известно, что так она понимается и исполняется не в России только, но и на Востоке. («Саратовские епархиальные ведомости», №23, 1875 г.).