Колюшка 4 страница

Развитие икры лосося идет весьма медленно, но, впрочем, смотря по температуре воды, изменяется в довольно широких границах. По Ла Бланшеру, мальки лососей выклевываются через 40 дней, а по Бланшару – через 70, иногда даже, при нерестовании осенью, через 100–140 дней (!). Вообще, по наблюдениям рыболовов, развитие яйца оканчивается в феврале или марте. Молодые рыбки, вылупившись из яйца, двигаются довольно быстро, несмотря на свой огромный желточный пузырь, который пропадает окончательно не ранее месяца. Вслед за этим мальки начинают вести уже более самостоятельную жизнь и начинают отыскивать себе пищу; но это, во всяком случае, самый критический момент для них: после окончания процесса всасывания пузыря погибает очень большое количество лососиков. Молодая рыбка весьма отличается от старой: она имеет немного более дюйма в длину, несоразмерно толстую голову; общий цвет тела ее палевый с легким зеленоватым оттенком и многочисленными темными поперечными пятнами на спине и боках: количество этих пятен изменяется от 15 до 18. Этот первый возраст лососей известен в Западной Европе под названием Parr. Эти лососики держатся в верховьях рек и потому очень редко попадаются рыбакам, а у нас даже и вовсе не известны. Они проводят здесь не менее года, обыкновенно два, иногда даже три года; тело их постепенно принимает более складную форму, голова удлиняется и представляется относительно меньшею, но цвет тела остается без изменения. Пища этих молодых рыбок сначала состоит из мелких, падающих в воду насекомых, затем икры других рыб и, наконец, самих рыбок (вероятнее всего, гольянов), но здесь раст ут они очень медленно.
На вторую весну, редко третью, достигнув величины 5–8 дюймов, молодые лососики быстро изменяются в цвете и делаются неузнаваемыми. Все тело их становится серебристым, спина принимает блестящий голубовато-стальной цвет, и на боках лежат 6–10 широких пятен того же цвета, между тем как промежутки имеют красноватый оттенок. Тогда лососики делаются весьма похожими на форелей, отличаются от последних почти только лучистыми жаберными крышками и вообще формой головы и называются Smolt. Эти двухгодовалые лососики, в противоположность молодым лососикам первого возраста, которые живут в одиночку, собираются в небольшие стайки, в 40–60 штук, и начинают, весною же, скатываться в море. Впрочем, это движение вниз по реке совершается довольно медленно, со скоростью не более двух миль в час, и задерживается на перекатах, которые иногда несколько раз заставляют возвращаться всю стаю: как только рыбы почувствуют, что их уносит быстрым течением, так они поворач ивают назад, и это повторяется до тех пор, пока какой-нибудь смельчак из стаи не решится переплыть через стремнину.
Рис. 48. Третий возраст (Grisles)

В устьях реки, где вода уже принимает более или менее солоноватый вкус, молодая семга останавливается на несколько дней и собирается здесь большими стаями: она как будто привыкает здесь к морской воде и затем вдруг исчезает. Куда девается она – неизвестно, вероятно, скрывается на таких глубинах моря, где ее уже не может достать сеть рыбака.
Но это исчезновение двухгодовалых лососиков весьма непродолжительно. Через два месяца они снова входят в те же самые реки и достигают тех же самых мест, где вывелись, но они настолько отличны от молодых рыб, входивших в море, что долгое время, так же как и эти последние, считались особыми видами. Только в 30-х годах многочисленные опыты, произведенные главным образом в Шотландии и состоявшие в том, что де лали различные пометки на Smolt’ax, показали положительно, что эти так называемые Grisles, или семги первого возраста, – те же самые Smolt, только почти принявшие цвет настоящей семги и необычайно увеличившиеся в своих размерах и весе. У них уже вовсе не замечается черных полос на теле, голова более удлинена и хвост только слегка вырезан (на рисунке форма его неверна); от настоящей семги Grisles отличается более тонким телом и бледною окраскою. Всего же удивительнее то обстоятельство, что эта молодая семга весит уже не четверть или треть фунта, как два месяца назад, а при 10–12 вершках длины достигает 3, даже 4 фунтов весу. Такой необычайно быстрый прирост, сколько известно, не замечается ни у какой другой рыбы и, вероятно, обусловливается громадным количеством пищи в местах их кратковременного пребывания в море.
Вообще и более старая семга, побывав в морской воде, растет чрезвычайно быстро: на следующий год Grisles, перед своим вторичным возвращением в реки и при нявши вполне вид семги, опять достигают в два месяца почти аршинной длины и весят 6–12 фунтов; даже эта – взрослая – семга иногда увеличивается в весе почти вдвое: всем известна 10-фунтовая семга, выпущенная герцогом Атольским (в Англии), которая через 38 дней была поймана снова и весила 21 фунт! Судя по этому, продолжительность жизни семги весьма незначительна и не должна быть более 10 лет. В Рейне, по фон дем Борне, лосось второго путешествия (3 3/4–4 3/4 года) весит от 7 до 13 фунтов; третьего путешествия (4 3/4–5 3/4 года) – 13–26 фунтов.
Как самцы, так и самки семги третьего возраста способны к размножению и нерестятся без исключения. У самок же молодых лососиков первого возраста вовсе не замечается икры; у Smolt она находится в весьма неразвитом состоянии, но замечательно, что самцы и тех и других способны к оплодотворению. Это обстоятельство косвенным образом доказывает вероятную малочисленность самцов вообще. Способность молок Parr и Smolt оплодотворять ик ру более старых семг не подлежит никакому сомнению и доказана многими наблюдениями при рыборазводных заведениях. Последние, как известно, предназначаются исключительно для искусственного разведения и воспитания молодых лососевых рыб, между которыми первое место, бесспорно, принадлежит лососю, давшему свое имя всему семейству.
Для рыбаков Северной России и Европы лов семги имеет весьма важное значение, хотя, к сожалению, это значение постепенно уменьшается. Наибольшее количество семги добывается на прибрежье Белого моря и во впадающих в него реках, также в Финляндии; в Северо-Западной России улов семги уже менее значителен. Поэтому мы опишем здесь только способы ловли этой рыбы на северном побережье, тем более что здешнее рыболовство весьма обстоятельно исследовано известным специалистом по рыбным промыслам г-ном Данилевским.
Орудия семожьего лова весьма разнообразны, но мы назовем здесь самые главные.
В наибольшем употре блении лов семги неводами, заборами и ставными сетями. Устройство невода ничем не отличается от обыкновенного, и потому мы не станем его описывать. Заборы, в сущности, напоминают заезки, только почти всегда имеют несравненно большие размеры. Они устраиваются следующим образом: поперек всей реки или части ее делают зигзагами перегородку из свай и кольев, к которым прислоняют род плетня; в каждом входящем углу этой перегородки оставляют отверстие, в которое вставляется так называемая мережа (род сетяных мешков с деревянным продырявленным дном), попав в которую рыба уже не может выйти обратно. Ставные сети разделяются на завески и гарвы. Первые состоят из двух ставных сетей, утвержденных на кольях; одна из сетей – стена – идет от берега перпендикулярно к его направлению; другая же сеть – завод – примыкает своей серединой к первой, идя к ней перпендикулярно, следовательно, параллельно берегу; к концам завода приставляется тайник – сеть в форме полукруга, обращенная отверстием к стене; дост уп же в тайник сужен двумя сетями, которые оставляют между собою только небольшой проход – воротца. Семга, идущая вдоль берега, упирается в стену, заворачивает вдоль ее, упирается в завод, опять заворачивает и наконец попадается через воротца в тайник, откуда ей уже трудно выбраться. Гарвы также состоят из ряда ставных сетей, идущего перпендикулярно к берегу; часто гарвы располагаются в несколько параллельных рядов и достигают весьма значительной длины, особенно на взморье (в Печоре, например, где они называются тонями), – в несколько верст. В крупных ячеях этих гарв и запутывается подымающаяся семга.
Кроме того, на севере ловят семгу поездами – мешками из сетей, которые за оба конца тянут в воде, гребя на лодках, – и поплавнями, которые почти не отличаются от волжских плавных сетей и состоят из сетяных полотен различной длины, один конец которых удерживается веревкою с лодки, а другой, прикрепленный к бочонку или вообще поплавку, свободно плавает, так что вся сет ь медленно плывет по течению.
Организация лова семги довольно разнообразна, но вообще производится самими жителями. Только на р. Варзухе главный лов – заборами – сдается в аренду; в других местностях нашего северного края арендаторы, уплатив вперед подати, только пользуются правом покупать всю семгу, попавшую в забор осенью; в третьем случае право ловли и вместе устройство заборов передается одному лицу, и рыбе не назначается вперед условленная цена, а получается крестьянами – собственниками забора известная часть улова. Наконец, в Поное, на Терском берегу, лов заборами производится подобно уральскому рыболовству, вполне на правах общинной собственности. На всем пространстве морского побережья, принадлежащем этому селению, места лова – тони, из которых каждая имеет свое название, – распределяются ежегодно по жеребью, так что на каждую приходится одинаковое число душ. На тонях ловят завесками, а с Петрова дня общими силами и средствами строится забор на р. Поное. В се, что попадает в забор, делится по душам поровну. Так продолжается до Ивана Постного (29 августа). В этот день с раннего утра весь народ собирается на берег у забора, молится и затем разом бросается в лодки. Каждый спешит забить в выбранном им месте впереди забора по два, по три кола для означения того, что он берет его в свое владение и затем в этом месте ловит гарвами в свою пользу. Рыба же, попадающаяся в забор, делится по-прежнему поровну. На Печоре лов семги производится главным образом неводами и поплавнями артелями, которые ранее выбирают себе место; улов делится между участвующими в артели сообразно количеству доставленных каждым снастей.
Что касается рек, впадающих в Балтийское море, то ловля семги производится здесь тоже исключительно посредством заборов, отдаваемых на аренду, и только в небольших судоходных реках – большею частию различного рода сетями. Небольшое количество семги добывается здесь в финляндских речках, где некоторые рыболовные участки продаются сравнительно очень дорого; например, в округе Кеми Улеоборгской губернии лов лососей настолько выгоден, что 1/10 доля, принадлежащая пастору, продается, по свидетельству Гольмберга, за 4–5 тысяч р. с. В последнее двадцатипятилетие значительное уменьшение в числе ловимых лососей начало замечаться и в Финляндии, и потому здесь в 60-х годах устроено несколько рыбоводных заведений с исключительною целью оплодотворения икры лососей. Как вероятно всюду, здесь замечается периодичность в количестве добываемой семги: многочисленный улов лососей в Финляндии бывает обыкновенно спустя четыре года после сильной осенней прибыли воды, вследствие чего ломает заборы, и семга беспрепятственно проходит над ними и успевает выметать икру.
В последнее время, впрочем, финляндские рыболовы стали сильно сомневаться в безусловной пользе искусственного вывода этой рыбы, так как убедились в том, что семга далеко не всегда возвращается для нереста в те реки, в которых вывелась. Мнен ие это основывается на том, что в финляндских реках ловится семга, имеющая в пасти одновременно крючки шведские, германские и датские.
В Неве ловят лосося преимущественно крупноячейными ставными сетями, имеющими до 20 сажен длины, которые, однако, при слабой посадке уменьшаются вдвое. Обыкновенно связывают по 2 сети и выставляют от берега к середине реки. Лов лосося начинается здесь с июля; раньше этого времени он попадается на взморье и в самом устье. Ловят его еще так называемыми волочками, т. е. сетяным мешком, который тянут двумя лодками на веслах по течению, ибо лосось, как и всякая рыба, отдыхает в заводях, обращаясь головой против течения.
Кроме названных способов ловли сетями и заборами, в Онежском и Ладожском озерах употребляется еще ловля семги на масельги, т. е. переметы, особенно масельги верховодные, наживленные рыбками (корюшкой). Молодые лососи, длиною от 6 до 8 дюймов, почти постоянно держатся здесь близко к поверхности воды, тогда как большие днем уходят на глубину, где их также ловят на крючья.
За исключением небольшого количества, потребляемого на месте в свежем виде, вся остальная семга солится или самими ловцами, или скупщиками, или арендаторами заборов. Соление производится следующим образом: пойманную семгу обмывают, разрезывают и вынимают все внутренности, наполняют внутреннюю полость солью (иногда, как на Печоре, где ловится самая крупная и жирная семга, только пересыпают солью внутри и снаружи), пересыпают ею жабры и втирают в чешую и укладывают в чаны или лари. Количество соли определяется временем года. Различия в качествах этой рыбы зависят, однако, более от ее природных качеств, чем от способа соления. Лучшею считается онежская из реки Онеги, известная под названием «порога», за нею следует двинская, понойская же самая худшая.
Количество улова этой рыбы определить весьма трудно за недостатком статистических сведений. Во всяком случае, оно не должно б ыть значительно. Данилевский полагает, что средний улов семги во всем Белом море не превышает 20 тысяч пудов. В Печоре семга добывается тоже в незначительном количестве (в 1873 году, по Арсеньеву, только 600 пудов). Сколько ловится ее в реках Балтийского бассейна, в Онежском и Ладожском озерах – вовсе не известно, но, вероятно, не менее, чем в Беломорском. Таким образом, главный улов этой, бесспорно, самой ценной рыбы, продаваемой на месте от 8 р. за пуд, производится в Куре и Тереке, которые каждогодно дают 40–60 тысяч пудов лосося.
Уженье лосося, рыбы, не имеющей равных по силе, быстроте движений и неутомимости, бесспорно, самое трудное, тем более что оно в большинстве случаев требует большой ловкости при закидывании удочки. По всем этим причинам в Западной Европе, в Англии по преимуществу, ловля лосося составляет высший рыболовный спорт, доступный далеко не всякому даже искусному охотнику, так как это уженье вместе с тем и самое дорогое и более, чем какое друго е, обусловливается совершенством всех принадлежностей. Приняв это во внимание, а также и распространение лосося по северным и западным окраинам России, легко понять, почему уженье лосося почти неизвестно русским охотникам и почему не имеется о том почти никаких печатных сведений. Мы знаем только, что в Петербурге есть несколько охотников, преимущественно англичан, которые ловят лосося в Неве, в Нарве около водопада, на Сайменском озере, выше водопада Иматра и в финляндских речках, где семги больше и удить ее много удобнее, чем в большой реке. По расспросам, в Финляндии уженье как форелей, так и лососей вообще более употребительно, чем в какой-либо другой местности России, и им занимаются не одни привилегированные лица, но и рыболовы-промышленники, причем достойно внимания то обстоятельство, что последние, кроме цельных (березовых) удильников, употребляют для этой ловли длинные удилища из тростника, привозимого на кораблях, и притом с самодельной катушкой. Это одно показывает, насколько реки Финляндии богаты форелью и семгой. Недаром сюда ездят не только петербургские англичане, но и досужие лорды Великобритании, которые с тою же целию посещают и далекую русскую Лапландию.
Как ловят петербургские рыболовы лосося на Неве – достоверно неизвестно, но нет никакого сомнения в том, что они употребляют английские снасти с катушкой, по всем вероятиям, с лодки. Некоторые из столичных спортсменов, как, например, недавно умерший генерал Асташов, специально для ловли лосося и форели арендовали финляндские речки и платили за это право довольно большие деньги. Близ Иматры приезжие охотники и местные рыболовы-промышленники ловят, по расспросам, с легкого челнока вдвоем, причем один гребет одним веслом, а другой закидывает удочку (с живцом, мертвой рыбкой или искусственной, местного приготовления, из разноцветных тряпочек). По причине чрезвычайно быстрого течения плавание это весьма затруднительно и даже опасно, и не многие спортсмены, несмотря на искусство гре бцов-чухон, решаются подвергнуться риску быть увлеченным в водопад. Гребут с одного берега на другой зигзагами, а закидывают с носа лодки вперед, беспрестанно перебрасывая удочку. Более подробных сведений об уженье лосося в окрестностях Петербурга и в Финляндии я достать еще не мог, но надеюсь, что кто-либо из местных охотников-рыболовов даст в журнале «Природа и охота» или в «Охотничьей газете» обстоятельное описание этого малоизвестного в России уженья.
Весьма краткое описание уженья лосося в Западной Двине дает Терлецкий, и это единственный русский печатный источник о ловле семги удочкой, если не считать сообщения о том, что в Куре лососи (другого вида) изредка попадаются на донные удочки с крепчайшей леской и чрезвычайно тяжелым грузом (по причине быстрого течения). Всего интереснее то обстоятельство, что автор корреспонденции, поймавший огромного лосося (в пуд семь фунтов), мог удержаться на берегу только при помощи нескольких лиц и что затем он изобразил из себя в некотором роде живую катушку, т. е. для того, чтобы подвести свою добычу, должен был навертывать леску на себя.
Судя по всему, уженье с катушкой неизвестно и на Западной Двине, так как Терлецкий говорит о ловле только на растяжную удочку. Последняя напоминает удочки, употребляемые в Средней России для ловли шересперов на быстринах, но делается еще длиннее, а именно достигает 20 сажен. Через каждые полторы-две сажени прикрепляются к лесе (шелковой, вероятно) небольшие пробочки, и одна около поводка (из 2–3 жилок, т. е. буйволовых волосков). Назначение их – поддерживать леску на поверхности воды. Поплавка и грузила нет. Удилище употребляется очень длинное, крепкое, т. е. гибкое и упругое, преимущественно березовое, разумеется цельное, тщательно завяленное и выправленное. Ловят с челнока, придерживаясь средины реки, и насадкою служит исключительно живец (елец?), который, вероятно, зацепляется за губу. Грубость снасти не допускает другой насадки; да к тому же л овля производится осенью. Лосось берет живца с размаху, налетая на него, как вихрь, но при виде малейшей опасности, стрелою уносится вдаль, придерживаясь поверхности воды. По-видимому, он делается здесь добычей только немногих лучших удильщиков.
«Поймать лосося удочкой, – говорит Терлецкий, – составляет славу и гордость охотника; это все равно что убить льва. Знание его ходов, необыкновенное терпение и осторожность, тишина около прикола (два вбитые в дно кола, к которым прикрепляется челнок; отсюда следует заключить, что ловят не на очень глубоких местах), надежная длинная удочка на гибком упругом удилище с растяжной невидимой лесой и бойким живчиком составляют необходимое условие, чтобы лосось подошел и взялся. Затем второе необходимое условие – это искусство вытащить его, не дав ему сорваться с крючка или порвать лесу. Бешено, как дикий конь, почувствовав первый раз во рту уздечку, кидается он в стороны, напирает со всей силы против течения или, опустившись ко д ну и натянув лесу, кидается стрелой на поверхность и, выкинувшись, со всего размаха ударяет по ней могучим хвостом, рассыпая во все стороны брызги и пену. Полчаса и более хладнокровный охотник, стоя на челноке, уверенною, твердою рукою сдерживает его порывы, то ослабив (?) лесу, то натянув ее на удилище, которое, то выпрямляясь и сгибаясь в кольцо, парализует и ослабляет мало-помалу силы удалого противника. Не только поймать самому лосося, но и смотреть со стороны на борьбу охотника с этим силачом наших вод доставляет истинное удовольствие».
В Западной Европе удят лососей довольно разнообразными способами, хотя в общем уженье это мало отличается от уженья форели, особенно при ловле молодых, несовершеннолетних лососок (Grisles). Считаю не лишним дать краткое описание этих способов, которые, без сомнения, могут быть применены как для кавказских лососей, так и для тайменей Северной и Северо-Восточной России.
Как уже было упомянуто, на западе лов ят семгу преимущественно на удилища с катушкой. Это весьма понятно, если принять во внимание, что главною насадкою служит искусственная муха, требующая легкой лески, которая не топила бы ее, а при этом условии можно ловить без катушки только мелких лососей, да и то умеючи. Но как удилище, так и леска все-таки должны быть прочнее, чем для уженья форели. Вообще на всякую насадку здесь ловят большею частию поверху, на быстрине, без поплавка и грузила; менее распространено между спортсменами-рыболовами уженье с грузилом, тоже без поплавка и с катушкой. Еще реже ловят лососей (собственно дунайского лосося – Salmo hucho) на снасти, напоминающие наши жерлицы и не требующие непременного присутствия рыболова. Насадками служат, кроме искусственных мух, также живые крылатые насекомые (крупные мухи, бабочки); но последние не представляют удобств первых, тем более на быстром течении, а потому малоупотребительны. Затем лосось берет на живца, на мертвую (и искусственную) рыбку и блесну, поддерживаемы е в беспрестанном движении реже на червей, пиявок, раковины и куски спинного бычачьего мозга.
Рис. 49. Искусственные семожьи мухи

Искусственные мухи для уженья семги отличаются от форелевых мух своей величиной и пестротой. Замечено даже, что чем крупнее, красивее и оригинальнее эти мухи, или, скорее, бабочки, тем они охотнее хватаются рыбой. Большею частию ловят на этих мух небольших лососей, так как крупные предпочитают рыбок, особенно осенью. У нас этих мух можно достать почти только в Петербурге по очень дорогой цене (от 50 к. до рубля и более за штуку), но при помощи иностранных руководств нетрудно выучиться приготовлять их самому из различных пестрых и яркоцветных перьев и серебряной и золотой мишуры. Закидывают муху так же, как при уженье на нее форели, чаще с берега (на речках), чем с лодки (на больших реках).
Так же как и на живых насекомых, за границей редко ловят семгу на живца, а преимущественно на мертвую рыбку, поддерживаемую в постоянном вращательном движении. Способ этот, называемый spinning, подобно другому, довольно сходному с ним – trolling, употребляе мому преимущественно для щук, возник в Англии, этой классической стране охоты и уженья рыбы в особенности. Выгоды и преимущества этих двух способов пред уженьем на живца очевидны. Во-первых, они требуют от рыболова известной ловкости и постоянного движения; во-вторых, дают возможность закидывать приманку так далеко, как живца невозможно закинуть, не повредив его. В-третьих, уженье на мертвую рыбку дозволяет удить на таком быстром течении, где живца скоро бы забило водой или сорвало с крючка, а в таких местах большею частию и держится семга. Наконец, при уженье на мертвую рыбку можно запастись насадкой на весь день и носить ее в небольшом ящичке, наполненном отрубями, для того чтобы рыбы не мялись, не обтирали бы чешую и дольше не портились.
Для успешного применения обоих способов (spinning и trolling) необходимо, чтобы насадка постоянно вертелась и имела вид ослабевшей или больной рыбки, не могущей справиться с течением, – условия, при которых, как известно, охотн о берут рыбку и не особенно голодные хищники. Плохо играющую в воде мертвую рыбку лосось почти никогда не берет, так как замечает, что приманка, предлагаемая ему, мертвая и что она покрыта крючками. При способе spinning вращательное движение придается насадке посредством так называемого spinning flight, или spinning set, системы крючков, на которые рыбка насаживается так, чтобы тело ее к хвосту было несколько изогнуто; для того чтобы вращательное движение насадки не скрутило катушечный шнурок, между последним и сэт (рис. 54) находится так называемый трэс (trace), состоящий из жилок, соединенных между собою вертящимися карабинчиками, имеющими различную форму и величину (рис. 53). Трэс должен быть от 3 до 4 футов длины. Над карабинчиком, к которому пристегнут сэт, находится (обыкновенно) грузило, тяжесть которого соразмеряется не только с быстротою (и глубиною) воды, но и с тем, на какой глубине должна играть насадка. Грузило это обыкновенно бывает цилиндрическое, спущенное к обоим конца м, но так как такие грузила вертятся вместе с трэс и очень закручивают шнурок, то гораздо удобнее грузила, у которых центр тяжести находился бы ближе к одному боку (рис. 52). Такое грузило, будучи крепко, т. е. неподвижно, надето на трэс, для чего в отверстие первого втыкают деревянную палочку, не дает вертеться той части трэс, на которой оно находится, и вследствие этого все вращательное движение сосредоточивается в насадке и той части трэс, которая находится между насадкою и грузилом. Поэтому при употреблении таких грузил необходимо, чтобы между насадкою и грузилом находилось не менее двух карабинчиков. Лучшее из этих грузил – грузило Пэнэля. Грузило помещают обыкновенно не далее 10 дюймов от насадки (так как чем оно ближе, тем насадка лучше играет) и часто окрашивают в зеленый цвет, через что оно делается менее заметным.
Рис. 50. Различные виды сэта

Рис. 51. Мертвая рыбка, насаж енная на сэт

Рис. 52. Грузила Фрэнсиса и Пэнэля

Так как успех описываемого способа зависит от постоянного вращательного движения рыбки – ее игры, то для достижения этого придумано много различных сэтов. Последние должны удовлетворять следующим требованиям: 1) давать насадке по возможности лучшую игру, особенно в том случае, когда для успешного ужения необходимо, чтобы рыбка подтаскивалась (толчками) к себе довольно медленно, так как хищник может увидать крючки на плохо играющей рыбке; 2) зацеплять наибольший процент клюнувших рыб, для чего крючки и якорьки сэта должны быть расположены так, чтобы они не мешали друг другу; 3) терять наименьший процент зацепленных рыб, т. е. быть устроенным таким образом, чтобы по крайней мере один якорек, как бы рыба ни взяла насадку, спереди, сбоку или сзади, при подсечке забрал как следует.
Самый простой сэт состоит из большого крючка и губного крючка, укрепленных на толстом жилковом поводке, к которому на коротком поводочке привязан небольшой якорек. Расстояние между крючками зависит, разумеется, от величины насаживаемой рыбки, которая надевается на этот сэт с сильно изогнутым хвостом, как показано на рис. 54, но иногда верхний, т. е. губной, крючок, к которому прикреплен и тройничок, делается подвижным, на петлях; тогда один сэт пригоден для рыбок разных размеров. Таким образом, т. е. с якорьком у средины тела, ловят на этот сэт преимущественно щук, которые хватают рыбу чаще за туловище; для семги же, берущей с хвоста, якорек привязывается на более длинный поводочек, так чтобы он висел свободно, немного позади большого крючка, или же к губному крючку привязывается другой якорек.
Рис. 53. Различные виды карабинчиков и способы их соединения с леской

Рис. 54. (справа). Сложные сэты и насаженные на них мертвые рыбки

; Более действительные сэты состоят из одиночного верхнего или губного крючка и известного числа якорьков и одиночных крючков. Для передвижения губного крючка с двумя петлями достаточно ослабить обороты жилки, обвитой вокруг завязки в два или три оборота; когда он будет поставлен на надлежащее место, обороты опять затягиваются. Губной крючок с одним колечком передвигается еще проще, но употребляется довольно редко. Как якорьки, так и одиночные крючки сэта должны быть полированные (т. е. не синеные и не крашеные). Иногда даже их серебрят гальваническим путем, шелк, которым они привязаны к жилке, должен быть белый или красный, причем очень полезно обертывать эти завязки узенькой полоской серебряной мишуры.
Как рыбка насаживается на эти сэты, легко можно понять из прилагаемых рисунков; следует только заметить, что жилки между крючками должны быть не слишком наслаби, не слишком натянуты, так как и то и другое мешает бойкой и правильной игре насадки. Последн ею служат обыкновенно рыбки брусковатой формы (ельцы, голавлики, мелкие усачи, также пескари и гольяны), которые играют лучше плоских. За неимением первых, можно употреблять, например, плотичек, но в таком случае вместо изгиба хвоста ей дается изгиб спины, как это иногда делается и с брусковатыми рыбами (рис. 55).
Рис. 55. Брусковатая рыбка на сэте

Как сказано выше, сэт соединен при помощи карабинчика с трэсом, который, в свою очередь, скрепляется с катушечным шнурком. Последний должен быть плетеный, особенно крепкий, хотя и не толстый (этот сорт шелкового шнурка стоит очень дорого), длиной около 100 аршин, так что катушка, на которую он наматывается, должна иметь значительную величину; обыкновенно при ловле семги употребляют катушку с пружинкой, которая до некоторой степени задерживает движение катушки и дает возможность скорее утомить рыбу при меньшей длине шнурка. Удилище должно быть значительно крепче и го раздо менее гибко, чем при уженье на искусственную муху, но почти такой же длины (15–20 футов) и такой же легкости. Обыкновенно употребляют одни и те же удилища, но для ловли на рыбку вместо длинной верхушки вставляют короткую и, следовательно, более жесткую. Для того чтобы всадить как следует (т. е. ниже бородки) несколько крючков сэта в рот рыбы, понятное дело, требуется гораздо большее усилие, чем необходимо для того, чтобы настолько же вонзить один крючок, а чрезмерная гибкость удилища всегда значительно ослабляет подсечку. Кольца на удилище, в которые пропускается катушечный шнурок, обязательно делаются стоячими и довольно большими.
Рис. 56. Charman’s spinner

Закидывать мертвую рыбку довольно трудно, так как надо бросать ее на весьма значительное расстояние и притом возможно тихо, чтобы не испугать рыбы. Эта сноровка дается только практикой, и сначала следует забрасывать рыбу недалеко от себя. Самый удобн ый и употребительный способ закидывания заключается в следующем: шнурок, захватываемый между первым кольцом и катушкой, сматывается в известном количестве и по мере сматывания кладется широкими кругами у его ног. Если же есть опасность, что лежащий шнурок зацепится при закидывании, то при сматывании его сбирают кругами в левой руке. Приготовивши шнурок, правою рукою берут удилище над катушкою, прихватывая при этом и шнурок, а левою – под катушкою, между концом удилища и насадкою, пускают расстояние в 3–5 аршин, смотря по длине удилища. Насадка раскачивается, и когда она получит надлежащий импульс, то удилище подается вперед и вместе с тем приоткрывается правая рука и этим освобождает шнурок; последний, увлекаемый насадкою, быстро сбегает сквозь кольца, и если весь прием исполнен был удачно, то рыбка попадет именно туда, куда следует. Затем дают ей немного погрузиться в воду, удилище упирают в бедро и держат параллельно поверхности воды. Правая рука опять обхватывает удилище и шнурок вы ше катушки, между тем как левая его опять выбирает, складывая кругами в ладони или у ног. Во время потяжки, производимой левой рукою, правая открывается, чтобы дать ход вбираемому шнурку, затем снова открывается, прижимая его к удилищу, и вместе с тем поднимает конец удилища; этим достигается то, что рыбка находится в постоянном движении – вертится и мечется самым привлекательным образом. Доведя рыбку, все время играющею, почти до самого берега или лодки, вновь закидывают несколько в сторону и т. д., до тех пор, пока не найдут нужным перейти или переехать на другое место. Закидывать следует не прямо по течению и не поперек его, а наискось, под углом градусов от 30 до 60. Подсекать надо весьма энергично.
Рис. 57. Искусственная металлическая рыбка

Как было говорено раньше, для того чтобы рыбка хорошо играла, она должна быть хорошо насажена; между тем это не всегда удается, особенно пока не приобретется известный навык. Чтобы облегчить эту задачу, англичане придумали различные снаряды, spinner’ы, из которых лучший так называемый Charman’s spinner (рис. 56). Состоит он из двух медных лопастей, изогнутых по принципу архимедового винта; к ним припаяна медная проволока с крючком, верхняя часть которой облита свинцом; сквозь меднопроволочное ушко, находящееся между лопастями, пропущены накрест жилковые поводки, к которым привязаны якорьки. Проволока впускается в рыбку через горло до тех пор, пока нижние края лопастей не упрутся в углы ее рта; вместе с тем крючок, находящийся посредине проволоки, там, где начинается свинец, легким давлением руки на живот рыбки вонзается в него и не дает лопастям сдвинуться с места. По одному крючку от верхних якорьков вонзается в насадку, а третий якорек оставляют свободным.
В Австрии и Баварии ловят лосося (дунайского – Salmo hucho) тоже преимущественно на мертвую рыбку, насаживаемую в изогнутом положении на один двойной или тройной крючок, пр одеваемый или сбоку, под кожу (двойной крючок), или пропускаемый внутрь – тоже на коротком поводке, с карабинчиком и грузилом. Весьма оригинальна здесь ловля лосося на мертвую рыбку, на тычках, напоминающих наши жерлицы, и могущая заменить их там, где течение достаточно сильно, и при ловле другой хищной рыбы. Рыбке сгибается хвост, затем при помощи иглы пропускается, начиная от заднепроходного плавника, вовнутрь и в рот поводок с якорьком, два крючка которого несколько сближены и должны торчать наружу, тогда как третий находится в рыбе. Пеньковая бечевка длиной около 10 сажен оканчивается грузилом и карабинчиком, к которому пристегивается петля очень короткого поводка, так что грузило находится очень близко от рта рыбки. Свободный конец бечевки привязывается к колу, на берегу (преимущественно на мысу и вообще на быстрине), и укладывается кольцами, которые придавливаются небольшим камнем. В некоторых случаях необходимо бывает употреблять более или менее длинный тычок с развилиной, через которую пропускают конец бечевки с насадкой. Лосось, привлекаемый насадкой, поддерживаемой течением в колебательном движении, хватает ее, стаскивает камень и заглатывает рыбку, прежде чем успеет вытянуть всю бечевку.
В некоторых, впрочем довольно редких, случаях ловят семгу на искусственных рыбок, металлических, стеклянных или гуттаперчевых, которым или придаются лопасти, или изогнутое положение, или же то и другое вместе, для того чтобы рыбка быстрее играла. Замечательно, однако, что лосось берет всего охотнее на так называемое tue-diable, представляющее собой нечто среднее между рыбою и насекомым. Эта «чертова смерть», названная так, вероятно, потому, что снабжена двумя или тремя якорьками, имеет удлиненное, слегка согнутое туловище из олова или свинца, перевитое спирально разноцветным шелком и серебряной и золотой мишурой: хвост tue-diable сделан из жести. Очень редко также ловят семгу на больших земляных (2–3) червей, насаживаемых на большой крючок или на два крючка, из которых один привязан на поводке немного выше другого, так называемый стюартовский тэкль (tackle), или стюартовская снасточка с грузом. Так удят только в тихих и глубоких местах, куда иногда лососи заходят в большом количестве на жировку, особенно после больших дождей и в мутную воду. Впрочем, в таких местах с гораздо большим успехом можно ловить их, подымая и опуская живца, способом, называемым у англичан sinking and drawing, или на мертвую рыбку, подобно spinning, trolling (описание см. «Щука»).
Главным же образом уженье семги производится на быстрине, на сравнительно неглубоких местах, в порогах, ниже водопадов, обыкновенно посреди реки, почему на больших реках и в устьях ловят ее с лодок, укрепленных на якоре. Лосось держится почти всегда в верхних слоях воды и только при падении барометра ходит ближе ко дну и у берегов. Обыкновенно же он держится не на самой сильной струе, а там, где течение несколько слабее; в особенности любит он стоять в таких местах, где две струи от двух соседних больших подводных камней сливаются в одну. В небольших реках ловить его вообще много удобнее, так как он здесь дольше держится на одном месте и можно обойтись без лодки, но в устьях рек он берет жаднее, так как, входя туда из моря, он бывает и голоднее и менее осторожен, особенно молодой. Ловля начинается (в устьях) иногда очень рано (в Англии с февраля) и продолжается до поздней осени, причем большую часть добычи второй половины сезона составляют, кажется, молодые лососки, скатывающиеся вниз, в море, для того чтобы в будущем году возвратиться в реку для икрометания. Весною самый лучший лов бывает с 10часов утра до 5 пополудни, особенно в теплые дни или оттепель, после ночного мороза; поздней весной и летом – ранним утром до 10 часов и затем с 5 пополудни; в июне и июле, при низкой и очень светлой воде, удят семгу даже преимущественно ночью. При падении барометра семга берет плохо и ее можно поймать только на насадку, пускаемую на дно. Что же каса ется ветра, то он на ловлю не имеет влияния, помимо неудобств закидывания насадки.
Теперь скажем несколько слов об уженье лосося на искусственную муху, которое в общем мало отличается от такового же уженья форели, подробно мною описываемого ниже, куда и отсылаю читателя.
Снасть, употребляемая при уженье на семговую муху, состоит из удилища, соответственного силе удильщика, длиной до 20 футов, из катушки с трещоткой, катушечного шнурка длиною 350–400 футов и жилковой лесы футов двенадцати длины; на этой лесе, в трех коленах ее, жилка должна быть скручена втрое, в двух коленах она должна быть двойная, а уж в остальном конце простая, обыкновенная.
Удить можно на одну и на несколько мух. В последнем случае прибавочные поводки делаются из жилки, в 3–4 дюйма длины, и прикрепляются к главному поводку.
Забрасывают семговую муху так же, как и форелевую. Можно забрасывать через правое плечо ичерез левое. При забрасывании через правое плечо надо брать удилище так, чтобы правая рука держала его выше катушки, а левая ниже. Размах делается тот же, что и при обыкновенном уженье на мушку, с удочкой, забрасываемой одной рукой, но только шире; необходимо выждать, чтобы леска совершенно вытянулась после размаха назад, и только тогда уже можно делать размах вперед.
Нередко приходится забрасывать и через левое плечо; иногда это делается, чтоб уженье не так было утомительно, иногда же по соображению условий, как-то: направления ветра, изгибов берега. В данном случае удилище берут, наоборот, левой рукой выше катушки, а правой ниже, и все движения, которые в первом случае делались вправо, направляют теперь влево.
Дальность забрасывания насадки вполне зависит от опытности и практики. Начинающий рыболов должен сперва упражняться на коротких лесах и потом уже постепенно удлинять их. При забрасывании чрезвычайно важно уметь соразмерять силу, т. е. не расходовать е е более того, сколько требуется. Мера эта определяется тоже опытом. Конечно, если приходится забрасывать на очень далекое расстояние, тогда необходимо большее или меньшее напряжение силы, но при забрасывании на обыкновенные расстояния не требуется ни малейшего напряжения, все равно, как бы сильно и в какую бы сторону ни дул ветер. Далеким считается расстояние в 90 футов от катушки до насадки; самый высший предел, которого можно достигнуть при забрасывании, – это 120 футов, т. е. более 50 аршин, – обыкновенное расстояние выстрела дробью. При таких далеких забросах главная трудность заключается в том, чтобы при размахе назад уметь выждать, пока леса вытянется вполне, но так, чтобы насадка не касалась при этом земли. Вполне достаточно почти во всех случаях забрасывать на 70–80 футов.
Если приходится забрасывать поперек реки, то мушку предварительно вытягивают на некоторое пространство вниз по течению и затем уже делают размах вышеописанным способом.
Как вести семговую муху. Когда муха уже заброшена, ее обыкновенно ведут против течения, в быстротекущих водах. Во все время, как она придвигается к рыболову, он беспрерывно шевелит удилищем, попеременно то поднимая, то опуская его кончик, вследствие чего мухе сообщается зигзагообразное движение, так как и она тоже попеременно то поднимается, то опускается. Когда муха выскакивает кверху, вода, стекая, производит давление на жилки ее крыльев и до известной степени съеживает ее; когда же мушка, при опускании кончика удилища, погружается в воду, то на воде ее крылышки расправляются, и она является во всем блеске своих красок. Вести муху нужно настолько медленно, чтобы крылышки ее действительно могли вполне закрыться и расправиться, потому что семга берет муху преимущественно в то именно мгновение, когда крылья мухи расправляются. Ясно, что в этот же миг нужно быстро ослабить шнур.
Если нахождение рыбы предполагается на каком-нибудь определенном месте, то муху нуж но опустить на этом месте так, чтобы она показалась в своей полной красе.
Само собой разумеется, что выгоднее удить вверх по течению, но это почти никогда не удается, потому что в тех реках, где приходится применять семговую муху, течение бывает обыкновенно слишком сильно и быстро сносит муху со струи. Вследствие этого муху большею частью приходится вести вниз по течению.
Забрасывают также еще поперек реки, пуская муху на произвол течения; при этом постепенно опускают кончик удилища и сматывают по возможности больше шнура, чтобы захватить для уженья возможно большее пространство воды. Когда шнур течением натянется совершенно туго, тогда муху вышеописанным способом начинают вести вверх по течению.
Вести по воде муху приходится тоже иногда равномерно, покойно, иногда ее нужно заставить играть, метаться из одной стороны в другую, а то так медленно погружать в воду. Все это зависит от того, что найдет удильщик для каждого да нного случая наиболее целесообразным.
При ловле на искусственную муху самое трудное – определить момент подсечки, так как первое время, видя такую большую рыбу около насадки, часто кажется, что она уже взяла ее. Надо подсекать лишь тогда, когда насадка, которую, конечно, не следует ни на секунду выпускать из глаз, исчезнет, около нее образуется как бы небольшой водоворот и шнурок начнет шевелиться. Если же около насадки замечено будет лишь волнение, то надо обождать и вообще лучше немного опоздать подсечкой, чем поторопиться, ибо лосось, прежде чем схватить муху, часто разглядывает ее – стоит ли ее взять, и если в этот момент подтянуть к себе насадку, то он обыкновенно уходит. Подсечка должна быть резкая, хотя и не такая сильная, как при ловле на рыбку; обыкновенно при этом удочку закидывают за плечо. Затем пойманную рыбу вываживают, спуская и укорачивая шнурок, до совершенного ее утомления. Если рыболов подсек крупную семгу, то он прежде всего должен выждать, что намерена она предпринять. Надо дать ей волю сматывать шнурок с некоторым усилием и только стараться отводить ее от опасных мест; иногда она успевает смотать более 160 аршин шнурка, прежде чем удастся приостановить ее стремительное движение, в быстроте которого семга не имеет соперников. При ловле с берега всего лучше, когда она бросается вниз по течению, так как тогда рыболов может следовать за ней, спускает значительно меньшее количество шнурка и держит рыбу короче, что имеет весьма важное значение при резких и внезапных ее заворотах, так как ослабнувший шнурок, прежде чем будет намотан на катушку, легко может зацепить за камень. В общем, держат удилище так же, как и при ловле форели. Иногда пойманный лосось ложится на дно или забивается под камень, так что бывает трудно, если не невозможно, сдвинуть с места. В таком случае приходится или бросать в это место камни, или же спускают на нос рыбе особые раздвижные кольца, надеваемые на леску. Еще хуже, когда рыба начинает выпрыгивать из воды; так как семга делает почти саженные прыжки, то этот случай требует большой опытности и проворства; в момент прыжка необходимо спустить шнурка сколько надо и быстро намотать его при обратном падении. Но самый трудный случай, при котором рыба, большею частию крупная, всего чаще срывается или обрывает леску, бывает, когда рыба начинает быстро мотать головой и трясет шнурок, так как тогда трудно решить, как надо поступать – спускать ли шнурок, или его наматывать. Вообще ловля семги самая трудная изо всех, и действительно не многие избранники могут назваться настоящими ловцами этой самой сильной, бойкой и вкусной рыбы.
Совсем утомившуюся рыбу вытаскивают или сачком, обыкновенно складным на длинной (3–4-аршинной) рукоятке, или при помощи особого багорчика на шарнире, который позволяет пригнуть жало крючка к стержню; крюк этот ввинчивается в рукоятку. Английские спортсмены большею частью имеют для вытаскивания рыбы из воды особого помощника.
Е сли желают сохранить рыбу живою, то лучше всего посадить ее на пеньковый кукан, который продевается, однако, не через пасть под жабру, как обыкновенно, а через обе жабры, поверх языка; бечевка затем связывается у подбородка, и рыбу пускают в ту же воду, где она была поймана, но в затишье и в укромном месте, привязав свободный конец к кусту. В холодной ключевой воде лосось засыпает гораздо скорее, чем в обыкновенной речной. Этот способ сохранения рыбы живою самый лучший, так как она может гораздо свободнее дышать, чем на обыкновенном кукане.