ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. Хор персидских старейшин

Атосса.

Гонец.

Тень Дария.

Ксеркс.

Хор персидских старейшин.

ПАРОД

Площадь перед дворцом в Сузах. [1] Видна гробница Дария. [2]

Хор

Все персидское войско в Элладу ушло.

А мы, старики, на страже стоим

Дворцов золотых, домов дорогих

Родимого края. Сам царь велел,

Сын Дария, Ксеркс, [3]

Старейшим, испытанным слугам своим

Беречь эту землю свято.

Но вещей тревогой душа смущена,

Недоброе чует. Вернется ль домой

С победою царь, вернется ли рать,

Блиставшая силой?

Весь Азии цвет в чужой стороне

Воюет. О муже плачет жена.

А войско не шлет ни пеших гонцов,

Ни конных в столицу персов.

Отовсюду — из Суз, Экбатан, от ворот [4]

Башен древних киссийских [5] —

И в строю корабельном, и в конном строю,

И в рядах пехотинцев, потоком сплошным

Уходили бойцы на битву.

Их вели в поход Амистр, Артафрен,

Мегабат и Астасп — четыре царя[6]

При царе величайшем,

Персов славных вожди, бойцов главари,

Стрелки-силачи на быстрых конях,

Суровы на вид, в бою горячи,

Непреклонны душой, отваги полны,

Лихой овеяны славой.

Затем Артембар, верхом на коне,

Масист и лучник меткий Имей,

Славный боец, затем Фарандак

И конник Состав за ними.

Других послал плодоносный Нил,

Могучий поток. Пошел Сусискан,

Пошел египтянин Пегастагон,

Пошел священного Мемфиса царь,

Великий Арсам, и Ариомард,

Владыка и вождь вековечных Фив,

И гребцы, что в болотах. Дельты живут,

Несметной пошли толпою.

За ними — лидийцы, изнеженный люд,

У них под пятою весь материк.

А лидийскую рать в поход повели

Митрогат и Арктей, вожди и цари.

И от Сард золотых по воле владык [7]

Колесницы с бойцами помчались вдаль,

То четверки коней, то шестерки коней,

Поглядишь — и замрешь от страха.

И Тмола, священной горы, сыны [8]

На Элладу ярмо пожелали надеть —

Мардон, Тарибид, копьеметная рать

Мисийцев. И сам Вавилон золотой,

Разномастное войско свое собрав,

Послал на войну — и в пешем строю

Стрелков, и суда, одно за другим.

Так Азия вся по зову царя

Взялась за оружье, и с места снялась,

И в Грецию двинулась грозно.

Так мощь и красу Персидской земли

Война унесла.

Вся Азия-мать о тех, кто уже

Тоскует в слезах, тревогой томясь.

Родители, жены считают дни.

И тянется, тянется время.

Строфа 1

Вторглось войско царя в страну соседей,

Что на том берегу пролива Геллы, [9]

Афамантиды, канатом плоты связав, [10]

Морю взвалив на шею

Тяжким ярмом крепкозданный мост.

Антистрофа 1

Гонит войско по суше и по морю,

Полон ярости, Азии владыка,

Людом усеянной. Верит в своих вождей,

Сильных, суровых, стойких,

Отпрыск Данаи, равный богам.[11]

Строфа 2

Он глядит иссиня-черным

Взглядом хищного дракона,

С ассирийской колесницы

Кораблями и бойцами

Управляя, и навстречу

Копьям вражьим стрелы шлет.

Антистрофа 2

Нет преграды, чтоб сдержала

Натиск полчищ многолюдных,

Нет плотины, чтобы в бурю

Перед морем устояла.

Непреклонно войско персов,

Одолеть его нельзя.

Строфа 3

Но какой способен смертный

Разгадать коварство бога?

Кто из нас легко и просто

Убежит из западни?

Антистрофа 3

Бог заманивает в сети

Человека хитрой лаской,

И уже не в силах смертный

Из сетей судьбы уйти.

Строфа 4

Так богами решено и судьбою,

Так издревле заповедано персам:

Воевать, сметая стены,

Упиваясь конной сечей,

Занимая с налета города.

Антистрофа 4

И привык народ глядеть без боязни

На седую, разъяренную ветром

Даль морскую, научился

Плесть причальные канаты,

Наводить над пучинами мосты.

Строфа 5

Потому-то черный страх

И щемит мне грудь, увы! —

Страх, что, войско потеряв свое,

Опустеют Сузы вдруг

И столица от боли завопит.

Антистрофа 5

И киссийцы воплю Суз

Будут вторить, и — увы! —

Толпы женщин, плача и крича,

В клочья будут на себе

Тонкотканое платье раздирать.

Строфа 6

Кто верхом, кто пешком

За вождем пустился в путь,

Роем пчел бросил дом весь народ,

Чтоб, упряжкой одной

Берег с берегом связав,

Перебраться за пролив, где мысы

Двух земель разделены волнами.

Антистрофа 6

А в подушки пока

Жены персов слезы льют,

По мужьям дорогим истомясь,

Тихо плачут о тех,

Кто ушел на смертный бой.

И оставил бедную супругу

Тосковать на ложе опустелом.