Модель региона

На периоде подготовки любой регион всегда начинается с некой модели, обрастающей конкретными деталями и уточнениями в процессе разработки и принятия решений на локализацию. Эта исходная модель редко имеет строгое формальное выражение, но с той или иной степенью ясности она присутствует в любом проекте, чаще всего как эмпирически сложившийся опыт решения задач близкого типа. Поэтому любая попытка формализовать модель региона может идти либо от накопленного опыта регионообразования, либо от группы постулатов, задающих контуры задачи, либо как нечто среднее, учитывающее и наличный опыт и его отношение к постулатам. Мы попробуем пройти этим средним путем, поскольку он, по нашему мнению, способен обеспечить критическое восприятие накопленного опыта и наметить пути изменения действующей модели к более оптимальным значениям. Словом, проблему формализации модели региона мы будем числить по классу задач, типичных для системного подхода.

Допустим, как это всегда было и бывает, что некая организация или инстанция, занимающая вполне определенное место в социальной структуре и наделенная соответствующими правами и ресурсами, принимает в порядке собственной инициативы, либо же по инициативе снизу или сверху, решение о строительстве объекта Х, который в той или иной степени изменит локальные характеристики в месте строительства. Чем должна руководствоваться эта организация или инстанция в процессе подготовки решения как о самом строительстве объекта, так и локализации этого объекта в определенном месте территории?

Прежде всего, как это следует из опыта и из соображений здравого смысла, инстанции или организации следует критически оценить свои силы и возможности, произвести, отталкиваясь от проекта, каким бы он ни был перспективным и заманчивым, акт самооценки своих сил и возможностей на располагаемые ресурсы, права, ответственность, способность принимать решения по проекту данного ранга.

Результат этого первого шага на пути регионообразования может быть двояким. Строительство объекта может оказаться в рамках компетенции организации или инстанции и вполне осуществимым на базе располагаемых ресурсов, либо же проект может выходить за эти рамки, быть по тому или иному критерию оценки (права, затраты, границы ответственности) “прожектом”, то есть выходить за пределы наличных возможностей.

Рассмотрим сначала второй случай, поскольку любое решение на строительство объекта тем или иным способом приводится к первому “благоприятному” исходу, с которого, собственно, и начинается движение к локализации и реализации проекта, причем способ приведения к этому первому благоприятному исходу может оказать значительное влияние на все последующие процедуры.

Первым и наиболее распространенным способом приведения прожекта к проекту, из нереализуемого в реализуемое состояние являются попытки убрать из него “излишества”, редуцировать проект до “вместимости” организации или инстанции. Такой ход совершается, как правило, с использованием методов ранжирования эадач и целей, поиска более оптимальных в экономическом главным образом, отношении альтернатив наличному проекту. Практически такие поиски почти всегда следуют принципу отсечения того, от чего, по мнению экспертов инстанции, можно освободиться без радикального ущерба реализации основной цели. Поскольку организации и инстанции, как правило, не очень интересуются историческими экспликациями завершенного строительства, первыми кандидатами на отсечение обычно оказываются отсутствие или задержка с выводом очистных сооружений, затопление невырубленного своевременно леса, ополами берегов рек, нарушения человекоразмерности и все остальное, что вроде бы не оказывает прямого воздействия на достижение цели, но вполне закономерно выявляется по ее достижении.

Когда, скажем, министерства принимают решения о строительстве жилых массивов рядом с предприятиями, чтобы не тратиться на транспорт, как это было в Братске, или когда Госстрой решает, что детские сады – излишество для “Атоммаша”,- это типичные выявления пути на отсечение “излишеств”. Пока еще ни один акт регионообразования не начинался со строительства очистных сооружений, облицовки берегов рек или с жилищного строительства – всегда недоставало времени и ресурсов. И всегда это приводило к одному и тому же. Печать шумела, организации и инстанции отмалчивались, но стройку завершали, а потом уже начиналось совсем другое, мало затрагивающее организации или инстанции – статьи, рассказы, романы, исследования, фильмы, критикующие ранее принятые решения, но обращенные уже не к организации или инстанции, а к новым инстанциям. Братск, например, критикуют, обращаясь в горсовет, а не к тем, кто его строил.

Когда мы говорим о принципе равносильности, равноправия целей и последовательности их реализации, мы имеем в виду не столько неправомерность этой отсекающей тенденции – руководители и инициаторы проектов, если они умудрены опытом, действуют обычно по постулату Блаккета: запрашивать нужно втрое, сколько неправомерность ведомственного ранжирования целей. Понятно и естественно стремление организаций и инстанций “ввести в строй” первую, вторую и прочие очереди с опережением сроков – это поощряется и этого нельзя не поощрять. Но если эти успехи идут за счет человекоразмерности, за счет сознательного небрежения к очевидным последствиям вроде тех, которые наблюдаются в ангарском каскаде и уже сегодня ожидаются на БАМ-е (11), то стоит подумать над тем, насколько такая практика себя оправдывает. В Братске-то вот определенно не оправдала. На “Атоммаше” до подсчетов еще далековато, но Лопатина, похоже, права, когда она пишет, что мелочь вроде детских садов может вывести из строя контингент рабочей силы, сравнимый с годовым приростом – “в 1976 году коллектив строителей вырос на 6 тысяч человек, а уволилось 4 тысячи. “Около четырех тысяч молодых, здоровых мам сидят дома, вместо того чтобы пополнить ряды строителей” [10].

Словом, первый путь приведения прожекта к проекту, хотя он в принципе и оправдан – проекты редко бывают без “запроса”, во всяком случае не должен рассматривать человеческие составляющие как излишество. Это или сразу или с некоторым лагом экспликации приводит к потерям, несравнимым с кратковременной “экономией” на человекоразмерности. Объекты-то строятся не для того, чтобы их построить, а для того, чтобы их эксплуатировать. Нормальная же эксплуатация объекта неизбежно ставит в

порядок дня те самые вопросы человекоразмерности, которые лучше бы решать сразу, по ходу строительства.

Второй путь приведения непосильного проекта в соразмерность с располагаемыми ресурсами состоит в кооперации, в поиске заинтересованного партнера или партнеров, способных на тех или иных условиях предоставить свои силы и ресурсы, дополняющие нехватку сил и ресурсов организации или инстанции. У нас этот способ развит сравнительно слабо – кооперация, как правило, предписывается инстанциями более высокого уровня и оформляется в виде плана. В более или менее чистом виде кооперации-партнерство используется в наших условиях главным образом на межгосударственном уровне: стройки трубопроводов, например. В условиях капитализма, напротив, партнерство в форме контрактов с жестко оговоренными взаимными обязательствами едва ли не наиболее распространенный способ реализации крупных проектов. В этом варианте проект редко подвергается серьезным изменениям, поскольку и переговоры ведутся и контракты заключаются по поводу проекта как некой данности.

Третий путь приведения непосильного проекта в соразмерность с силами и средствами, он особенно характерен для наших условий и в значительной степени формализован, предполагает обращение в более высокую инстанцию за поддержкой, правами, финансированием, снабжением. Централизация сил и средств в условиях планового хозяйства превращает по сути дела все крупные стройки ранга регионообразования во всенародные, включает в сеть выработки и принятия решений узлы самого высокого социального статуса. Соответственно вырабатываются и воспроизводятся процедуры, регулирующие порядок обращения, формы документации, оформления и оценки проекта на состоятельность. Все крупные стройки включены в план развития народного хозяйства, причем сама процедура этого включения также должна рассматриваться как формализованный и упорядоченный вид деятельности.

И в движении по инстанции и в движении к плану проект может претерпеть серьезные изменения, подвергаться доработкам и переработкам в соответствии с заключениями экспертиз, так что процесс принимает вид затухающей возвратно-поступательной итерации: с предложением входят, представляют проект, его рассматривают и возвращают с замечаниями, переделывают, заново представляют, заново рассматривают и возвращают, до какой-то конечной даты, с которой можно считать, что проект реально существует именно в форме проекта, обеспеченного через предписанные его инициатором и участникам обязательства ресурсами и, обычно своей особой, наделенной в должной мере правами и полномочиями организационной структурой, сетью принятых оперативных решений, включающей, как правило, и представителей высших инстанций.

На этом пути к окончательному утверждению решается обычно и вопрос о локализации. Из предложенных вариантов отбирается тот, который, по мнению экспертных комиссий, выглядит наилучшим. Естественно, что проблема локализации далеко не всегда допускает многозначность. Однако дело строить “Атоммаш”, который можно бы строить во множестве мест территорий СССР, и другое дело Экибастуз или газовые месторождения, или гидроэлектростанции, куда природа соизволила положить соответствующие ресурсы. Но в принципе проблема локализации решается именно в этом реитерационном движении. Сравниваются и оцениваются варианты и там, где это возможно, критерии оценок, определяющих выбор, оказываются множественными. Поскольку осваивать новые места труднее, чем уже обжитые, большая часть новостроек тяготеет к сложившимся уже экономическим районам и центрам, что собственно, и порождает ранговое распределение экономического и культурного потенциала страны.

Когда проект приведен в соответствие с располагаемыми ресурсами, то возникает тот случай, который мы упомянули первым: организация или инстанция, в регионообразовании обычно такие организации и инстанции создаются под проект на время его реализации, приступает к осуществлению проекта.

В основе всей этой подготовительной деятельности лежит проект как некая знаковая реалия созданная, как правило, группой специалистов по заданию заказчика или, много реже, инициативной группой на свой страх и риск. Вообще-то за любым проектом обнаруживаются инициаторы. Но они обычно действуют на самом начальном этапе, уступая место официальным организациям, когда дело доходит до конкретной разработки проекта, до его переделок и утверждения. В целом же сама разработка проекта и деятельность по его утверждению требуют времени. Это и позволяет применить системный подход, используя в качестве основания модели координату времени.

Если зафиксировать момент появления проекта как его первоначальную идею, которая пришла в чью-то голову в форме ответа на достаточно актуальную экономическую или иную проблему, то дальнейшие события выстроятся в последовательность о которой мы уже упоминали: подготовка – реализация –

историческая экспликация. Теперь нам предстоит рассмотреть эту последовательность на оптимальность ее составляющих.

Обратимся к этапу подготовки, хотя, вообще-то говоря, уже на этом начальном этапе имплицитно будут присутствовать и этап реализации и этап исторической экспликации, поскольку любой проект с той или иной степенью строгости придется выдерживать в рамках наличных возможностей, действующих правил по технике безопасности, санитарии, биологической защиты и т.п. Но основным на подготовительном этапе, что определяет достоинства и недостатки проекта, остается все же мера его опосредования наличным научным знанием.

Научное знание растет в довольно быстром темпе с удвоением в 10-15 лет, так что любой проект, с какой бы добросовестностью и тщательностью он ни был подготовлен, стареет. Поэтому возраст задейственного в проекте знания, как и полнота представления наличного знания являются существенными характеристиками проекта и могут использоваться как критерии его оценки.

Регионообразование – процесс комплексный, и с точки зрения его опосредования научным знанием, что и реализуется в проекте, это предприятие междисциплинарное, сводящее воедино данные многих дисциплин естественно-научного и социально-экономического циклов. При этом принадлежность знания к той или иной дисциплине может влиять на степень надежности представленного в проекте знания. Наиболее надежным по праву считается естественно-научное знание: в этих дисциплинах рост знания совершается кумулятивно, и новое знание, хотя оно и “фальсифицирует” наличное, уточняя и ограничивая условия его адекватности, не отменяет предшествующих результатов, которые остаются практически вечными и работоспособными независимо от возраста.

Применительно к естественно-научному знанию речь может идти в основном о полноте представления, о соответствии проекта текущим дисциплинарным тезаурусам. В принципе экспертиза на такое соответствие не так уж сложна, хотя, естественно, в разработке проекта, как в любом технологическом творчестве, крайне сложно бывает определить ту степень изобретательности и новизны, с которой авторы отобрали и объединили относящееся к проекту знание. Хотя сегодня и говорят и пишут о том, что новое научное знание, открытия много быстрее, чем раньше, находят технологические применения, эксплицируют свой прикладной смысл, надежных свидетельств здесь нет и не может быть: изобретение было и остается изобретением явно за пределами логических формализаций.

Много хуже обстоит дело со знанием о социально-экономических реалиях, о чем мы уже упоминали: это знание явно привязано к текущему моменту, к культурному типу, иногда и локальным характеристикам – и к той же мере освоенности района предстоящей стройки. Исключением, как говорилось, могло бы стать знание о человекоразмерности. Оно практически есть, его нужно лишь собрать и кодифицировать как сумму требований, удовлетворять которым обязан любой проект. Но вот анализ и прошлых и текущих актов регионообразования показывает, что накопленный по человекоразмерности опыт не страхует от повторения ошибок, в какой-то мере даже канонизирует их как норму, как неизбежные в крупном строительстве издержки.

В целом же, нам думается, сформулировать критерии и шкалы оценок проектов на их научно-теоретическую состоятельность было бы не так уж сложно. Здесь можно было бы отталкиваться от идеи абсолюта или абсолютов совершенства, чтобы задать единое поле оценок и сравнений. Сама по себе идея таких абсолютов проста: практически любой переменной можно указать некое запредельное значение, желательное, но недостижимое, вроде к.п.д. в 100%. В случае с научным опосредованием проектов можно было бы исходить из гипотетического и явно невыполнимого требования полного и оперативного использования всего относящегося к делу научного знания. Ясно, что это практически невозможно: знание растет, растут и возможности его приложения, причем, если речь идет об естественно-научном знании, то даже о самых старых и заслуженных его элементах трудно бывает сказать, в какой степени они “выдохлись”, исчерпали свой потенциал в приложении. Всегда могут объявляться новые возможности приложения.

Эта подвижность основных параметров научного знания – рост числа результатов, рост возможностей приложения, рост числа освоенных вариантов приложения каждого элемента – делают довольно субъективными оценки и наличного объема знания и меры его представленности в проекте. Положение могло бы представиться и безнадежным – с содержательной стороны поведение этих параметров непредсказуемо – никому не дано знать, кто, где, когда, что именно откроет или изобретет, но количественная сторона в общем-то выглядит довольно ясной. К тому же здесь можно опереться и на ряд

попутных обстоятельств, связанных и с междисциплинарностью проектов и с протяженностью проектирования по времени, с лаговой его структурой.

Во-первых, часто техническая сторона дела, оценка проекта на техническое совершенство практически всегда будет оставаться за пределами регионологических оценок. Что именно строить, какие принимать технические решения, насколько эти решения должны соответствовать мировой практике или опережать ее – это дело специалистов соответствующей технической отрасли или дисциплины. Регионологу здесь делать нечего, да и никто не будет прислушиваться к его советам. Регионолога может интересовать только вопрос о том, как грамотно проектировать, как строить, на что при этом ориентироваться, к чему стремиться, чего избегать, какие требования должны выполняться неукоснительно, какие - в меру сил и возможностей.

Конечно, и техническая сторона дела внесет множество поправок, в том числе и в ранжирование задач и целей. Одно дело, скажем, тянуть нитку трубопровода или ЛЭП, когда после завершения работ следов кратковременной деятельности, способных вызывать локальные возмущения, почти не остается. Совсем другое дело строить железную дорогу, рассчитанную на освоение обширной территории. Здесь уже приходится серьезно задуматься над тем, что будет происходить и полосе отчуждения и за пределами после завершения строительства, учитывать в проектах как запланированные, так и возможные исторические экспликации. И совсем уже иное дело “ оседлые” стройки типа КАМАЗ-а “Атоммаша”, Экибастуза. Здесь давление ожидаемых исторических экспликаций, человекоразмерности вообще должно было бы ощущаться сильнее и соответствующие требования – прямо вводиться в проект на правах его составляющих. Как мы видели на примерах с Братском и “Атоммашем”, не всегда проекты выдерживают проверку на человекоразмерность.

Но при всем различии того, что именно проектируется и строится, и процессы проектирования и процессы строительства содержат, как мы постоянно подчеркиваем, универсальные моменты, позволяющие в каждом из них видеть то более, то менее удачное решение задачи того же класса. Если нам удалось бы разделить проекты и процессы строительства на составляющие, оценить эти составляющие на совершенство, отделить несовершенное от совершенного, то мы тем самым получили бы возможность задать в перспективе фон текущего проектирования и строительства, положить а него шкалы и оценивать каждый новый проект тем же примерно способом, каким психологи оценивают респондентов на интеллектуальность.

Примерно этим путем предлагает идти Г.Джершинович, консультант директората науки ОЭСР, руководитель и консультант комплексных в ряде крупных научных фирм США (12). В каждом проекте и его реализации он видит акт реализации проекта в запланированный “эксперимент”, дающий спектр исходов частью благоприятных, частью неблагоприятных, а это позволяет от акта к акту накапливать базу оценок методологии междисциплинарных исследований и соответствующих проектов по конечным результатам. В принципе это близко к тому, о чем мы пишем: Джершинович пытается говорить от целостной последовательности (подговка-реализация) и в терминах этой целостности, тогда как, по нашему мнению, в составе такой последовательности обязательно присутствие этапа исторических экспликаций, без которого и проект и его реализацию трудно оценивать на “чистоту” – на относительную свободу от нежелательных последствий, и установит источник происхождения таких последствий, который может располагаться и в самом проекте и в реализации проекта.

По этой причине мы будем стараться оперировать целостностью типа: проект-реализация-исторические экспликации, не отрицая, естественно, специфически каждого этапа, но постоянно имея в виду, что завершение строительства еще не дает полной картины исходов строительства как запланированного “эксперимента” и, соответственно, полной базы для оценок. М.Одинцов вон пишет о водохранилищах Ангарского каскада ГЭС: “Эти гигантские озера вполне сравнимы по масштабу с Великими озерами Северной Америки и во многом (длиной береговых линий, массой воды, площадью) даже превосходят их. Только созданы они не за десятки (или сотни) тысяч лет, как Великие озера, ледниковым выпахиванием и эрозией, а за десятки лет – с 1956 г. – человеком. Создание таких гигантских водохранилищ резко изменило ход эрозионных процессов в зоне влияния водохранилищ. Стали активно размываться склоны, усилились карстовые и оползневые процессы, изменился уровень грунтовых вод и условия водообмена подземных и поверхностных вод, поведение вечной мерзлоты и т.д. Имеются предварительные данные о слабом прогибании поверхности земли под Братским водохранилищем” [11,стр.23].Иногда эти изменения ставят под угрозу и продукты более ранних актов регионообразования:”Берега и возведенные на них сооружения очень чувствительны к воздействию водохранилища. В один год, когда уровень Байкала на

несколько десятков сантиметров превысил расчетную отметку (457 м), начался такой интенсивный размыв берегов, что встал вопрос о сохранности прибрежных сооружений Кругобайкальской железной дороги”[11,стр.23].

Словом, не говоря уже об экспликациях по человекоразмерности, после завершения строительства могут обнаруживаться и геологические и экономические и целый комплекс других экспликаций, способных дать материал для оценки проектов. Даже такая “мелочь” как сейсмическая активность района строительства может внести серьезные поправки и в проекты и в реализацию [11,стр.28].

Какие переменные – критерии оценок – могут быть применены для анализа последовательности: проект-реализация-исторические экспликации?

Об одной мы уже говорили – проект может и видимо должен быть оценен на научно-теоретическую состоятельность, на полноту и современность задействованного в нем знания. Говорили и о трудности этого предприятия, поскольку параметры науки и приложения текучи. Попробуем теперь выйти на другие переменные, которые, по нашему мнению, могут внести некоторую ясность и в проблему научного опосредования проектов.

Разработка проектов требует времени, назовем это время “лагом разработки”, который всегда имеет вполне конкретное значение, представим в единицах времени как длительность от даты начала разработки до даты предсталения проекта в соответствующую организацию или инстанцию. Пусть это будет величина Лпр. Как составляющая общего лага регионообразования.

Движение проектов по инстанциям, экспертизам также требует времени, особенно, если как оно обычно и происходит, это движение осложненно итерацией – возвращением проекта на доработку, уточнение, переработку. Пусть это будет “лагитерации” -Ли как правомернаяя составляющая полного лага регионообразования. Процесс включения в план народного хозяйства пусть будет Лп – “лаг планирования”.

Реализация проекта также требует времени, часто значительного. Пусть это будет Лр – “лаг реализации”. Требует времени и историческая экспликация завершенного строительства. Пусть это будет Лэ – “лаг экспликации”.

Обратимся к анализу полного лага регионообразования, который очевидно представим суммой Лпр + Ли + Лп + Лр + Лэ, хотя стыки между этими длительностями могут быть и размытыми: реализация (Лр), например, может начаться и до внесения проекта в план народного хозяйства (Лп), коррективы и изменения в проект могут вноситься и в процессе реализации, так что полный лаг регионообразования не обязательно должен походить на телескопическую трубу, где все четко выдвинуто в свои позиции и следует друг за другом. Но в общем-то в большинстве случаев он такую трубу напоминает: лаги стыкуются в последовательность через завершающие их события – преставление в организацию или инстанцию (Лпр), представленные на включение в план (Ли), включенные в план (Лп), завершение строительства (Лр). Исключение составляет лишь лаг исторической экспликации (Лэ), который может длиться неопределенно долго, но это уже особый случай, к которому нам придется возвращаться по ходу анализа.

Рассмотрим четыре первые составляющие суммы: Лпр + Ли + Лп + Лр +Лэ на фоне растущего знания, то есть с точки зрения полноты научного опосредования проекта. Более или менее очевидно, что приведение проекта к текущему тезаурусу дисциплин, будь то дисциплины естественно-научного или социально-экономического цикла, может происходить главным образом на лаге проекта (Лпр) и в какой-то мере на лаге итерации (Ли), и лаге планирования (Лп) и лаге реализации (Лр), не говоря уже о лаге исторических экспликаций (Лэ), возможности насыщений проекта новым знанием будут резко ограничены или, во всяком случае, будут связаны либо с ростом лага регионообразования (исправления на лаге проекта вернут проект в лаг итерации), либо с дополнительными затратами на реализацию с неизбежным ухудшением экономического качества проекта (исправления в процессе реализации). Не менее очевидно и то, что наименее трудоемкими с точки зрения экономических критериев и наиболее “дешевыми”, так сказать, составляющими лага регионообразования являются три первых составляющих, тогда как лаг реализации (Лр) очевидно выглядит наиболее трудоемким, а лаг исторической экспликации (Лэ) может оказаться двусмысленным: с одной стороны, именно на лаге исторической экспликации достигается на запланированном или ином периоде “ окупаемость” проекта, входящая обычно в расчеты по экономической (иногда ее называют “монетарной”) модели “затраты-выгоды” – любой акт регионообразования, поскольку он суть акт социального творчества, всегда инвестиции в будущее с надеждами на благоприятный исход, а с другой стороны, в составе таких исторических экспликаций могут

объявиться, как мы видели в случае со строительством жилых массивов в Братске, такие составляющие, которые бесспорно сдвигают запланированную завершающую дату лага окупаемости, увеличивая его.

Так или иначе, но теоретическая и во многом гипотетическая возможность полного научного опосредования проекта возникает в точках перехода от лага проекта (Лпр) к лагу итерации (Ли) и от лага итерации к лагу планирования (Лп). Дальше, на лаге планирования и лаге реализации, если возникает попытки более полного учета текущего тезауруса научных дисциплин, то они либо отбрасывают проект на предыдущие этапы итерации, либо же резко ухудшают его экономическое качество, вынуждая, скажем строителей переделывать “нулевой цикл”, ломать сделанные фундаменты под станки и заливать новые, менять оснастку, обвязку и вообще совершать массу трудоемких и дорогостоящих действий, которые по утвержденному и введенному в план проекту не были предусмотрены.

Идеальным по этому и запредельным состоянием лага регионообразования, во всяком случае на первых четырех этапах (Лпр + Ли + Лп + Лр) было бы такое, когда этого лага вовсе бы и не было, то есть все делалось бы мгновенно и “телескопическая труба” была бы сдвинута до нулевого значения. Это явно невозможное состояние регионообразования тем не менее требует анализа на его осуществимость или приближение к осуществимости.

Здесь можно уже ввести науковедческие критерии, констатирующие по результатам многих исследований, что лаг открытия, видимо и изобретения, производен от корня 4-ой степени от числа участников - не всякому в голову приходят интересные мысли, а ранг открытия или изобретения производен от квадратного корня от числа участников (Прайс,13). Мы, соответственно, можем утверждать, что в общестатистическом случае наиболее полное научное опосредование проекта на наименьшем лаге с наибольшей вероятностью произойдет в том случае, когда число разработчиков будет приближаться к бесконечности. И нулевой лаг и бесконечное число разработчиков, насыщающих проект текущим знанием, - явно нереальные величины, но они вполне могут использоваться как ориентиры и критерии, указывающие на полноту научного опосредования проекта: чем больше людей задействовано в проектировании, тем выше по теории вероятностей должен быть стандарт проектирования, если он определяется мерой полноты научного знания, и тем меньше дожен быть лаг проектирования, если он определен целью, а не сроками финансирования.

Эта идея нулевого лага распространяется и на последующие составляющие до лага исторических экспликаций (Лэ) во всяком случае. То есть модель регионообразвания в лаговом ее изображении предстает как ориентированное на нулевые лаги и бесконечное число разработчиков место возможных проектов, если за основания сравнения принимаются мера научного опосредования и сроки подготовки и реализации проекта.

Естественно, что эти основания сравнения и критерии, способные в принципе задать место возможных проектов в том же смысле, в каком идея преобразователя с К.П.Д. в 100% задает и основание сравнения и место появления любых новых преобразователей, более совершенных, чем наличные, сами по себе задают лишь ориентиры. При прочих равных условиях предпочтение должно отдаваться проекту, имеющему лучшие показатели по переменным полноты научного опосредования и лага, но сами эти “прочие равные условия” предстают как комплекс переменных, явно находящийся в противоречии и с полнотой научного опосредования и с сокращением лага регионообразования.

Попробуем выделить несколько составляющих этого ограничивающего комплекса переменных. Прежде всего это экономическая составляющая, ограничивающая объем вовлекаемых в проект ресурсов и, через этот допустимый объем, численность разработчиков, не говоря уже о кадрах, технике, материальном и ином обеспечении на уровне реализации. Экономическая переменная явно прочерчивает предел возможных совершенств как по линии полноты научного опосредования, так и по линии сокращения лага: нельзя привлечь к разработке проекта неограниченное число людей – их нужно организовать и им нужно платить за участие в проектировании, а бесконечное число разработчиков означало бы и бесконечное число расходов.

Более или менее совместимый с экономической характеристикой подход к делу могла бы предложить наука, где отработан и давно уже используется основанный на публикации принцип оповещения заинтересованных в той или иной проблеме. Публикация, в частности, работает и как безадресный сигнал в режиме “всем кого касается”, неформально собирающий под дисциплинарную проблему группу из числа тех, кто работает в близкой области и действительно заинтересован в решении новой проблемы, возникающей как следствие как следствие зафиксированного в публикации результата. Этот способ много экономичнее формально-организационного и заведомо продуктивнее: в работе над решением новой

проблемы участвуют только те, кому действительно есть что сказать, участвуют только на время решения, соревнуются за право решить проблему первым и обрести приоритет в решении с соответствующим приращением авторитета и статуса в дисциплинарном научном сообществе. Вполне возможно, что такая схема мобилизации заинтересованных добровольцев под проблему могла бы работать и в проектирования, хотя здесь задачи и много сложнее, вряд ли посильны для отдельных индивидов. Но, к сожалению, в условиях фирменной науки сложились и сохраняются правила ведения проектов малыми группами участников в условиях максимальной информационной изоляции от конкурирующих групп, так что безадресное оперативное оповещение в этой области практически отсутствует.

Другой переменной, накладывающей ограничения на степень совершенства проектов и их реализаций, является редко формализуемое, но практически всегда присутствующее требование “чистоты” или, как чаще говорят и пишут, требование на соразмерность и соответствие заявленных в проекте целей тем результатам, которые возникают в процессе реализации и, как мы видели, могут возникать и после завершения строительства в порядке незапланированных и часто нежелательных исторических зкспликаций.

В предельном случае эта переменная соотносила бы цели и результаты однозначно казуальным способом, то есть в спектре результатов завершенного акта регионообразования не обнаруживалось бы непредвиденных составляющих. Нежелательные исторические экспликации, если бы они и обнаруживались, были бы запланированными экспликациями, удеживаемыми в запланированных же нормах. Многие типы предприятий и, соответственно, строек (химические, например, или нефтеперерабатывающие) в той или иной степени неизбежно оказывают отрицательное влияние на локальные характеристики окружения. Переменная “чистоты” поэтому не может претендовать на некие абсолютные значения: деятельность человека всегда вносила и будет вносить изменения в окружение, определенная часть которых явно нежелательна.

Речь здесь должна видимо идти не о “чистоте” как полной свободе от нежелательных последствий, хотя к этому и следует стремиться как недостижимому абсолюту, а именно о соответствии целей и результатов, об отсутствии незапланированных и не предусмотренных в проекте результатов.

Конечно, и “чистота” в этом узком смысле практически недостижима, всегда будут выявляться незапланированные и неучтенные в проекте экспликации – так уж всегда водится с продуктами человеческого творчества. Но незапланируемость незапланируемости рознь. Одно дело, когда возникает нечто новое и неожиданное вроде отрицательного биологического воздействия СВЧ, защита от которых может обойтись дороже выгод от использования соответствующих генераторов, и совсем иное дело, когда в исторических экспликациях на протяжении десятилетий повторяются одни и те же наборы нежелательных следствий, которые если и можно считать непредвиденными, то только потому, что авторы проекта забыли включить в него соответствующие пункты или нашли их излишней роскошью.

Иными словами, переменная “чистоты”, если ее использовать как критерий оценки проекта и его реализации, должен бы строго отличать то, что уже встречалось в практике регионообразования и зарекомендовало себя как нежелательное, от того, что встречается впервые, не может быть учтено по данным предшествующего опыта. При всем том такая переменная “чистоты”, поскольку она требует расходов, отвлечения сил и средств, остается ограничивающим фактором, неизбежно снижая долю затрат на научное опосредование проекта, на реализацию его основных целей, на сокращение лагов.

Можно бы указать и на ряд других ограничивающих переменных, связанных прежде всего с выполнением условий человекоразмерности, с использованием рабочей силы, с культурой планирования согласованной деятельности, причем часть таких переменных оказалась бы взаимосвязанной, как мы это видели, скажем, на примере с “Атоммашем”, где нехватка мест в детских садах ведет к неполному использованию наличного потенциала рабочей силы, отсутствие квартир – к невозможности использовать квалифицированные и опытные кадры и т.п. Таких пересекающихся друг с другом переменных можно обнаружить и сформулировать много, но это завело бы нас в дебри детализации, явно неуместные при текущем состоянии проблемы.

Остановимся несколько подробнее лишь на возможностях оптимизации лаговой характеристики модели регионообразования, поскольку именно она выступает интегратором модели в целостность. В последовательности: Лпр + Ли + Лп + Лр +Лэ, образующей целостный лаг регионообразования, мы обнаруживаем явно разнородные и неравноценные с точки зрения перспектив их оптимизации составляющие.

Общая задача – сокращение лага до минимума, значение которого определено в конечном счете численностью вовлеченных в проектирование и реализацию людей, их квалификацией, объемами средств, техники и других ресурсов, локализацией, транспортными возможностями, делегированными руководству стройки правами и т.п., остается неизменной. Задачи на регионообразование и соответствующие виды деятельности по проектированию возникают по поводу “злобы дня”, как более или менее вынужденный ответ на текущие проблемы общесоциальной значимости и актуальности, поэтому обществу в принципе во всех смыслах предпочтительнее было бы иметь сегодня то, что еще нужно проектировать и реализовать с затратой усилий, средств и времени как составляющую будущего тезауруса экономической, демографической и иной наличной действительности. Приблизить это будущее, которое желательно было бы иметь в настоящем для решения текущих актуальных проблем, можно только одним способом – изыскать пути сокращения общего лага регионообразования, в том числе и лага исторической экспликации, поскольку в состав исторических экспликаций входят не только и не столько нежелательные последствия, которые естественно привлекают особое внимание, но прежде всего то, ради чего планировался и осуществлялся акт региоонообразования.

Но это единство общей задачи, сталкиваясь со спецификой образующих лага регионообразования, включенных в них видов деятельности, требует дифференцированного подхода к каждой образующей, поскольку именно эти виды деятельности диктуют и способы их сжатия, более компактной упаковки во времени.

Лаг проектирования (Лпр) образован главным образом знаковой деятельностью по приложению наличного научного знания и проведению дополнительных обеспечивающих исследований, если это необходимо. Джершинович так описывает состав видов деятельности на этом этапе:”Если во главу угла ставят использование знания ради достижения определенных изменений, то порядок должен быть следующим: а) использование наличного знания для достижения желательных изменений; б) если наличное знание неполно или недостаточно, то проведение прикладных исследований для поиска недостающего знания; в) проведение фундаментальных исследований для понимания природы, включая человека и его деятельность, с акцентом на тех областях, недостаточное понимание которых ограничивает возможности прикладных исследований; г) фундаментальные поисковые исследования, не связанные с определенными сферами приложения их результатов” [12, р.380].

Все перечисленные в этом ранжированном по очередности списке виды деятельности суть формы научной деятельности, использующие на правах осуществимости способность человека приходить к новым мыслям, новым связям, новым комбинациям, то есть творческую способность человека. Предвидеть и предписывать здесь ничего нельзя, но стимулировать эту способность, повышать вероятность удачных находок и решений все можно. На этой возможности стимулировать творческие процессы и основаны известные сегодня и широко практикуемые способы сокращения лага проектирования как разновидности научной деятельности. Способы, надо сказать, не такие уж эффективные, но достаточно расточительные.

О первом мы уже говорили, он повсеместно применяется в научных дисциплинах как принцип гласности-оповещания о новых дисциплинарных событиях через публикацию результатов. На этой частной функции публикации основан принцип отбора на из оповещенных под проблему людей заинтересованных, желающих принять участие в “гонке за приоритет” в решении очередной задачи, Участие в такой гонке стимулируется не столько из экономических, хотя связанное с удачными решениями признание бесспорно влияет и на научную и на академическую карьеру, сколько психологическими мотивами: стремлением к самоутверждению, к признанию, что делает механизм отбора во многом похожим на механизмы отбора в спорте. Механизм этот часто ругают в основном за стимулирование не столь уж благородных черт человеческой психики, но с точки зрения эффективности он срабатывает просто и надежно, не требуя дополнительных затрат и внешнего регулирующего вмешательства.

Достоинства этого способа оперативной мобилизации таланта под проблему на время ее решения есть вместе с тем и его недостатки. Способ “чист” в том смысле, что обращается не к человеку вообще, а только к его творческой способности как члена дисциплинарного сообщества, полностью пренебрегая другими человеческими составляющими, которые быстро выявляются в организованных устойчивых коллективах, связывая их членов не только научными, но и служебными и личными и другими интересами, которые довольно часто приходят в противоречие с интересами науки. В этом же недостаток способа: он стимулирует личность, требует личного вклада, самостоятельных индивидуальных усилий, и пока не

совсем ясно, как его можно было бы использовать для стимулирования деятельности научных коллективов.

Второй способ, мы о нем также упоминали, связан со стимулированием научной деятельности через организацию устойчивых по составу групп. При этом лаг решения проблемы уменьшается с ростом численности группы (пропорционально корню четвертой степени от числа участников), а стандарт решения возрастает (пропорционально квадратному корню от числа участников). Слабая эффективность этого способа сокращения лага и повышения стандарта решения очевидна. Астрономическое разрастание численности групп ставит и экономические и естественные пределы вовлечению ученых в коллективные исследования и проекты. Способствует, видимо, снижению эффективности этого способа стимулирования и отсутствие гласности.

Других способов снижения лага проектирования пока не видно, хотя, естественно, поскольку в оценки проекта входит не только Лпр, но и полнота научного опосредования, многое здесь будет зависеть от служб информации, от состава самого коллектива, от организации, микроклимата и от множества других факторов. Но главное, похоже, все же зависит от численности. К примеру, крупнейшие научные фирмы США типа “Бэлл”, “Рэнд Корпорейшен”, “Дулиттл”, имеющие огромное количество сотрудников, не боятся гласности, поощряют публикацию сотрудниками работ в научных и технических журналах в твердой и в общем-то оправданной уверенности в том, что никто их не обгонит ни по лагу, ни по стандарту решения проблем.

Словом, особо обнадеживающих перспектив на снижение лага проектирования (Лпр) пока не обнаруживается. Возможности здесь невелики, хотя и вряд ли исчерпаны.

Лаг итерации (Ли) если смотреть на него с точки зрения лага проектирования, выглядит как простое его наращивание, поскольку, возвращая проект на доработку, организация или инстанция предлагают авторам проекта по сути дела продолжить те же по составу виды деятельности, которыми группа занималась и до представления первого варианта проекта. Естественно, что основываясь на данных экспертиз или на мнениях отдельных признанных специалистов, организация или инстанция может так оно обычно и делается, сместить акценты, выделить в проекте отдельные места, подлежащие доработке и переработке, включить то и исключить другое. Поскольку проекты и их реализации финансируются и санкционируются организациями или инстанциями, в которые эти проекты имеют, как правило, силу предписаний, обязательных к исполнению. Происходит примерно то, что мы наблюдаем в деятельности научных редакций. Замечания рецензента или редактора по составу рукописи, вообще-то говоря, считаются добрыми советами, а не указаниями, но автору, если он желает видеть рукопись опубликованной, лучше все-таки воспринимать эти советы как предписания.

В науковедении роли типа (редактор, рецензент, референт, эксперт) объединяют обычно в единую рубрику “привратник”, имея в виду связанную с этой ролью функцию фильтра, охраняющую массив дисциплинарных публикаций от засорения дисциплинарного массива случайным и некондиционным материалом. И фильтр этот действует весьма решительно: в зависимости от дисциплины в редакционную корзину отправляется от 90 до 30% предлагаемых рукописей. Деятельность постоянных или факультативных экспертных групп при организациях и инстанциях также может быть описана по модели “привратника”, и вопрос о том, каким способом без ощутимого ущерба делу можно уменьшить лаг итерации, связан прежде всего с оценкой смысла и результатов деятельности по нормам “привратника”.

Здесь, в оценке роли привратника, высказано много точек зрения, в том числе и крайних. Автору и самому приходилось высказываться по этому поводу в довольно жестких формулировках. Суть аргументации сводились к следующему: опубликованная работа, как и любой продукт человеческого творчества, выявляет свой смысл и значение в процессе исторических экспликаций, не несет в момент своего появления в массиве и тем более до появления в массиве, когда с рукописью имеет дело “привратник”, сколько-нибудь надежных свидетельств принадлежности к тому или иному рангу цитируемости как наиболее объективному показателю ее ценности для науки. В высших рангах цитируемости практически всегда обнаруживаются лишь 6-7% работ массива, независимо от доли отклоняемых рукописей. Поскольку сам тип рангового распределения не зависит от числа опубликованных работ, а число рангов растет с ростом числа опубликованных работ, единственный способ получить в зоне активного цитирования (6-7% работ принимают на себя 90% ссылок) действительно ценные для науки работы – наращивать массив публикаций в максимально возможном темпе. Привратники не имеют критериев оперативной оценки рукописей, оснований для суждений о ее роли в будущем науки, но при всем том, отклоняя значительную долю рукописей, они активно препятствуют

росту массива публикаций. Поэтому их деятельность в принципе деструктивна – она замедляет рост ценообразования в науке.

Предпринимались, хотя и на малых выборках, попытки обнаружить корреляцию между отзывами рецензентов и историческими экспликациями опубликованных работ. Следов такой корреляции обнаружено не было. Поучается примерно то, о чем пишет Д.Найт по поводу известной статьи Менделя:”Статья Менделя по наследственности более тридцати лет оставалась неизвестной. И те, кто действительно упоминали ее в библиографиях, по всей видимости убеждены, что дело идет о работе по садоводству, по выращиванию груш”(14,р.30). Мертон и Пуккерман на материале основных научных журналов США пытались выяснить причины отклонения рукописей и принципы, которыми руководствовались референты, отклоняя их или рекомендуя их к печати (15). Никакого единства критериев оценки, естественно, обнаружить не удалось – человеку не дано заглядывать в будущее, но обнаружился любопытный факт: чем выше доля отклонения рукописей, тем выше научный престиж журнала и тем упорнее стремление авторов опубликовать работу именно в этом журнале. Иными словами, смысл деятельности “привратника” оказался ориентированным не столько на участие в распределении наград и поощрений среди членов дисциплинарного сообщества – в одном ряду с деятельностью различных комитетов и комиссий по присуждению премий.

Проект, конечно же, не рукопись, а его реализация – не так уже напоминает акт публикации. Но вот Дуерн, например, детально исследуя историю научной политики Канады, историю отклонения и утверждения проектов в министерствах и комиссиях, критерии экспертных оценок, аргументацию, обнаружил примерно то же, что Мертон и Цуккерман обнаружили в науке. Организации и инстанции в оценке предлагаемых проектов интересуются не столько их научными достоинствами или возможными историческими экспликациями, сколько укреплением своего ранга и авторитета в сложившемся “распределении власти и ответственности по министерским портфелям”. Поэтому организации и инстанции предпочитают браться за крупные и дорогостоящие проекты, которые сулят им укрепление или даже повышение статуса в сложившейся иерархии организаций и инстанций.

Словом, и здесь деятельность на лаге итерации развертывается по модели “привратника”, носит двойственный характер. По типу заявленных целей это вроде бы деятельность, направленная на объективную, основанную на безналичных критериях оценку проектов. По результатам же этот тип деятельности, поскольку в нем явно не обнаруживается и в принципе не может обнаружиться объективных, теоретически обоснованных, безличных критериев оценки, может основываться только на более или менее эксплицированном интересе соответствующей организации, а интерес этот в общем-то тяготеет к “злобе дня”. Примерно об этом же пишет и Джершинович, четко различая ориентиры ученого и администратора:”Исследования используют политики и менеджеры. Их взгляды, темпераменты и, что особенно важно, их ответственность, кардинально отличаются от взглядов, темпераментов, ответственности исследователей. Если новшество или, говоря менее определенно, новое знание есть цель исследования, то для администратора такой целью является стабильность. Наиболее образованные из администраторов понимают, что стабильность достигается только путем постепенных преемственных изменений, но большинство администраторов, особенно на среднем уровне бюрократии и менеджмента, убежденно, что наличное положение наилучшее из возможных… Исследователь, со своей стороны, тоже не образец совершенства. Он нетерпим к тем, чьи интересы, взгляды, образ мыслей относится к способности дельцов правильно использовать то знание, которое он, исследователь, добывает с таким трудом”.[12,р.380].

Трудно сказать, насколько этот состав лага итерации применим и кнашим условиям. Здесь можно лишь утверждать, что если регионообразование есть форма социального творчества, результаты которого раскрывают свой смысл в исторических экспликациях, а мотивы в конечном счете производны от стремления изменить наличные экономический, культурный, военно-политический, международный и иные тезаурусы, то сформулировать объективные критерии точной и оперативной оценки того, что предлагается сегодня и будет реализовано завтра невозможно ни теоретически, ни практически. Любые предложенные критерии будут в лучшем случае обладать вероятностной природой.

Ни одна из предложенных схем долговременного прогнозорования, в том числе и схемы, основанные на системном подходе, которые позволяют заглянуть в будущее и критически оценивать из достижимого будущего текущее настоящее, не может претендовать на объективность попросту потому, что и прогнозирование, и планирование, и реализации планов суть виды деятельности, теоретически и

практически отрицающие наличную объективность ради новой, более совершенной по тем или иным критериям объективности.

Можно также утверждать, что лаг итерации во всяком случае увеличивает общий лаг регионообразования. Поэтому, если есть подозрение, что деятельность по правилам лага итерации носит деструктивный характер, то здесь нужны исследования, подтверждающие или опровергающие это гипотетическое сомнение. Если бы, скажем, деструктивный характер лага итерации подтвердился, его можно было бы свести к минимуму, заменив какой-то формальной операцией, не требующей экспертиз, возвратов проекта на доработку, переработку, изменение.

При существующей практике движения по инстанциям в особенно тяжелом положении на лаге итерации оказываются проекты, требующие утверждения в нескольких относительно независимых друг от друга инстанциях. Здесь итерация нередко приобретает “хирургический” характер, затрагивающий и основные цели проекта: каждая инстанция ранжирует цели и задачи проекта, исходя из примата собственных интересов. Вполне возможно, что первым шагом по сокращению лага инстанции, наделенной правами и ресурсами, позволяющими принимать решения о проектах как целостностях во всех их аспектах.

Лаг планирования (Лп) близок по составу деятельности к лагу итерации, и многое, сказанное об итерации, применимо и к планированию. Здесь, как в общем-то и на лаге итерации, качество проекта с точки зрения полноты его научного опосредования может только ухудшаться, поскольку деятельность группы, ведущей проект, на лаге планирования прекращается, а научное знание на этом же периоде продолжает расти в обычном темпе. Проект при этом морально стареет до его реализации.

Но есть и одно существенное различие между лагами итерации и планирования. Если бы, скажем, публиковать все рукописи, представив самим ученым и времени разбираться в их ценности для науки, то затраты на такую операцию были бы сравнительно невелики – бумага и типографские расходы. Возможно, что объявились бы даже прибыли – бумага, этот “хлеб науки”, не самая дорогостоящая составляющая деятельности “привратников”. Но вот если бы вдруг было решено включать в план все представляемые проекты, то ситуация резко бы изменилась: по объему расходов план жестко ограничен наличными ресурсами и “дополнительному листажу” здесь появиться неоткуда. Поэтому лаг планирования практически неустраним, хотя пути его сокращения явно открыты.

Прежде всего это возможная замена периодичного планирования текущим. Периодичное планирование (городов, пятилетнее и т.д.) автоматически добавляет соответствующее время в моральное старение подготовленного и одобренного инстанциями проекта. Этого можно было бы избежать с помощью процедур выработки решений, не требующих выжидания определенных дат и соблюдения сроков представления. Любительские исследования природы таких лагов, проводившиеся в частности в Дубне, показывают, например, что периодичность заседаний ученого совета или установленный срок представления заявок на оборудование добавляют в лаг исследования удвоенные длительности.

При всем том лаг планирования, пока он связан с согласованием проектов с наличными возможностями и ресурсами явно неустраним. Селекция проектов на реализацию неизбежна. Неизбежен видимо и вопрос о критериях оптимального выбора из числа проектов, заявленных на включение в план и реализацию.

Вопрос этот очевидно близок к вопросу о критериях оценок на лаге итерации. Но здесь ситуация несколько иная, поскольку главенствующую роль для планирования приобретают экономические параметры проектов, а как раз в этой части вполне возможна опора на ожидаемые исторические экспликации. Если уж заявлено в проекте, что его реализация даст столько-то энергии, или такое-то количество угля, или столько-то оборудования для атомных электростанций, то это почти реальность, на осуществление которой требуется то-то и то-то. Тут вступает в силу “эффект Эдипа” – запланированная возможность, на осуществление которой брошены силы и средства, с большой вероятностью реализуется. Так что по этой части ранжирования проектов по актуальности, важности, экономичности не встречает серьезных затруднений, поэтому лаг планирования, поскольку любое ранжирование и любая селекция требуют времени, можно сократить за счет введения более простых процедур, но нельзя устранить.

Лаг реализации (Лр) наиболее сложен по составу деятельности, и когда мы говорим о достоинствах или недостатках строительства, мы обычно имеем в виду именно реализацию. Такая вполне оправданная концентрация внимания имеет тот недостаток, что в реализации часто видят реалии, которые к ней собственно не принадлежат, а возникают, санкционируются и утверждаются на предыдущих этапах. Поэтому, когда речь заходит о лаге реализации, надо быть готовым к поиску путей сокращения этой составляющей общего лага регионообразования и по внутренним и по внешним линиям.

Лаг реализации в своих основных членениях по срокам, порядку и очередности строительства объектов устанавливается проектом и утверждается вместе с проектом, фиксируясь в плане, распределении обязательств на поставки по министерствам, ведомствам и конкретным предприятиям. Досрочное завершение строительства в целом или отдельных его объектов конечно же приветствуется. Но в принципе, поскольку в реализации проекта практически всегда вовлечено множество предприятий разного профиля и подчинения, поставки которых ориентированы на плановые сроки, внутренние ресурсы сокращения лага невелики. Дело не в том, то их нет, руководству любой стройки постоянно приходится проявлять чудеса изобретательности, искать и находить выходы из самых затруднительных положений, маневрируя кадрами и ресурсами, а в том, что расписанные по срокам членения лага остаются за пределами власти и ответственности реализаторов. Можно, скажем, увеличить за счет внутренних ресурсов и изобретательности реальные объемы строительства – построить, например, как это сделано на “Атоммаше”, детские сады, но если завершение строительства определено плановыми поставками и монтажем оборудования, прибывающего со всех концов страны, то сместить этот срок по собственной инициативе реализаторов невозможно.

Поэтому основные средства сокращения лага реализации приходится искать за пределами самой реализации на предыдущих этапах, особенно на лаге планирования, распределения плановых поставок по предприятиям различных министерств и ведомств.

Лаг исторической экспликации (Лэ) следует, видимо понимать двояко. Во-первых, это лаг запланированных экспликаций – сроки освоения, вывода на полную мощность, выпуска продукции и ее плановых поставок. Это составная Лэ той же природы, что и лаг реализации: искать способы его сокращения нужно за пределами самого процесса регионообразования. Во-вторых, это лаг незапланированных экспликаций, в том числе и нежелательных. По отношению к этой составляющей Лэ вряд ли вообще имеет смысл говорить о сокращении, поскольку эта составляющая практически бесконечна, если в результате регионообразования возникает город со своими особыми уже проблемами роста и развития, многие из которых, как показывает пример Братска, обязаны своим происхождением первым составляющим лага регионообразования.

Таким образом, пытаясь свести в единую модель процесс регионообразования по освоению времени, мы обнаруживаем, что наиболее подвижными и допускающими совершенствование являются первые составляющие общего лага, связанные с разработкой проекта, его уточнениями, его вводом в план развития народного хозяйства. Здесь многое производно от наличных стандартов проектирования, экспертных оценок, планирования, и наилучшим способом сокращения общего лага регионообразования было бы как раз совершенствование этих стандартов.