Экономисты не пришли к единому мнению о причинах Великой депрессии

Существует ряд теорий на этот счёт, но, по всей видимости, в возникновении экономического кризиса сыграла свою роль совокупность факторов.

Кейнсианское объяснение — нехватка денежной массы. В то время деньги были привязаны к золотому запасу, это ограничивало денежную массу. В то же время производство росло, на рубеже веков появились такие новые виды товаров, как автомобили, самолёты, радио. Количество товаров, как валовое, так и по ассортименту, увеличилось многократно. В результате ограниченности денежной массы и роста товарной массы возникла сильная дефляция — падение цен, которое вызвало финансовую нестабильность, банкротство многих предприятий, невозврат кредитов. Мощный мультипликативный эффект ударил даже по растущим отраслям

После биржевого краха 1929 года Федеральный Резерв резко повысил кредитные ставки и стал агрессивно продавать государственные ценные бумаги, чтобы сократить объемы денежной массы и таким образом оздоровить экономику. Однако в книге " Монетарная История США, 1867-1960", которую написали Милтон Фридман и Анна Шварц, указывается, что именно эти действия Федеральной Резервной Системы привели к сокращению денежной массы США на треть (в период с 1929 по 1933 год), что привело к дальнейшему усугублению кризиса и серии новых биржевых крахов.

Считается, что США начали выходить из экономического коллапса только после того, как Администрация президента Франклина Рузвельта начала реализацию программы резкого увеличения государственных трат. Но Пол Джонсон, автор книги "История Американского Народа", доказывает, что де-факто, американское государство пыталось действовать аналогичным образом еще до прихода Рузвельта к власти. За период с 1930 по 1931 год доля федерального правительства в ВВП США выросла с 16.4% до 21.5%. В основном, бюджетные средства выделялись производителям сельскохозяйственной продукции в надежде на то, что оживление в этом секторе позволит реанимировать всю экономику. Эти меры не помогли - ситуация в экономике продолжала ухудшаться, особо серьезно кризис ударил именно по фермерам.

США и практически все остальные государства мира пытались бороться с Депрессией, защищая собственные рынки от иностранных конкурентов. Логика заключалась в том, что потребители будут покупать отечественные товары, благодаря чему отечественные компании начнут получать прибыль и нанимать новых работников. Барри Полсон, автор книги "Экономическая История Соединенных Штатов", приводит следующие данные: в 1930-м году в США был принят протекционистский закон (назывался Smoot-Hawley Tariff), который повысил таможенные ставки практически на все виды товаров. К примеру, ставка на сельскохозяйственные продукты была повышена с 20% до 34%, ставки на спиртные напитки - с 50% до 60%-ти. До принятия закона импортные часы облагались налогом в 45%, после принятия - 55%, плюс дополнительные $4.50 за каждые часы (примерно $80 по курсу 2008 года). Тогда импорт составлял лишь 6% валового внутреннего продукта США. Однако закон фактически уничтожил многие отрасли американской экономики - к примеру, работу потеряли несколько десятков тысяч рабочих швейных предприятий, поскольку они лишились импортных тканей. Кроме того, международная торговля - всегда дорога с двусторонним движением: американские экспортеры также начали лишаться иностранных рынков, поскольку иностранные правительства предприняли меры по защите своих производителей.

Одним из первых шагов Рузвельта по борьбе с кризисом была программа оздоровления банковского сектора. Государственное регулирование банков было значительно ужесточено. Джим Поуэлл, автор книги "Ошибки Рузвельта: Как Рузвельт и Его Новый Курс Продлили Великую Депрессию", обращает внимание на следующий факт: практически все рухнувшие банки оперировали в штатах, где существовали наиболее жесткие регулирующие нормы. Например, банкам запрещалось открывать новые отделения, диверсифицировать свои кредитные портфели и идти на коммерческий риск, чтобы обезопасить интересы вкладчиков. Тем не менее, несмотря на все эти предосторожности, в США обанкротились тысячи банков. В соседней Канаде, также страдавшей от кризиса, где не было столь жестких правил игры в банковской сфере, не было отмечено ни одного банкротства банка.

2.3. "Теоритические установки Кейнса в новом курсе Рузвельта"

С начала 1930 -х годов, во времена «Великой депрессии» и «Нового курса» Ф.Д. Рузвельта в США укрепилась тенденция государственного регулирования в социальной и экономической сферах, исходившая из кейнсианских установок, которые и стали теоретической базой социально-экономической модели этой страны на последующие десятилетия. Основным направлением такого регулирования было воздействие государства на экономику с помощью рычагов бюджетной (в первую очередь) и кредитно-денежной политики, которые ранее с этой целью в таких масштабах не использовались. Обратиться к ним заставил самый разрушительный за всю американскую историю экономический кризис 1929-1933 гг.

Отдельные антикризисные мероприятия Рузвельта, проведенные им в 1933-1938 гг., с течением времени переросли в урегулирование движения основных макроэкономических показателей. В 1960-е годы (при администрациях Дж. Кеннеди и Л. Джонсона) задачи государственного регулирования были значительно расширены: правительство взяло на себя заботу об ускорении экономического роста, поддержании определенного уровня занятости, темпов роста цен, контролировало состояние платежеспособного баланса. На протяжении всего последующего времени разумное государственное регулирование расценивалось многими экономистами и политиками как лучшая возможность обеспечения длительного сбалансированного развития американской экономики и на этой базе - социальной политики государства.

Такое регулирование исходило из теоретических установок Дж. Кейнса и было в основном нацелено на воздействие на совокупный спрос, на потребление. Предполагалось, что совокупный спрос вызовет соответствующее совокупное предложение, т.е. обеспечит соответствующий уровень производства.

Иными словами, идея состояла в том, чтобы стимулировать расходы потребителей в ущерб сбережениям и создать обширные рынки, которые, в свою очередь, стимулировали бы инвестиции. В случае если по каким-либо причинам спрос со стороны частного сектора ослабевает, он должен быть дополнен большими расходами государства. В соответствии с этой концепцией увеличение государственных расходов (несмотря на такие негативные побочные последствия, как инфляция и бюджетные дефициты) может оказать на экономику более сильное воздействие, чем эквивалентное ему сокращение налогов. Взгляд на государство как на главный инструмент при решении социальных проблем со времени «Нового курса» стал традиционным не только для демократов, но и для республиканцев.

Проводимая в соответствии с этими установками антикризисная политика послевоенных десятилетий способствовала некоторому смягчению циклических колебаний, уменьшению разрушительной силы кризисов. Так, определенные результаты дало регулирование совокупного спроса в 1960-е годы, особенно в их первой половине, когда был достигнут высокий уровень потребительских расходов. Даже идеолог неоконсерватизма И. Кристол утверждал, что кейнсианские методы хорошо оправдали себя на практике, что именно благодаря им и было обеспечено экономическое процветание страны в 1945-1970 гг.

Однако наряду с этим ускорение темпов при помощи стимулирования спроса в 1960-е годы способствовало возникновению и обострению целого ряда проблем и противоречий, которые, накапливаясь, со всей остротой проявились в последующий период. Так, действия правительства Л. Джонсона во второй половине 1960-х годов (программа «Великого общества», война во Вьетнаме) дали сильный толчок развитию инфляции, которая продолжалась и еще больше усиливалась в ходе кризисов 1970-х годов. Быстрый рост цен в условиях кризиса и высокого уровня безработицы, создав феномен стагфляции, перечеркнул одну из основных установок кейнсианской концепции государственного регулирования, а именно существование обратной зависимости между уровнем безработицы и темпами роста цен — одновременно высокий (или низкий) уровень этих показателей был несовместим. С позиций кейнсианства явление стагфляции объяснить было очень трудно.

Кроме того, 1970-е годы (особенно вторая половина этого десятилетия) привнесли в американскую экономику ряд негативных тенденций, носивших долговременный характер. В частности, энергетический кризис, пожалуй, яснее всего показал, что американская экономика зависит от зарубежных источников энергоресурсов. Времена, когда неограниченные запасы дешевой энергии были одним из важнейших факторов быстрого экономического развития, остались позади.

Становилось ясно, что однобокий упор на спрос, а вместе с ним и регулирующие механизмы, складывавшиеся все послевоенные десятилетия и использовавшиеся правительством, не только не в состоянии избавить экономику от кризисов, но и способны породить новые проблемы и противоречия. Кейнсианский вариант государственного вмешательства исчерпал себя. (Следует отметить, что использование регулирующих механизмов в США было связано прежде всего с либеральной идеологией и политикой, шла ли речь о демократах или о республиканцах. Причиной тому было то, что в течение послевоенных десятилетий в рядах Демократической и Республиканской партий, несмотря на наличие в каждой из них консервативных группировок, преобладающей идеологией был все-таки либерализм.)

Таким образом, сложившиеся еще в начале 30-х годов и успешно применявшиеся в период мирового кризиса (когда главный акцент политики Рузвельта был сделан на регулирование совокупного платежеспособного спроса) традиционные механизмы государственного регулирования экономики, исходившие из кейнсианских рецептов, оказались в конце 70-х годов недейственными. Они стали давать сбои, так как на этот раз не спрос, а производственные возможности стали проблемой. О сбоях в политике регулирования спроса говорил, например, тот факт, что экономические подъемы 1971-1973 гг. и 1975-1979 гг. сопровождались неожиданно высокой инфляцией (1973 г. - 6,2%; 1979 г. - 11,3%).

В экономике США развивались процессы, на которые не действовали изменения совокупного спроса. Это породило разочарование в кейнсианской модели государственного регулирования. Рецепты Кейнса, используемые и демократами, и республиканцами, уже больше не обеспечивали растущего процветания.

В этих условиях многие американские экономисты и политики стали критиковать кейнсианские установки государственного регулирования. Для них становилось все более очевидно, что оно не может ограничиваться лишь регулированием совокупного спроса, что сама политика либо достигла пределов возможного, либо вовсе изжила себя.

Так, известный американский экономист М. Эванс, не раз привлекавшийся к разработке экономических моделей США, отмечал недейственность старых, кейнсианских, рецептов в новой экономической ситуации конца 1970-х годов. Он, в частности, считал устаревшим положение о том, что перераспределение личных доходов в пользу низкооплачиваемых группировок при помощи более высоких налоговых ставок для богатых и более крупных трансфертных платежей увеличивает совокупные расходы, а следовательно, объем производства и занятость, так как бедные тратили большую часть своих доходов, чем богатые. Эванс отмечал, что такая схема действует лишь на начальной стадии воздействия на экономику.

По его мнению, увеличение расходов происходит за счет уменьшения сбережений, что ведет к сокращению притока средств в финансовые институты и на биржу, повышает уровень процентных ставок и оказывает сдерживающее воздействие на процесс капиталообразования. Модель же Кейнса к такой ситуации неприменима, поскольку не учитывает эффект непосредственного воздействия налоговых ставок на сбережения.

Эванс считал неверным и положение о том, что увеличение совокупного спроса само по себе создает дополнительное предложение труда и инвестиций, так как спрос на большее количество товаров якобы создает стимулы для увеличения производства. Наоборот, по мнению экономиста, увеличение совокупного спроса без создания адекватных стимулов для увеличения предложения неизбежно приводит к инфляции, которая оказывает сдерживающее влияние на экономический рост.

То, что акцент на потребление содействовал уменьшению способности США конкурировать на мировом рынке и привел к замедлению темпов роста производительности труда и темпов экономического роста, становилось все более очевидным даже для последователей Кейнса. Так, профессор Пенсильванского университета, лауреат Нобелевской премии Лоуренс Клейн считал, что если Америка хочет провести реиндустриализацию и повысить уровень жизни населения, ей необходимо перейти от высокого уровня потребления к высокому уровню сбережений1. Попутно заметим, что сделать это было не так-то легко и просто. По сравнению с другими странами Запада личные сбережения в США были очень невысоки: с 1965 по 1979 гг. они составили лишь около 6% доходов (после вычетов налогов), а в конце 1979 г. упали до 3,4%. В Японии доля личных сбережений составляла тогда 20%, в ФРГ — 14%. Так что традиционно низкий уровень сбережений в Соединенных Штатах уже сам по себе препятствовал росту капитальных вложений.

Кризис кейнсианства привел не только к осложнению конкретно-исторической обстановки внутри страны, С ним были связаны и сокращение экономических возможностей и как следствие ослабление и эрозия геополитических позиций «державы № 1». Дж. Кригер, рассматривавший внутренние и внешние факторы, способствовавшие подъему консерватизма, отмечал, что к 1980-м годам в Соединенных Штатах произошли не просто перемены в отдельно взятых сферах. Это были глубинные сдвиги, разрушившие либерально-консервативный консенсус и объединявшую нацию интегративную политику правительства, которая проводилась в послевоенные десятилетия. По его мнению, именно кейнсианство в течение довольно длительного времени обеспечивало уменьшение социальной напряженности и конфликтов, объединение нации, равновесие внутри страны, необходимое для поддержания доминирующего положения США на международной арене. Первым крупным сигналом окончания бесспорного геополитического превосходства США на международной арене Кригер считает вьетнамскую войну. Она, а также президентство Никсона и особенно Картера дали ясно понять, что ограниченные гегемонистские амбиции США так или иначе вытекали из сокращения их экономических возможностей, а точнее — из осознания этого частью американского истеблишмента2.

Итак, анализ конкретно-исторической ситуации, сложившейся в США в конце 1970-х годов, показывает, что либеральный (кейнсианский) вариант государственного регулирования, взятый на вооружение Ф.Д. Рузвельтом в 1933 г. и применявшийся с тех пор в течение почти пяти десятилетий, впервые стал давать серьезные сбои, сравнимые разве что с периодом Великой депрессии, когда правительство Г. Гувера, руководствовавшееся принципами «твердого индивидуализма», оказалось не в состоянии решать проблемы, вставшие в то время перед страной.

Рузвелътовский вариант государственного регулирования, успешно применявшийся после мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. и в годы второй мировой войны, обеспечив бескризисное развитие экономики США в 1960-е годы, сопровождавшееся высокими темпами экономического роста, низкими показателями безработицы и достаточно стабильным уровнем инфляции, в 70-е годы принес иные результаты. Экономическое положение страны резко ухудшилось: высокая инфляция и рост безработицы, структурные кризисы и замедление темпов экономического развития, обострение валютной проблемы и международной конкуренции, наконец, изменение позиций США в мировой экономике свидетельствовали, что сложившиеся формы и методы бюджетного и кредитно-денежного регулирования не в состоянии были обеспечить выход из затянувшегося кризиса и дальнейшее стабильное развитие американской экономики.

Как отмечал А.А. Фурсенко, «их эффективность была подвергнута сомнению», а «усиление антиэтатистских настроений, направленных на уменьшение роли государства в экономической жизни, прежде всего за счет сокращения социальных программ, было консервативной реакцией на трудности» 70-х годов1. Ее выражением стали экономическая «теория предложения» и идеология и практика рейганизма.