Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
— А потом что будем делать? — спрашивает Харрисон.
— Найдем где укрыться.
На этой стороне парк спускается вниз и заканчивается высоким деревянным забором, отгораживающим его от Хатт-стрит. Эта улица — ближайшая к пригороду. Раньше тут было поле, а теперь здесь настроили кучу одинаковых домиков. Какие-то из них продаются, какие-то — уже проданы, а некоторые еще строятся. Один из них послужит нам временным убежищем.
— Слоун, разбей окно, — просит Кэри.
Я разбиваю его монтировкой только со второго удара. С первого стекло просто трескается. Со второго — разбивается вдребезги. Чудно. Я пытаюсь насколько можно очистить раму от осколков, но Кэри говорит мне перестать это делать, потому что нам пора уходить. Окошко слишком маленькое, чтобы пролезть через него с рюкзаками на спине, поэтому мы сначала выкидываем рюкзаки, а затем уж медленно протискиваемся сами. Я опять первая. Осколки впиваются в руки, и мне вспоминается женщина, лезущая в наш дом через панорамное окно. Панорамное окно. Как может быть безопасно в доме, в котором разбито панорамное окно?
В лицо бьют капли дождя. Я приземляюсь на земле. Здесь нет мертвых, но я не знаю, что там, за этим забором. Следующим вылезает Харрисон. Затем Кэри. Над головой прокатывается жуткий раскат грома. Небеса разверзаются и обрушивают на нас водопад воды. Мы промокаем насквозь.
Глава 4
Мы ползем с холма, чтобы не быть увиденными. Ползем по грязной и сухой весенней траве. Во всю разыгралась гроза, и единственное, чему я радуюсь — тому, как пахнет земля у лица. Я с наслаждением зарываюсь в нее пальцами. Мне нравится это ощущение.
Даже посреди всего этого. Очень нравится это ощущение.
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы ушли из школы. Уже светло. Не может быть, чтобы мы ушли оттуда давно. Или может быть? В таких ситуациях время забавным образом то летит, то замедляется. Его или недостаточно, или слишком много, и всегда противоположно тому, как надо тебе.
Мы, наконец, достигаем забора и прижимаемся к нему спинами. Долго тут задерживаться нельзя. Рано или поздно сигнализация отключится, мертвые уйдут от машины и побредут сюда. А забор здесь не перепрыгнешь.
Я вжимаюсь в него лицом, словно могу сквозь дерево и дождь услышать, что там, за ним. Ничего не слышу. Не знаю, что там по другую сторону от него. Ненавижу рисковать.
Мы ползем вдоль забора. Трейс позади, Кэри — впереди. Я за Кэри, Райс — за мной, Харрисон — за Райсом. Лили перепугается, увидев меня в таком виде, всю в грязи. Интересно, она заплачет? Поверит в то, что я рядом, живая? Обнимет мое лицо ладонями, чтобы убедиться в этом? Уверена, что даже тогда она в это не поверит.
Кэри останавливается, а я так поглощена мыслями о сестре, что врезаюсь в него. Мы достигли конца забора. Кэри поднимает руку, призывая нас ждать, а затем ползет вперед и выглядывает из-за него. Через пару секунд он продвигается дальше, чтобы иметь лучший обзор, но тут же дергается назад.
— С другой стороны мертвяки, — тихо сообщает он. — Еще минута, и они обойдут забор. Нужно идти, или они нас увидят. Доберемся до одного из тех домов и заляжем, пока не закончится дождь. Готовы?
Мы поднимаемся и огибаем забор. От открывшегося нам с другого конца забора вида меня начинает тошнить. Группа инфицированных приближается к забору, ищуще дергая головой. Тот, кто дошел до него первым, шарит по дереву руками. Похоже, они знают, что мы где-то рядом, но не знают где точно. Кэри показывает, чтобы мы шли вперед, и мы тихи, но не невидимы. Как жаль, что мы не невидимы. Дома напротив практически зовут нас к себе. Их двери распахнуты, как рты.
Нужно бежать.
Нужно просто-напросто бежать к ним.
Но мы идем. На цыпочках переходим дорогу, хотя дождь и так заглушает наши шаги. Мы взлетаем вверх по ступеням первого же попавшегося на нашем пути дома.
Дверь закрыта.
Кэри осматривается, а затем прыгает через крыльцо, и мы следуем за ним по дорожке между двух домов. Я знаю, о чем он думает. «Может быть, в доме есть задняя дверь. Может быть, она открыта». Харрисон держится рядом с Кэри, я — рядом с Райсом. Трейс плетется позади.
Мы почти обошли дом, когда капли дождя превращаются в осколки стекла. Я чувствую их в волосах, на лице. Из разбитого окна рядом стоящего дома выпрыгивает инфицированный. Он приземляется прямо между нами. Крик рождается в моем горле и умирает у меня на губах. Райс дергает меня назад, и мы врезаемся в Трейса. Это мужчина. Мертвый мужчина. Недавно умерший, я так думаю. У него серая, с фиолетовым оттенком кожа, и глаза видят всё и ничего одновременно. На руке глубокие раны, шея разорвана. Он хрипит, несколько сбитый с толку количеством окружающих его живых людей. Он медленно поворачивается. Оказывается лицом к Кэри. И выбирает его.
Кэри кидается на мертвого, и они оба падают на землю. Я поднимаю монтировку, готовая обрушить ее на мужчину до того, как тот укусит Кэри, когда осознаю, что это не Кэри. Это Харрисон.
Харрисон прыгнул вперед, загородив Кэри.
Я опускаю монтировку на плечо мужчины. Его это не останавливает. Вцепившись в плечи Харрисона и прижав его к земле, мертвый впивается зубами в первый попавшийся на пути его рта кусок плоти — щеку Харрисона. Это похоже на поцелуй, но только кожа Харрисона отделяется от его лица, вниз хлещет кровавая река, а мертвый зубами тянет плоть, раздраженный тем, что она всё еще не отрывается от того, кому принадлежит.
Харрисон кричит, и я ужасна, потому что первое, о чем я думаю — о том, что Харрисон привлечет внимание, а не о том, что он обречен, что так или иначе, но он умрет. Райс поднимает биту. Летят брызги крови и ошметки мозгов. Всё кончено. Я оглядываюсь. Никто больше не пришел.
Пока.
Райс ногой спихивает мертвого мужчину с Харрисона, и Харрисон лежит на земле, дергаясь и хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. У него шок. Мы его окружаем. Его губы открываются и закрываются, открываются и закрываются, отчего из раны еще сильнее течет кровь. Он пытается что-то сказать, но изо рта не выходит ни звука. Кэри нагибается к нему. Глаза Харрисона расширяются, и он, наконец, находит голос:
— Здесь, — говорит он.
Кэри поднимает на нас взгляд. У него мокрое лицо. Не знаю, только ли от дождя.
— Забирайтесь в дом, — велит он.
— Но…
— В дом!
Мы влезаем внутрь через разбитое окно, оставляя Харрисона и Кэри снаружи. Я падаю на холодный пол и отползаю к кухонному островку, там поднимаюсь на ноги. В этом доме открытая планировка: кухня сливается с гостиной, а гостиная — с коридором, который заканчивается лестницей. Я не вижу мертвых, но везде пятна крови. Экран телевизора валяется на полу. У перевернутого стола не хватает ножек. Диван распорот.
Сжав монтировку, я осторожно иду вперед. За спиной на пол падают Райс и Трейс. Райс бежит к входной двери проверить, закрыта ли она. Трейс поднимается по лестнице наверх. Я иду в другую сторону дому, в кабинет. Он пуст. Все окна закрыты. В коридоре я встречаюсь с Райсом. Спускающийся по ступенькам Трейс останавливается посреди лестницы.
— Там чисто? — спрашивает его Райс.
Трейс кивает и возвращается наверх, а я осознаю, что он не произнес ни слова с тех пор, как мы ушли из школы. Я делаю шаг к лестнице, чтобы пойти за ним — не знаю зачем, — но Райс хватает меня за руку и удерживает.
Из кухни доносится стук. Мы идем туда и обнаруживаем стоящего на четвереньках Кэри. По полу катится его бейсбольная бита. Рядом лежат два рюкзака.
Харрисона нет.
— Ничего не говорите, — просит он.
Кэри стоит так долгое мгновение, пытаясь найти в себе внутренние силы, чтобы подняться. Он не делает этого, пока Райс не подходит к окну.
— Не смотри туда, — говорит он. — Я перекрою его.
У меня всё внутри опускается.
Кэри с трудом пододвигает холодильник к окну. Мы с Райсом предлагаем ему свою помощь, но он отказывается. О чем он думает? О том, что Харрисон должен был умереть еще тогда, когда мы впервые вышли на улицу? О том, что Харрисон переживал по поводу того, что ничего в жизни не успел испытать, а в конце отдал свою жизнь за Кэри? Харрисон умер. Мне его очень жаль, но я не могу сказать, что полна печали. Я подхожу к испорченному дивану, скидываю рюкзак и сажусь. В эту секунду я остро осознаю, какая я мокрая, как мне холодно и как ноет тело. Я закрываю глаза и слушаю дождь.
Харрисон и Грейс мертвы.
Диван прогибается. Кто-то садится рядом со мной. Я не в силах открыть глаз, поэтому оставляю их закрытыми. Тело в туалете. Мистер Бакстер. Лили.
Открыв глаза, я ощущаю, что прошло довольно много времени. Райс на противоположном конце дивана уткнулся лицом в подушки. Я достаю из рюкзака бутылку с водой и опустошаю ее наполовину, прежде чем мне приходит мысль, что я должна беречь воду. Я засовываю бутылку обратно в рюкзак и осматриваюсь. За кухонным столом сидит Кэри, задумчиво катая взад-вперед свою бейсбольную биту. Я подхожу к нему.
— Как там на улице? — тихо спрашиваю я.
Кэри пожимает плечами:
— Они знают, что мы где-то рядом. Сейчас бродят и с той, и с этой стороны улицы. Я не могу добраться ни до одной из машин. Нужно уходить.
— У тебя есть план?
— Бежать. Надеяться на лучшее. Надо сказать Райсу, чтобы собирался. — Он умолкает. — И Трейсу. Он наверху. Так и не спустился.
— Я схожу за ним.
— Будь осторожна.
Я медлю некоторое время, а потом вместо того, чтобы идти за Трейсом, сажусь рядом с Кэри. Он отодвигается от меня. Я тянусь к его руке, но он отстраняется. Он не хочет ничего того, что я ему предлагаю.
Я встаю из-за стола, прохожу по коридору и поднимаюсь по лестнице. Трейса я нахожу в спальне. В чьей-то спальне. На спинке стула висит платье. На стене крепится множество фотографий и на всех них юная светловолосая девушка. Наверное, эта спальня — ее.
Трейс сидит на краю постели и смотрит в окно. В его руке пистолет. Он поглаживает его большим пальцем. Трейс поворачивается ко мне, и мое сердце сжимается от ужаса, однако выражение лица Трейса смягчается, становится очень печальным, и страх отпускает меня. Грейс было бы невыносимо видеть брата таким. И невыносимо, если она может его сейчас видеть.
— Прости, — говорит он мне.
Я сажусь на постель, и Трейс снова поворачивается к окну. Я прослеживаю его взгляд и вижу бродящих туда-сюда инфицированных.
— Всё нормально, — отвечаю я.
— Это хорошо, — кивает он. — Хорошо.
Приставляет дуло пистолета к подбородку и спускает курок.
Глава 5
Кровь в воздухе и у меня на языке.
Я отстраняюсь от Трейса. В дверях мигом появляются Райс и Кэри, они спрашивают, что случилось, но тут же всё понимают сами. Трейс мертв. Мы потеряли Грейс, Харрисона и Трейса. Нас осталось трое. Всего лишь трое.
Райс хватает меня за руки и рывком поднимает на ноги.
— Нам нужно идти.
Он оттаскивает меня от тела Трейса, но я торможу пятками, потому что Грейс бы не хотела, чтобы я оставила его вот так.
— Слоун, нужно уходить.
— Но Трейс…
— Нужно уходить сейчас!
Мой взгляд падает на окно. Инфицированные шныряют в округе, пытаясь найти источник звука. По дому эхом разносится знакомый монотонный стук в дверь и треск дерева. Мы сбегаем по лестнице, и я спешу объяснить, как умер Трейс, что он убил себя, хотя парни и сами это знают. Я вношусь в гостиную и хватаю монтировку. Хочу взять и рюкзак, но путаюсь в лямках, а Райс с Кэри кричат, что нет времени, на это нет времени. Холодильник у окна качается, мертвые стремятся убрать его со своего пути. Они знают, что мы здесь.
— Мы уже близко, — говорит Кэри, когда мы идем за ним по коридору, — поэтому просто бегите!
Он распахивает дверь. Привычное дело. Мы делали такое не раз, в те первые дни. Улицы, переполненные голодными мертвыми, мы, убегающие от них, и ни секунды на то, чтобы придумать план получше того, как просто бежать, надеяться и молиться. Я вырываюсь вперед и мчусь к дому через дорогу — дому миссис Криспелл. Задний двор огорожен забором.
— Нужно перебраться через забор!
Позади слышатся неровные шаги и животное рычание. В количестве мы проиграли. Мы умрем. И всё же мы бежим вперед и достигаем забора. Парни перемахивают через него. Я последняя, и уже наполовину перелезла, когда один из мертвых вцепляется в мой кроссовок и кусает его подошву. Крича, я слепо отбиваюсь, пока не попадаю по чему-то мягкому, и тогда мертвяк меня, наконец, отпускает. Я падаю и приземляюсь на бок, из легких от удара выбивает воздух. Перед глазами всё кружится, и, кажется, я вот-вот отключусь. Если я отключусь, то умру. Райс с Кэри далеко впереди, они бегут и не остановятся из-за меня, не помогут мне. Они не могут. Я должна сама себе помочь. Лили…
Я заставляю себя подняться, меня пошатывает, но голова проясняется. Сетка забора дребезжит за спиной. Я оглядываюсь. Куча инфицированных остервенело трясет ее, пытаясь свалить забор. Они так голодны, так отчаянно жаждут поймать нас, что не в состоянии понять, что им нужно через него перелезть.
Я бегу. Эта улица — Гюнтер-стрит — не так забита мертвыми, как та. Я вижу машины, но на остановку нет времени. Я несусь вперед, выискивая взглядом Райса и Кэри, и замечаю их забившимися под террасой дома миссис Шмидт. Я тоже заползаю под нее. Нам повезло. Нас не увидели. Мы вжимаемся в землю и глядим на улицу перед нами, последнюю улицу перед моей.
Везде кружат мертвые. Нам не добраться до моего дома.
— Может, они разойдутся, — предполагает слабым голосом Райс. — Если мы подождем.
Поэтому мы ждем.
Мы лежим под террасой часы. Молча. В горле бурлящим комом застряли слова, которые я хочу сказать о Трейсе, но я знаю, что сейчас не время.
Его просто больше нет.
Был, а теперь его нет. Вот и всё.
Время течет сквозь пальцы, пока мы ждем, когда же мертвые найдут себе занятие получше пустого блуждания. Они не находят. Они ждут нас и могут ждать вечно. У них есть эта вечность.
У нас ее нет.
Тело ноет, конечности немеют. Такое ощущение, будто мой мозг затухает. Мы умрем здесь, в грязи, в ожидании. Райс придвигается ко мне. Он почему-то не холодный, и я прижимаюсь к нему. Нельзя оставаться тут на всю ночь. Если мы тут останемся на эту ночь, то останемся и на следующую, и на ночь после нее.
— Это двор Силов, — указываю я на дом напротив. — Всё, что нужно сделать — пройти через него. А там уж через дорогу и мой дом.
— Легче сказать, чем сделать, — отзывается Кэри.
— Но нужно же что-то делать, — замечает Райс.
Кэри задумывается, затем говорит:
— Мы разделимся. Я побегу направо, а ты с Райсом — прямо. Если мы все побежим в одном направлении, то они окружат нас и нам придет конец.
— Встретимся в доме Слоун, — отвечает Райс.
— Точно. — Кэри замолкает и смотрит мне прямо в глаза. — Позаботьтесь о себе.
И тогда я понимаю. Я в этом уверена больше, чем в том, что дома меня ждет Лили. Я знаю, что он побежит направо, и если ему удастся спастись, то он и продолжит так бежать. Мне хочется изменить это, но я лишь тянусь к нему и сжимаю его ладонь. Он сжимает мою в ответ.
Работая локтями, он вылезает из-под террасы и начинает кричать, призывая мертвых поохотиться за ним. Мертвяки немедленно бросаются к нему и не замечают, как из-под террасы выползаем мы с Райсом. Мы не видим, удалось ли Кэри прорваться и спастись, но он прорвался, он должен был прорваться, я знаю, что он это сделал.
Так мы с ним попрощались.
Мы с Райсом пересекаем задний двор Силов. Взбегая по лестнице к двери, краем глаза замечаем четырех инфицированных. Дверь открыта. Мы вваливаемся в дом, захлопываем дверь и запираем ее на замок. Мертвые наваливаются на нее всем своим весом. Она долго не выдержит.
Прислонившись к стене, Райс переводит дыхание. Я не хочу, чтобы он переводил дыхание, у нас нет на это времени. Я так близко к сестре, что почти ощущаю ее. Я хватаю Райса за руку. Это звучит нелепо и бредово, но я знаю, что мы в безопасности. Я знаю, что отсюда до моего дома путь для нас чист. Я знаю, что доберусь туда, куда мне нужно, и увижу ее. Я тяну Райса к передней двери и выглядываю в окно.
Мой дом. На дворе никого. А панорамное окно…
— Окна забиты досками, — возбужденно шепчу я. — Окна забиты досками. — Но тут мне на ум приходит другая мысль. — И двери, наверное, тоже.
Задняя дверь начинает поддаваться напору мертвых. Они снесут ее. Я распахиваю переднюю дверь, снова хватаю Райса за руку и дергаю за собой. Мы слетаем со ступенек и несемся к моему дому. Я толкаю переднюю дверь, но она не открывается. Тогда я делаю шаг назад и замечаю, что окна на втором этаже не забиты. Уверена, сестра оставила их для меня. Мы с Райсом обегаем дом. Клен у моего окна. Пальцы непроизвольно сжимаются на монтировке.
— Нужно лезть на дерево.
Наше отчаянное взбирание на дерево не похоже на те, что показывают в кино. Кора скользкая, жесткая и больно впивается в ладони. И время на обучение нет. Это Лили лазила по деревьям, не я. И, наверное, только поэтому мне удается подняться наверх. Потому что я знаю, что это делала Лили.
Мы каким-то образом докарабкиваемся до ветки, ведущей прямо к моему окну. Мертвые уже топчутся под нами. Ветка прогибается под нашим весом и начинает ломаться, когда я разбиваю стекло монтировкой и спрыгиваю в окно. Райс падает вслед за мной. Я доползаю на четвереньках до своей постели и, упершись в нее, поднимаюсь на ноги. Моя комната осталась нетронутой, и от осознания этого слегка кружится голова. Здесь не случилось конца света.
Или, может, случился. Может, я мертва.
Я поворачиваюсь к тяжело дышащему Райсу.
— Мы сделали это, да? Мы здесь, Райс? Мы здесь? Райс… — Я опускаюсь рядом с ним и обхватываю его лицо ладонями. — Мы, правда, здесь?
— Да, мы всё еще здесь, — удается выговорить ему.
Глава 6
Дом.
Я стою посреди комнаты, удивляясь тому, что сестра не встречает меня. Дом забит досками и безопасен, но я разбила стекло. Я разбила стекло и громко упала на пол, но никто не поднимается посмотреть, что произошло. Дверь в мою комнату остается закрытой.
Может быть, они в комнате отдыха и не слышат меня?
Может быть, они услышали меня, подумали, что это мертвые, и спрятались?
— Как Кэри поймет, что нужно взобраться по дереву? — хрипло спрашивает Райс, глядя на меня. — Он ведь этого не поймет.
У меня сжимается горло. Я не отвечаю ему, но он понимает всё по моим глазам. Кэри не вернется.
Райс утыкается лицом в ладони.
Меня же беспокоит ощущение, что что-то не так.
— Я проверю дом, — говорю я.
Может, отец солгал. Может, Лили никогда сюда не приходила, и он лишь хотел заманить меня в дом. Я крепко сжимаю в одной руке монтировку, отчего отчетливее ощущаю пустоту в другой, поэтому ищу, чем бы ее занять. Я подбираю осколок стекла. Он неровный, но хорошо ложится в пальцы.
Райс поднимается на ноги, но я его останавливаю:
— Я хочу, чтобы ты остался здесь.
— Слоун…
— Побудь здесь.
Он не добьется своего и знает это.
Райс садится на край постели — моей постели — и просит меня кричать, если что-то случится. Я киваю и иду по ковру, оставляя на нем грязные следы. Тихо открываю дверь и так же тихо прикрываю ее за собой.
Коридор пуст. Я улавливаю краем глаза какое-то движение, резко разворачиваюсь и встречаюсь со своим отражением в зеркале. Уронив осколок стекла, касаюсь рукой лица. Оно грязное. Волосы от дождя слиплись и запутались. Губы разбиты. Я вся в свежих порезах и царапинах, которые не знаю когда получила. Сестра не узнает меня. Мне пришлось выживать, и выгляжу я соответствующе.
С громко бьющимся в груди сердцем я прохожу мимо лестницы, направляясь в комнату Лили. Там я пойму, солгал ли мне отец, и пойму, как себя вести. Толкнув дверь в спальню сестры, я закрываю глаза и молюсь. Мне не прививали веры в бога, но я обращаюсь к нему с мольбой. Я открываю веки, и на глаза наворачиваются слезы. Они текут по моим грязным щекам.
Лили была здесь. Я знаю, что была. Ее постель смята — в ней спали. Я уже готова переступить порог, когда вспоминаю, насколько изгваздана. Я не хочу испачкать ее пол, ее вещи.
Я сбегаю вниз по лестнице, чуть не растянувшись на последних трех ступеньках.
— Лили? Лили?
Я прохожу мимо гостиной. Панорамное окно закрыто досками. Осколки стекла убраны. Передняя дверь забита гвоздями. Должно быть, наша улица быстро очистилась, раз у отца было время сделать всё это. Я останавливаюсь у кухни. Обеденный стол. «Лучше тебе это съесть». В кухне никого нет. Такое ощущение, будто это дом-призрак.
Что, если они уехали в Рейфорд?
Я торопливо пересекаю комнату и толкаю дверь в гараж. Машина на месте.
Я закрываю дверь и возвращаюсь в кухню. Ключи от машины висят на крючке у холодильника. Они не уехали в Рейфорд.
— Лили? — уже тише зову я.
Я выхожу в коридор, вспоминая, как отец тащил меня из гостиной в комнату отдыха. Пройдя вслед за воспоминанием, я кладу ладонь на закрытую дверь. Я знаю, что сестра там. Открываю дверь и заглядываю в темноту. В углу комнаты что-то слабо светит. Фонарик, наверное.
Я спускаюсь по лестнице и замираю в самом низу. Обвожу взглядом царящий тут беспорядок. Стул перевернут, как и стол у задней стены. Стол отца. У стоящего в углу телевизора разбит экран. Здесь что-то произошло, но не имеет значения, что именно, потому что посреди всего этого, в самом сердце комнаты, стоит спиной ко мне светловолосая девушка. Она напрягается.
— Лили, — выдыхаю я.
И она поворачивается.
Серая кожа. Вспученные вены. Мертвое лицо. Одна его сторона без кожи, гниющая. Уголки рта красные, губы черные и потрескавшиеся, глаза запавшие и молочно-белые. Сестра открывает рот и бросается ко мне с вытянутыми руками. Я отгораживаюсь от нее монтировкой, не давая себя свалить, вдавливая металл в ее шею. Она не давится, не чувствует его, и лишь впивается в мои плечи ногтями. Она холодная.
Я отбрасываю ее от себя. Она падает, вскакивает на ноги и снова кидается на меня. В этот раз я встречаю ее, в этот раз я опережаю ее, опрокидываю и пригвождаю к полу, прижав монтировку к ее шее. Что-то внутри нее трескается под давлением металла.
— Лили, — говорю я. — Лили… это я. Лили…
Сестра дергается подо мной, но после моих слов вдруг замирает и, кажется, фокусирует свое внимание. Она видит меня. Ее глаза расширяются, и что-то в них есть — мне кажется, что что-то в них есть, но я не знаю что именно, хотя изо всех сил пытаюсь понять. «Я не могу больше этого выносить. Прости». Слезы скатываются по моим щекам и капают на ее лицо. Глаза сестры снова становятся пустыми. Скрежеща зубами, она вцепляется в рукава моей рубашки. Она шарит взглядом по комнате, словно пытаясь найти способ освободиться от меня. Как и всегда. Даже зная, что я без нее умру.
Но, может, так оно и должно быть. Я всаживаю в ее лицо монтировку.
Глава 7
Я растворяюсь в темном, пустом пространстве.
Больше нечего видеть, нечего чувствовать. Какое облегчение — находиться в чем-то столь беспредельном и спокойном. Я безумно устала, и физически, и душевно.
Я слышу биение своего сердца, сначала размеренное, затем замедленное, а потом сердце останавливается.
Я жду.
Слоун.
Я открываю глаза. Мои руки обнимают мертвое тело сестры, голова лежит у нее на груди, а голос, вытянувший меня без спросу из тьмы, принадлежит Райсу. Он надо мной, сестра подо мной, и она больше не двигается. Я расцепляю обнимающие сестру руки, и Райс помогает мне подняться. Я смотрю на мертвое тело Лили. Это его оцепенелость обвила мое сердце и переполнила мои легкие так, что мне хочется похоронить себя внутри нее. Похоронить себя внутри сестры.
— Слоун, нам нужно…
Хриплый звук дыхания, прорывающийся из мертвых легких, раздается в другом конце комнаты и заставляет меня оторвать взгляд от Лили. Сердце сжимается. Еще мертвые. Близко.
Откуда здесь другие мертвые?
Я показываю Райсу на сестру и вытягиваю руку. Райс с ужасно противным звуком, который сразу же становится частью меня самой, вытаскивает у нее из лица монтировку. Мы медленно пересекаем комнату, и знакомый запах пробуждает воспоминания и наполняет рот горечью, вызывая желание содрать с себя кожу.
Я нахожу отца на полу, между стеной и столом. Его глаза затянуты пеленой, кожа серого цвета, с яркими и четко различимыми венами. Он лежит на спине, с разодранным и выеденным животом. Вывалившиеся и высохшие внутренности намертво прилепили его к ковру. Он размахивает руками, но подняться не может.
С ним сделала это Лили.
Я замахиваюсь монтировкой.
Я закончу это. Закончу всё.
Мое внимание привлекают его зубы. Они идеально белые, чистые. Так и не попробовавшие ничьей плоти. Он слаб, лицо искажено от жажды дотянуться до нас. Он стонет. Я опускаю монтировку.
— Оставим его, — тихо говорю я.
Мы поднимаемся по лестнице. Райс собирает одежду и вещи, которые могут нам пригодиться. Я беру ключи от машины, запихиваю их в карман, и пальцы задевают смятый бумажный листок. Я достаю его и разворачиваю. Моя записка Лили. Я некоторое время смотрю на нее. Она прошла через всё то, что прошла и я, и теперь буквы на ней стерлись, смешавшись с грязью и кровью.
Читаемы только несколько слов.
В комнату заходит Райс:
— Ты готова?
Я не свожу глаз с записки. Не могу отвести от нее глаз.
Райс встает передо мной и машет у меня перед лицом ладонью.
— Слоун, ты готова?
Я открываю рот, но не могу произнести ни звука. Райс говорит, что машину поведет он. Я передаю ему ключи. Машина заводится с первой же попытки, бензобак наполовину полон. Я открываю гаражную дверь, бегу обратно к машине и запрыгиваю на пассажирское сидение. Райс выезжает из гаража, и вот уже мы едем мимо пустых разрушенных домов, брошенных машин, а затем и мимо знака: «Вы покидаете Кортеж». Мы проезжаем мимо мертвых, и они тянутся к нам руками, но быстро пропадают из вида.
— Скажи мне, что будешь делать дальше? — спрашивает Райс через километры молчаливого пути, потому что он знает. Знает, что короткое мгновение, когда всё было ясно — мы будем вместе: она, я и он — разрушено, и я уже не знаю, что у меня осталось.
Я перевожу взгляд с него на окно и кое-что замечаю.
Я прошу Райса остановить машину, и он останавливается.
По пустой дороге бредет девчушка. Совсем маленькая. Ей, наверное, не больше семи. Ее лодыжка сломана, но она продолжает идти, упорно волоча ногу по асфальту, пока не оказывается у моего окна. Она прижимает ладонь к стеклу, и я повторяю ее движение со своей стороны. Ее ладошка намного меньше моей. Она слишком юная, слишком хрупкая, чтобы разбить разделяющее нас стекло, и она с такой тоской смотрит на меня. В ее глазах столько отчаяния.
Я вижу их в ней.
Лили. Грейс. Я вижу в ее глазах каждого умершего, которого когда-либо знала, и они все смотрят на меня ее глазами, все они тянутся ко мне с чем-то большим, чем просто непреодолимым желанием меня поглотить. Это не один только голод. Не знаю, что еще, но не он один. И мне необходимо узнать.
— Слоун, — зовет Райс.
— Подожди, — прошу я.
Я насколько возможно близко придвигаюсь к стеклу, умоляя девчушку, умоляя Лили, умоляя Грейс, умоляя всех их сказать мне, что у меня осталось. А девочка бьется в окно крохотными кулачками, умоляя меня дать ей попробовать вкус… жизни.
Моей жизни.
Исчезает Лили. Исчезает Грейс. Они все испаряются, уходят, их никогда уже здесь не будет. Но я ощущаю весомость того знания, что они мне дали. Не знаю, долго ли буду хранить его в памяти, но в этот миг, каким бы коротким он ни был, я больше чем когда-либо близка к тому, чтобы ценить свою жизнь.
Мертвая девочка прижимается лицом к стеклу. Она ждет, когда я скажу ей, что буду делать дальше.
[1] Начинает игру любой желающий. Он говорит ключевые слова: «Я никогда…», а затем добавляет к ним что-то вроде «…не целовался». После этого признания все, кто целовался, немедленно выпивают.
[2] Антацидные средства, или антациды, представляют собой препараты, уменьшающие кислотность желудочного сока за счет нейтрализации соляной кислоты. Используются для лечения желудка.
Дата публикования: 2015-09-18; Прочитано: 143 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!