Право на беспрепятственное пользование своим имуществом

Согласно ст. 1 Протокола N 1 "каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

13.1. Общие положения

При рассмотрении дела "Исмаилов против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что первым и наиболее важным требованием ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции является то, что любое вмешательство властей в право беспрепятственно пользоваться имуществом должно быть законным. Второй параграф ст. 1 признает право государств контролировать использование имущества с помощью законов. Более того, господство права, являющееся одной из основ демократического общества, пронизывает все статьи Конвенции. Вопрос о соблюдении справедливого баланса между публичными интересами общества и требованиями защиты фундаментальных прав лица становится относимым только в том случае, если рассматриваемое вмешательство было законным и не являлось произвольным (п. 31 Постановления от 6 ноября 2008 г.).

При рассмотрении ст. 1 Протокола N 1 автор посчитал возможным с целью более эффективного восприятия материала обращать внимание на "право беспрепятственного пользования принадлежащим имуществом", а не на "уважение своей собственности", так как официальный текст ст. 1 Протокола N 1 на английском языке изложен следующим образом:

"Every natural or legal person is entitled to the peaceful enjoyment of his possessions. No one shall be deprived of his possessions except in the public interest and subject to the conditions provided for by law and by the general principles of international law. The preceding provisions shall not, however, in any way impair the right of a State to enforce such laws as it deems necessary to control the use of property in accordance with the general interest or to secure the payment of taxes or other contributions or penalties".

Можно предположить, что перевод выделенной части текста как "право беспрепятственного пользования принадлежащим имуществом" в большей степени соответствует смыслу и духу рассматриваемых конвенционных положений.

Как буквально следует из содержания ст. 1 Протокола N 1, последняя гарантирует право лица на беспрепятственное пользование своим имуществом. Поэтому Суд всегда выясняет вопрос, идет ли речь в деле об "имуществе". Отсутствие "имущества" не позволяет Суду применять рассматриваемое конвенционное положение. Причем нельзя не отметить, что понятие "имущество" носит автономный характер, Суд самостоятельно определяет наличие или отсутствие в рассматриваемом деле имущества. Нельзя не отметить также, что официальный перевод Конвенции на русский язык использует понятия "имущество" и "собственность". Как свидетельствует практика Суда, с целью более эффективного исполнения международно-правовых обязательств, вытекающих из ст. 1 Протокола N 1, акцент следует делать именно на понятии "имущества", нежели на понятии "собственность".

Примечание. Подробнее о понятии "имущество" в аспекте реализации ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции см., к примеру: Карсс-Фриск М., А.Н. Жеребцов, В.В. Меркулов, А.Г. Эртель. Статья 1 Протокола N 1. Право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. М.: РАП, 2002; Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / Под общ. ред. В.А. Туманова и Л.М. Энтина. М.: Норма, 2002.

13.1.1. Понятие "имущество"

Так, по делу "Виктор Коновалов против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что понятие "имущество" охватывало автомобиль заявителя, законным владельцем которого он являлся ("Виктор Коновалов против Российской Федерации", п. 39 Постановления от 24 мая 2007 г.).

По делу "Тулешов и другие против Российской Федерации" Суд отметил, что дом был приобретен и отремонтирован первым заявителем для проживания своей семьи. Соответственно, указанный дом охватывается понятием "имущество" по смыслу ст. 1 Протокола N 1 ("Тулешов и другие против Российской Федерации", п. 40 Постановления от 24 мая 2007 г.).

Неоспоримо, что заявитель являлся законным владельцем компьютера, иными словами, это было его имущество ("Смирнов против Российской Федерации", п. 53 Постановления от 7 июня 2007 г.).

Суд следует давно установившейся позиции о том, что вступившее в силу решение суда, носящее имущественный характер, охватывается понятием "имущество", защищаемым Конвенцией.

По делу "Паролов против Российской Федерации" Суд указал, что существование долга, подтвержденного вступившим в силу решение суда, обусловливает существование законных ожиданий со стороны кредитора уплаты указанного долга, поэтому такой долг рассматривается в качестве имущества, охватываемого ст. 1 Протокола N 1. Отмена такого решения является вмешательством в право беспрепятственно пользоваться имуществом ("Паролов против Российской Федерации", п. 31 Постановления от 14 июня 2007 г.). "Требование" <1> может охватываться понятием "имущество", предусматриваемым ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если оно достаточно определено, чтобы быть исполненным в принудительном порядке ("Петрушко против Российской Федерации", п. 27 Постановления от 24 февраля 2005 г.). Ранее аналогичная правовая позиция была отражена в Постановлении от 6 октября 2005 г. по делу "Андросов против Российской Федерации" (п. 55); в Постановлении от 25 сентября 2005 г. по делу "Бутсев против Российской Федерации" (п. 26); в Постановлении от 22 сентября 2005 г. по делу "Денисенков против Российской Федерации" (п. 52); в Постановлении от 12 июля 2005 г. по делу "Солодюк против Российской Федерации" (п. 26); в Постановлении от 24 февраля 2005 г. по делу "Макарова и другие против Российской Федерации" (п. 31); в Постановлении от 7 мая 2002 г. по делу "Бурдов против Российской Федерации" (п. 40).

--------------------------------

<1> Речь идет о требовании, носящем имущественный характер.

Конвенция не гарантирует право на пенсию по старости или любые иные социальные выплаты в определенном размере. Однако "требование", если оно касается пенсии или социальной выплаты, продолжает Суд, может охватываться понятием "имущество", право пользования которым гарантируется ст. 1 Протокола N 1, если такое требование достаточно определено, чтобы быть исполненным в принудительном порядке ("Смирницкая и другие против Российской Федерации", п. 34 Постановления от 5 июля 2007 г.). Требование по пенсиям может охватываться понятием "имущество" по смыслу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, отметил Суд, если это требование установлено вступившим в силу решением суда, подлежащим принудительному исполнению ("Солодюк против Российской Федерации", п. 26 Постановления от 12 июля 2005 г.).

При рассмотрении дела "Шпаковский против Российской Федерации" Суд рассмотрел решение, обязывающее местные власти заключить договор социального найма жилого помещения, в качестве имущества, защищаемого ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Поэтому несвоевременное исполнение соответствующего решения нарушило не только п. 1 ст. 6 Конвенции, но и ст. 1 Протокола N 1 ("Шпаковский против Российской Федерации", п. 35 Постановления от 7 июля 2005 г. См. также Постановление от 27 марта 2008 г. по делу "Муртазин против Российской Федерации" (п. 20), Постановление от 6 марта 2008 г. по делу "Брага, Тимофеев и Кирушкина против Российской Федерации" (п. 24), Постановление от 24 января 2008 г. по делу "Наговицын против Российской Федерации" (п. 42); Постановление от 7 июля 2005 г. по делу "Малиновский против Российской Федерации" (п. 46). Причем по делу "Наговицын против Российской Федерации" Суд особо обратил внимание, что понятием "имущество" охватывается любое жилье, как по договору социального найма, так и жилье, которое должно быть передано в собственность. Как будет подчеркнуто ниже, несвоевременное исполнение соответствующего решения нарушает не только п. 1 ст. 6 Конвенции, но и ст. 1 Протокола N 1, что и произошло при рассмотрении данного дела.

По делу "Сухорубченко против Российской Федерации" Суд отметил, что по смыслу ст. 1 Протокола N 1 денежный вклад заявителя в инвестиционной компании представлял собой "имущество". Право заявителя на денежные средства никогда не оспаривалось, но заявитель не смог вернуть деньги, потому что инвестиционная компания исчезла без каких-либо следов. По общему правилу государство не должно нести ответственности за действия и упущения частной компании. Соответственно, для обоснования своей жалобы заявитель должен доказать, что он утерял шанс вернуть свои денежные средства или их часть и что такой шанс может быть вменен государству ("Сухорубченко против Российской Федерации", п. 64 Постановления от 10 февраля 2005 г.). Нельзя не обратить внимания на достаточно часто повторяющуюся позицию Суда о том, что ст. 1 Протокола N 1 не обязывает государство поддерживать покупательную способность денежных средств, депонированных в финансовые учреждения ("Сухорубченко против Российской Федерации", п. 65 Постановления от 10 февраля 2005 г.). При рассмотрении дела "ОАО "Плодовая компания" против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что ни одно судебное решение, вынесенное по рассматриваемому делу, не может рассматриваться в качестве составной части понятия "имущество". В связи с этим решения российских судов нельзя рассматривать в качестве вмешательства в имущество заявителя и, как следствие, невозможно говорить о нарушении ст. 1 Протокола N 1 ("ОАО Плодовая компания против Российской Федерации", п. п. 27 - 29 Постановления от 7 июня 2007 г.) <1>.

--------------------------------

<1> Речь шла о гражданском правопреемстве.

Важно также отметить, что ст. 1 Протокола N 1 не гарантирует право на приобретение, наследование имущества. Рассматриваемое конвенционное положение применяется только по отношению к уже существующему имуществу. Если лицо фактически владеет имуществом и рассматривается в качестве собственника для юридических целей, можно утверждать, что такое лицо имеет "имущество" по смыслу ст. 1 Протокола N 1.

"Имущество" может охватывать требования, в отношении которых заявитель способен утверждать, что он имеет "законные ожидания" на получение эффективного пользования вещными правами. В свою очередь, надежда на признание вещных прав, которые невозможно эффективно осуществлять, не может рассматриваться в качестве "имущества" по смыслу ст. 1 Протокола N 1. "Законные ожидания" по своей сути должны быть более конкретными, чем просто надежда, и должны основываться на законном основании или юридическом акте, таком как судебное решение. Лицо, которое жалуется на нарушение имущественных прав, должно в первую очередь доказать наличие таких прав ("Жигалев против Российской Федерации", п. 131 Постановления от 6 июля 2006 г.). По указанному делу речь шла о признании недействительными свидетельств о праве собственности и пожизненного пользования земельными участками. Суд обратил внимание на то, что заявитель никогда не рассматривался в качестве законного владельца земельных участков для юридических целей. В свою очередь, предприятие "Луч" всегда рассматривалось в качестве законного владельца соответствующих земельных участков. Указанное предприятие платило налоги за данные участки, участвовало в судебных процедурах, и местные власти именно данное предприятие всегда рассматривали как владельца при принятии решений. Суд пришел к выводу, что для целей ст. 1 Протокола N 1 заявитель не имел существующее имущество или требование, которое можно рассматривать в качестве "законного ожидания" с точки зрения практики Суда. У заявителя имелась надежда на получение имущества, которая не имела четкой основы, благодаря которой можно было бы защитить "законные ожидания", дающие возможность, в свою очередь, говорить о наличии "имущества" по смыслу ст. 1 Протокола N 1. В связи с этим решения российских судов нельзя рассматривать в качестве вмешательства в имущественные права заявителя по смыслу ст. 1 Протокола N 1 ("Жигалев против Российской Федерации", п. п. 143, 146, 147 Постановления от 6 июля 2006 г.). С учетом вышеизложенного Суд также пришел к выводу, что дело о признании недействительными свидетельств на земельные участки не касалось "гражданских прав" и, следовательно, отсутствовали основания для рассмотрения вопроса о соблюдении ст. 6 Конвенции.

По делу "Наговицын против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что решение от 19 ноября 1997 г. наделяло заявителя правом получить у государства льготный кредит. Ссылка была сделана на Закон СССР от 15 мая 1991 г. "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации в результате катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции", который предусматривал, что финансовые обязательства государства охватываются покрытием банковского процента и уплатой 50% суммы основного долга. Однако, продолжил Суд, судебное решение не устанавливало конкретных сумм имущественных обязательств государства в отношении заявителя. Также не было ссылок на конкретные суммы, которые необходимы были заявителю для приобретения или строительства дома. Не были указаны какие-либо условия кредита. Решение просто констатировало право лица на получение кредита. С учетом вышеизложенного Суд пришел к мнению, что требование заявителя не являлось "имуществом" по смыслу ст. 1 Протокола N 1 ("Наговицын против Российской Федерации", п. п. 36, 37 Постановления от 24 января 2008 г.).

Как видно, понятие "имущество", с точки зрения Суда носит автономный характер. По каждому делу, если речь идет о возможном применении ст. 1 Протокола N 1, Суд устанавливает наличие/отсутствие "имущества". Понятие "имущество" охватывает, как минимум, движимые, недвижимые вещи, а также имущественные права, которые определены достаточно четко, чтобы быть обеспеченными в принудительном порядке.

13.1.2. Концепция "трех правил"

Применяя ст. 1 Протокола N 1, Суд следует позиции, что указанное конвенционное положение содержит три четких правила: первое, указанное в первом предложении первого параграфа <1>, является основным по своему значению и закрепляет принцип беспрепятственного пользования имуществом; второе правило, содержащееся во втором предложении первого параграфа, охватывает возможность лишения имущества при соблюдении определенных условий; третье правило, заключенное во втором параграфе, признает, что государства - участники Конвенции имеют право контролировать использование имущества в соответствии с общими интересами. Указанные три правила являются взаимосвязанными. Второе и третье правило касаются отдельных форм вмешательства в право беспрепятственно пользоваться имуществом и должны толковаться в свете основного принципа, содержащегося в первом правиле ("Виктор Коновалов против Российской Федерации", п. 38 Постановления от 24 мая 2007 г. См. также Постановление от 24 марта 2005 г. по делу "Фризен против Российской Федерации" (п. 27)).

--------------------------------

<1> Автор посчитал возможным в рамках настоящего Курса рассмотреть структуру ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции через институт "параграфов".

Указанная позиция Суда имеет практическое значение. Так, если рассматриваемое вмешательство не охватывается вторым или третьим правилом, то Суд анализирует соответствующее вмешательство через первое правило.

Достаточно часто Суд исследует вопрос, связанный с несвоевременным исполнением судебных решений, носящих имущественный характер. По делу "Солодюк против Российской Федерации" Суд не посчитал, что данная ситуация <1> охватывается вторым предложением первого параграфа ст. 1 Протокола N 1. Ситуация, описанная во втором предложении первого параграфа ст. 1, является одним из частных случаев вмешательства в право беспрепятственного пользования имуществом, гарантированное в первом предложении. Поэтому необходимо исследовать ситуацию в свете основного правила. Просрочка в выплате заявителям пенсии является вмешательством в право заявителей на беспрепятственное пользование своей собственностью ("Солодюк против Российской Федерации", п. 29 Постановления от 12 июля 2005 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла о несвоевременно выплаченной пенсии по старости.

13.1.3. Критерии ограничения права беспрепятственного

пользования имуществом

Известно, что право на беспрепятственное пользование своим имуществом, как и многие другие права и свободы человека, может быть ограничено. Однако для того, чтобы такое ограничение было оправданным, оно должно основываться на правовой основе, преследовать социально значимые, законные цели и быть необходимым. По уже вышеупомянутому делу "Солодюк против Российской Федерации" Суд отметил, что для того, чтобы вмешательство в право беспрепятственного пользования имуществом было совместимым с основным правилом, предусмотренным в первом предложении первого параграфа ст. 1, такое вмешательство должно осуществляться в соответствии с законом, преследовать публичный интерес и быть пропорциональным преследуемой цели. Справедливый баланс между интересами общества и защитой фундаментального права частного лица не будет соблюден, если такое частное лицо вынуждено нести чрезмерное бремя (несопоставимый с преследуемой общественной целью уровень обязательств) ("Солодюк против Российской Федерации", п. 30 Постановления от 12 июля 2005 г.). По делу "Солодюк против Российской Федерации" Суд, констатировав факт нарушения Россией ст. 1 Протокола N 1, указал, что просрочка в уплате пенсии по старости накладывает на заявителей чрезмерное бремя, т.е. вмешательство не было необходимым (п. 35).

Важно вновь подчеркнуть, что меры, связанные с вмешательством в право беспрепятственного пользования имуществом, должны быть не только законными, преследовать законные цели, но и быть необходимыми (пропорциональными). Сам по себе пересмотр размера социального пособия и его уменьшение, указывает Суд, не может считаться нарушением ст. 1 Протокола N 1. Однако пересмотр задним числом, когда уже присужденные суммы перечислены либо задерживаются в перечислении, накладывает на заявителя чрезмерное бремя, несовместимое со ст. 1 Протокола N 1 <1>.

--------------------------------

<1> Речь идет об отмене носящих имущественный характер решений в порядке надзорного судопроизводства.

Как было отмечено по делу "Праведная против Российской Федерации", публичный интерес, безусловно, может охватывать необходимость в эффективной, гармонизированной государственной пенсионной системе, ради чего государство вправе корректировать свое законодательство. Однако возможный интерес государства в обеспечении единообразного применения пенсионного законодательства не должен приводить к ретроспективному пересмотру сумм, подтвержденных судебным решением. Суд пришел к выводу, что, лишая заявителя права на получение пенсии в сумме, определенной окончательным решением суда, государство не соблюдает справедливый баланс между защищаемыми интересами ("Найденков против Российской Федерации", п. п. 42, 43 Постановления от 7 июня 2007 г.).

13.2. Формы (способы) вмешательства в право

беспрепятственного пользования имуществом

13.2.1. Неисполнение судебного решения, носящего

имущественный характер

Решение, принимаемое национальным судом, должно быть исполнено. Соответственно, лицо, в пользу которого принято такое решение, имеет право на его исполнение. Указанное право вытекает как из п. 1 ст. 6 Конвенции, так и из ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Поэтому неисполнение или несвоевременное исполнение решения суда, носящего имущественный характер, представляет собой вмешательство в указанные конвенционные права и свободы.

Примечание. См. также Постановление от 20 ноября 2008 г. по делу "Безбородов против Российской Федерации" (п. п. 45 - 51); Постановление от 14 ноября 2008 г. по делу "Азаряев против Российской Федерации" (п. п. 15 - 19); Постановление от 6 ноября 2008 г. по делу "Арулепп против Российской Федерации" (п. п. 11, 12); Постановление от 23 октября 2008 г. по делу "Родищев против Российской Федерации" (п. п. 16 - 19); Постановление от 23 октября 2008 г. по делу "Казанцева против Российской Федерации" (п. п. 14 - 16); Постановление от 23 октября 2008 г. по делу "Кардашин и другие против Российской Федерации" (п. п. 17- 19); Постановление от 23 октября 2008 г. по делу "Игнатович против Российской Федерации" (п. п. 31, 32); Постановление от 2 октября 2008 г. по делу "Зубарев против Российской Федерации" (п. п. 15 - 18); Постановление от 25 сентября 2008 г. по делу "Левин против Российской Федерации" (п. п. 10, 11); Постановление от 26 июня 2008 г. по делу "Дорожко против Российской Федерации" (п. п. 14, 15).

По делу "Саидов против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что решение суда не исполнялось в связи с отсутствием у должника достаточных финансовых ресурсов <1>. Однако государство не вправе ссылаться на недостаток денежных средств, иных ресурсов, таких как жилые помещения, в качестве оправдания неисполнения судебного решения ("Саидов против Российской Федерации", п. 14 Постановления от 5 июля 2007 г.). Что касается момента исполнения судебного решения, то Суд, следуя неоднократно повторяющейся позиции, подчеркнул, что заявители могли использовать выгоды из судебного решения только тогда, когда соответствующие суммы будут перечислены на их банковские счета ("Придатченко против Российской Федерации", п. 53 Постановления от 21 июня 2007 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла о взыскании с Министерства внутренних дел Чеченской Республики долга по заработной плате в размере 285330 руб.

По делу "Наговицын против Российской Федерации" власти Российской Федерации обратили внимание, что положения Закона, послужившего правовым основанием для принятия судом решения в пользу заявителя о выделении жилого помещения, были отменены последующим Законом от 22 августа 2004 г. <1>. Однако Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации не объяснили, почему решение суда оставалось неисполненным более чем два года до принятия Закона. Более того, ничто не свидетельствует о том, что Закон от 22 августа 2004 г. аннулировал или признал недействительным ранее принятое законодательство. Если так был интерпретирован Закон, то это противоречит принципу правовой определенности, закрепленному в п. 1 ст. 6 Конвенции, и будет являться непропорциональным вмешательством в право пользования тех лиц, которые получили судебные решения против государства, и, соответственно, можно утверждать о нарушении ст. 1 Протокола N 1. Только в исключительных случаях решение суда может быть изменено с помощью последующего законодательства. Это касается установленных законом пенсий или иных социальных выплат, которые могут подвергаться изменениям, и судебное решение не может являться гарантией против таких изменений в будущем, даже если такие изменения уменьшают размер получаемого пособия. Однако государство не имеет права вмешиваться в беспрепятственное пользование имуществом во время судебного разбирательства в произвольной манере. Когда власти проигрывают дело в суде, но впоследствии дело вновь возобновляется в связи с новым законодательством, имеющим ретроактивную силу, может возникнуть вопрос о применении п. 1 ст. 6 и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. По настоящему делу решение в пользу заявителя не касалось выплаты регулярных денежных сумм на будущее, но было связано с улучшением жилищных условий. Принимая правовую сущность такого решения, непостижимо, что оно могло быть аннулировано в ретроактивном порядке с помощью законодательства без выделения соответствующей компенсации и после продолжительного периода неисполнения ("Наговицын против Российской Федерации", п. п. 51 - 54 Постановления от 24 января 2008 г.) <2>.

--------------------------------

<1> Федеральный закон от 22 августа 2004 г. "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 2004. N 35. Ст. 3607.

<2> Решение о выделении жилого помещения не исполнялось на протяжении трех лет, пяти месяцев и одной недели после того, как решение вступило в силу.

Государство обязано подчиниться решению суда, должником по которому оно является. Изменения в законодательстве, обусловливающие необходимость предъявлять или перепредъявлять исполнительный лист из одного органа государства в другой, накладывают чрезмерное бремя на заявителя, что не оправдывает неисполнение или несвоевременное исполнение судебного решения ("Погуляев против Российской Федерации", п. 19 Постановления от 3 апреля 2008 г.).

Как неоднократно подчеркивалось, Суд следует правовой позиции, что лицо, которое получило решение суда в свою пользу, должником по которому выступает государство, не должно инициировать исполнительное производство. Если имеется решение суда против государства, то орган государства, выступавший в качестве ответчика, должен быть уведомлен о таком решении и предпринять все необходимые меры для исполнения решения либо передать решение другому компетентному органу для исполнения. При рассмотрении дела "Надежкин против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что от кредитора по судебному решению могут потребовать предпринять определенные процессуальные шаги с целью получить долг по судебному решению, независимо от того, добровольно исполняется решение суда либо речь идет о принудительной процедуре. Соответственно, неразумно, чтобы власти требовали от заявителя предъявить дополнительные документы, информацию, такие как банковские реквизиты, для осуществления или ускорения исполнения решения суда <1>. С точки зрения Суда, требование о сотрудничестве с кредитором не должно превосходить того, что строго необходимо, и в любом случае не освобождает власти от обязательств по Конвенции предпринимать своевременные меры на основе доступной для них информации в порядке исполнения решения, вынесенного против государства. По делу "Надежкин против Российской Федерации" государство не предпринимало мер по исполнению судебного решения в течение одного года и семи месяцев, поэтому государство нарушило ст. 6 и ст. 1 Протокола N 1 ("Надежкин против Российской Федерации", п. п. 14 - 16 Постановления от 12 июня 2008 г.).

--------------------------------

<1> Представляется, что выяснение, уточнение банковских реквизитов кредитора должно являться разумным для выполнения должником своих обязательств.

Практика Суда свидетельствует, что одними из самых распространенных форм вмешательства в право на беспрепятственное пользование имуществом являются как уже вышерассмотренное несвоевременное исполнение судебных решений, так и отмена вступивших в законную силу судебных решений.

Примечание. Как подчеркивалось выше, отмена вступившего в законную силу судебного решения может являться основанием для констатации Судом нарушения не только ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, но и п. 1 ст. 6 Конвенции (подробнее об этом см. соответствующую часть Лекции 7).

13.2.2. Отмена вступивших в законную силу судебных решений

Отмена вступившего в законную силу решения суда, носящего имущественный характер, является вмешательством в право заявителя на беспрепятственное пользование принадлежащим имуществом ("Довгучиц против Российской Федерации", п. 34 Постановления от 7 июня 2007 г. См. также Постановление от 6 ноября 2008 г. по делу "Дементьев против Российской Федерации" (п. п. 31 - 35); Постановление от 3 апреля 2008 г. по делу "Дмитриева против Российской Федерации" (п. 23)). Причем речь идет о любых основаниях отмены вступивших в силу судебных решений - в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам.

Лишая заявителя права на получение денежных средств в размере, определенном первоначальным судебным решением, государство нарушает справедливый баланс между защищаемыми интересами заявительницы и публичными интересами ("Праведная против Российской Федерации", п. 41 Постановления от 18 ноября 2004 г.).

Отмена вступившего в законную силу судебного решения разрушает надежду заявителя на обязательное судебное решение, а также лишает возможности получить денежные средства, которые он законно ожидает ("Муртазин против Российской Федерации", п. 31 Постановления от 27 марта 2008 г.).

При анализе дела "Левочкина против Российской Федерации" Суд в первую очередь отметил, что требования заявителя о перерасчете размера пенсии с учетом коэффициента 0,7, подтвержденные судебным решением от 31 августа 1999 г. и кассационным определением от 7 октября 1999 г., охватываются понятием "имущество". Районный суд в решении указал, что указанный метод калькуляции должен быть сохранен до изменения законодательства. Действительно, принимая решение, суд руководствуется пенсионным законодательством, которое действовало при вынесении решения. Это законодательство может быть изменено, и судебное решение не может являться гарантией против таких изменений в будущем. Суд отметил, что следствием таких изменений с 1 мая 2001 г. размер коэффициента изменился до 0,84. Суд подчеркнул, что требования по ст. 1 Протокола N 1 вытекали из факта утраты права заявителя на пенсию, рассчитанную с учетом коэффициента 0,7 в период с 1 февраля 1998 г. по 1 мая 2001 г., в отличие от реально выплачиваемой пенсии.

Далее Суд указал, что перед 1 мая 2001 г. Постановление <1> устранило неясности в Законе о пенсиях с таким расчетом, что спор заявителя о размере коэффициента был разрешен, принимая во внимание интересы Пенсионного фонда. Суд подчеркнул, что с учетом положений вышеупомянутого Постановления, вступившего в силу в феврале 2000 г., расчет пенсий был осуществлен за период с февраля 1998 по февраль 2000 г., когда требования заявителя защищались судебным решением. Решением Кировского районного суда от 16 января 2001 г., согласно которому требования о пересмотре были удовлетворены, заявитель ретроспективно был лишен права получать пенсию с февраля 1998 г. по февраль 2000 г. с учетом первоначально принятого решения, иными словами, заявитель был лишен имущества по смыслу второго предложения п. 1 ст. 1 Протокола N 1. Изъятие имущества, согласно указанному правилу, может быть оправдано, если такое изъятие осуществляется "в общественных интересах" и "в соответствии с условиями, предусмотренными законом". Если предположить, что по настоящему делу изъятие имущества было произведено в публичных интересах, а именно обеспечения единообразного применения Закона о пенсиях, то пересмотр дела заявителя с точки зрения требований "законности" вызывает сомнения. Даже предполагая, что интерпретация процессуального законодательства национальными судами не была произвольной, следует определиться, было ли вмешательство пропорциональным преследуемой законной цели. Суд вновь обратил внимание, что реализация возможного интереса государства в обеспечении единообразного применения Закона о пенсиях не должна приводить к ретроактивному пересмотру размера выплат, осуществляемых в силу решений суда. Принимая во внимание, что пересмотр дела привел к полному отказу в удовлетворении требований заявителя, которые были подтверждены первоначальным судебным решением, Суд не нашел оснований отступать от вышеуказанного вывода. Соответственно, имелось нарушение ст. 1 Протокола N 1 ("Левочкина против Российской Федерации", п. п. 44 - 51 Постановления от 5 июля 2007 г. К аналогичным выводам пришел Суд при рассмотрении дела "Праведная против Российской Федерации" (п. 39 Постановления от 18 ноября 2004 г.)).

--------------------------------

<1> Речь идет о Постановлении Министерства труда и социального развития от 29 декабря 1999 г. N 54 "Об утверждении Разъяснения "О применении ограничений, установленных Федеральным законом "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий" // Российская газета. 2000. 2 февраля. N 23.

Отмена в надзорном порядке судебного решения Новочеркасского городского суда Ростовской области от 15 сентября 2004 г., указал Суд по делу "Звездин против Российской Федерации", привела к тому, что размер присужденных в пользу заявителя сумм уменьшился с 252510,91 руб. до 14038,44 руб. При этих обстоятельствах Суд посчитал, что отмена в порядке надзора вступившего в силу решения от 15 сентября 2004 г. расстроила надежду заявителя на обязательное судебное решение и лишило его возможности получить денежные средства, которые он ожидал получить на законных основаниях. Более того, отмена в порядке надзора решения от 15 сентября 2004 г. наложила чрезмерное бремя на заявителя и поэтому была несовместима со ст. 1 Протокола N 1 ("Звездин против Российской Федерации", п. 35 Постановления от 14 июня 2007 г. См. также п. п. 23 - 25 Постановления от 3 апреля 2008 г. по делу "Дмитриева против Российской Федерации"; п. 54 Постановления от 21 сентября 2006 г. по делу Борщевский против Российской Федерации").

По делу "Юрий Романов против Российской Федерации" Суд также обратил внимание, что перерасчет пенсии и ее последующее уменьшение как таковое не нарушают ст. 1 Протокола N 1. Однако перерасчет задним числом с учетом того, что подлежащие выплате суммы сокращены, возлагает на заявителя чрезмерное бремя и несовместимо со ст. 1 Протокола N 1. "Публичный интерес" может заключаться в обеспечении эффективной и гармонизированной пенсионной системы, ради которой государство вправе изменять свое законодательство. Но возможный интерес государства в обеспечении единообразного применения пенсионного законодательства не должен приводить к перерасчету задним числом сумм, зафиксированных в принятом судебном решении. Суд пришел к выводу, что, лишая заявителя возможности получить денежные средства согласно вступившему в силу решению суда, государство не обеспечило баланс гарантируемых интересов ("Юрий Романов против Российской Федерации", п. 49 Постановления от 25 октября 2005 г.).

Нельзя не обратить внимания на следующее обстоятельство. Признавая факт нарушения Российской Федерацией ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции вследствие отмены вступившего в силу решения суда, в порядке выплаты справедливой компенсации Суд присуждает заявителю не только сумму компенсации морального вреда, но и возмещает убытки, которые, в частности, охватывают разницу между суммой денежных средств, определенной в первоначальном вступившем в силу судебном решении, и суммой, присужденной заявителю вследствие нового рассмотрения дела, или судом надзорной инстанции, рассмотревшим дело по существу без передачи его на новое рассмотрение. Так, как следовало из материалов дела "Неофита против Российской Федерации", решением районного суда от 11 июля 2003 г. власти Российской Федерации обязывались выплатить в пользу заявительницы сумму в размере 72967 руб. Отменяя вышеуказанное решение в судебном порядке, заявительнице вследствие нового рассмотрения дела была присуждена сумма в размере 33201,49 руб. Определяя размер справедливой компенсации, Суд указал, что заявительница не могла получить денежные средства, которые она законно ожидала получить согласно решению от 11 июля 2003 г. Вычитая суммы, которые заявительнице были присуждены в соответствии с окончательным судебным решением, датированным 24 августа 2006 г., Суд, соответственно, присудил заявительнице 39766 руб. в порядке компенсации материального ущерба. Одновременно заявительнице была присуждена сумма компенсации морального вреда в размере 2700 евро ("Неофита против Российской Федерации", п. п. 23, 24 Постановления от 12 апреля 2007 г.).

Если вследствие осуществления надзорного судопроизводства увеличивается объем имущественных прав заявителя, то Суд не констатирует нарушения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

30 июня 2000 г. районный суд присудил заявителю социальное пособие <1> за период с 1 марта 1999 г. и на день принятия решения в размере 95773,46 руб. и ежемесячные выплаты в размере 6685,57 руб. Вследствие судебной процедуры, последовавшей за надзорным судопроизводством, 25 марта 2003 г. Верховный суд Республики Мордовия присудил заявителю за период с 1 марта 1999 г. по 31 декабря 2002 г. 433435,04 руб. и ежемесячные выплаты в сумме 20094,60 руб. Суд отметил, что размер пособия, присужденного решением от 25 марта 2003 г., касается более длительного периода, чем пособие, присужденное 30 июня 2000 г. В то же самое время размер ежемесячных выплат, определенный решением от 25 марта 2003 г., превышает сумму выплат, присужденную решением от 30 июня 2000 г. С учетом вышеизложенного Суд пришел к выводу, что нет необходимости рассматривать вопрос, было ли нарушение ст. 1 Протокола N 1 ("Засурцев против Российской Федерации", п. п. 53, 55 Постановления от 27 апреля 2006 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла о взыскании денежных средств в связи с участием заявителя в операции на Чернобыльской АЭС.

Нельзя не обратить внимания на следующую позицию Суда. Если вступившее в законную силу решение было отменено в надзорном порядке, однако до момента отмены решение исполнялось и те суммы, которые были получены заявителем, не возвращались лицу, их выплатившему, то Суд не констатирует факт нарушения ст. 1 Протокола N 1. Одновременно Суд констатирует нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции ("Куринный против Российской Федерации", п. 37 Постановления от 12 июня 2008 г.).

13.2.3. Невыплата компенсации или выплата неадекватной,

несоразмерной компенсации за вмешательство

в право беспрепятственного пользования имуществом

Рассматривая вопрос о соблюдении критерия необходимости, Суд исследует в том числе вопрос о размере выплачиваемой компенсации вследствие ограничения права на беспрепятственное пользование своим имуществом. Невыплата компенсации или выплата неадекватной, несоразмерной компенсации могут свидетельствовать о нарушении указанного критерия.

Так, при рассмотрении дела "Тулешов и другие против Российской Федерации" Суд обратил внимание на следующее. Дом был приобретен и отремонтирован первым заявителем <1> для проживания своей семьи. Соответственно, указанный дом охватывался понятием "имущество" по смыслу ст. 1 Протокола N 1. Суд подчеркнул, что возврат дома бывшему владельцу представлял собой вмешательство в право заявителей беспрепятственно пользоваться принадлежащим имуществом. Суд учел, что при отсутствии доказательств об обратном титульное владение первого заявителя прекратилось на законных основаниях, предусмотренных национальным законодательством, и преследовало "публичный интерес", защищая права законного титульного владельца, который до первого заявителя владел домом.

--------------------------------

<1> Заявителями по указанному делу являлись члены семьи Тулешовых.

Примечание. Речь шла о том, что судебные приставы-исполнители продали дом заявителям, который уже принадлежал частному лицу. Указанное частное лицо ничего не знало о продаже данного имущества.

28 июня 1999 г. городской суд г. Маркса Саратовской области признал незаконным отчуждение первому заявителю дома службой судебных приставов, признал договор продажи недействительным, аннулировал запись о регистрации права собственности на первого заявителя и обязал семью выселиться. Первому заявителю была присуждена компенсация в размере 13600 руб., подлежащих выплате компанией Б., у которой был приобретен дом, а также стоимость ремонта, подлежащего выплате со стороны законного титульного владельца (гражданин Х.).

Оставалось установить, являлись ли предпринятые меры пропорциональными преследуемой законной цели с тем, чтобы это было совместимо с гарантиями, закрепленными в ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Суд вновь напомнил, что любое вмешательство в право беспрепятственного пользования имуществом должно соблюдать "справедливый баланс" между требованиями общества или публичными интересами общества и требованиями защиты прав частного лица. Условия компенсации, предусматриваемые в национальном законодательстве, являются существенными при оценке того, был ли предпринятыми мерами обеспечен "справедливый баланс" и не накладывается ли чрезмерного бремени на заявителя. Суд повторил, что изъятие имущества без разумной компенсации, определяемой его стоимостью, обычно представляет собой непропорциональное вмешательство, которое не может быть оправдано согласно ст. 1 Протокола N 1. Однако указанное конвенционное положение не гарантирует право при любых обстоятельствах на полную компенсацию, так как законные цели публичного интереса могут обусловить компенсацию в меньшем объеме, нежели полная рыночная стоимость. Обращаясь к материалам настоящего дела, Суд подчеркнул, что национальные суды признали заявителей добросовестными приобретателями и владельцами и констатировали, что судебные приставы являются ответственными за неправомерную продажу заявителям имущества, принадлежавшего Х. Суд далее указал, что национальные суды удовлетворили требования первого заявителя о взыскании с государства причиненного ущерба, вызванного ремонтом здания. Однако они отказались присудить компенсацию в полном объеме стоимости дома по тем основаниям, что цена, по которой был приобретен дом, уже присуждена и это упущение первого заявителя, что он не смог взыскать эти деньги с компании Б. и с других лиц, являвшихся стороной по договору купли-продажи <1>. В дополнение национальный суд указал, что заявители не смогли предоставить достаточные доказательства причиненного ущерба. В этой связи Суд подчеркнул, что стоимость приобретенного дома, присужденная в 1999 г., не была выплачена первому заявителю в связи с неплатежеспособностью должников. Из судебных решений, пояснений властей Российской Федерации неясно, какие действия должен был совершить первый заявитель, чтобы получить долг от неплатежеспособного должника, или в какой степени его упущения обусловили неисполнение судебного решения. В любом случае Суд обратил внимание на то, что невыплаченная сумма в размере 13600 руб. является только частью предполагаемых убытков. С точки зрения Суда требования заявителя не являлись необоснованными.

--------------------------------

<1> Указанная компания оказалась банкротом.

В частности, отсутствовали какие-либо основания для непризнания судами результатов судебной экспертизы по оценке ущерба от 9 августа 2000 г., которая оценила стоимость переданного дома в сумму 245000 руб. В действительности данная оценка не оспаривалась перед национальным судами, также не было предложено иной оценки. Из этого следует, что указанная часть иска была отклонена судами без достаточных оснований. Относительно жилого помещения, переданного заявителям в муниципальном общежитии, Суд отметил, что жилье было получено на условиях социального найма и заявители ежемесячно должны были платить деньги за указанный найм. Власти Российской Федерации не продемонстрировали, какие преимущества имели заявители в отношении уплачиваемой ренты в сравнении со стоимостью ренты на рыночных условиях. По этим причинам, а также с учетом того, что объем правомочий в отношении жилого помещения, находящегося на основании найма, несравненно меньше полномочий, которые имели бы заявители при наличии права собственности на жилье, Суд не находит оснований принимать это во внимание при оценке разумности выплаченной компенсации. Таким образом, заявители получили 89522 руб. в качестве компенсации за утраченный дом, рыночная стоимость которого согласно экспертизе от 9 августа 2000 г. составляла 245000 руб. Суд отметил, что по настоящему делу отсутствовали публичные интересы, которые могли бы оправдать выплату меньшей компенсации в сравнении с рыночной стоимостью дома. Поэтому Суд пришел к заключению, что невыплата адекватной компенсации возложила на заявителей чрезмерное бремя и нарушила справедливый баланс между публичным интересом, с одной стороны, и правом заявителей на беспрепятственное пользование принадлежащим имуществом, с другой стороны. Соответственно, было нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции ("Тулешов и другие против Российской Федерации", п. п. 40 - 48 Постановления от 24 мая 2007 г.).

Нельзя не отметить, что Конвенция допускает возмещение стоимости изымаемого имущество в меньшем размере, чем его рыночная стоимость, если это обусловливается публичными интересами. Важно также отметить, что если национальное законодательство обязывает компенсировать рыночную стоимость изымаемого имущества, то, соответственно, государство должно действовать таким образом. В противном случае, речь может идти о незаконном вмешательстве в право беспрепятственного пользования имуществом.

13.2.4. Изъятие имущества. Конфискация

По делу "Смирнов против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что вследствие произведенного обыска в квартире заявителя были изъяты определенные документы, его ноутбук и жесткий диск компьютера с содержащейся там информацией. Так как заявитель фактически вернул себе во владение ноутбук и документы, Суд ограничился анализом совместимости продолжающегося вплоть до настоящего времени <1> удержания компьютера и правом заявителя на беспрепятственное пользование имуществом, гарантируемым ст. 1 Протокола N 1. Неоспоримо, что заявитель являлся законным владельцем компьютера, иными словами, это было его имущество. Следователь заявил, что компьютер будет храниться в качестве материального доказательства до принятия судом решения по делу, включая вопрос использования доказательств. Суд посчитал, что эта ситуация должна быть исследована с точки зрения права государства контролировать использование имущества в общих интересах <2>. Первое и наиболее важное требование ст. 1 Протокола N 1 заключается в том, что любое вмешательство публичных властей в право беспрепятственно пользоваться имуществом должно быть законным. В частности, п. 2 ст. 1, признавая за государством право контролировать использование имущества, обусловливает это право тем, что оно должно осуществляться на основании законов. Более того, принцип законности предполагает, что положения национального законодательства должны быть достаточно доступны, точны и предсказуемы в аспекте их применения. Суд подчеркнул, что решение изъять компьютер основывалось на положениях УПК РСФСР, регулирующих вопросы использования вещественных доказательств в уголовном судопроизводстве. Следователь обладал полномочием изъять любой объект, который может рассматриваться для раскрытия преступления, как это было в настоящем деле с компьютером заявителя. Однако Суд выразил сомнения, что такие широкие дискреционные полномочия, не контролируемые эффективным судебным контролем, могут пройти тест "качество закона", но Суд посчитал нецелесообразным осуществлять дальнейший анализ в исследуемом аспекте по следующим причинам. Суд учел, что изъятие вещественных доказательств может быть необходимо в интересах надлежащего осуществления правосудия, т.е. в "общих интересах" сообщества, что является "законной целью". Одновременно Суд указал, что должна существовать разумная пропорциональность между используемыми средствами и целью, для достижения которой государство предпринимает какие-либо меры, включая меры, связанные с контролем за имуществом частного лица. Это требование выражается в понятии "справедливый баланс", который должен быть соблюден между требованием общих интересов и требованием защиты прав, принадлежавших частному лицу. Суд согласился с доводом заявителя, который не был оспорен властями Российской Федерации, что компьютер сам по себе не объект, не инструмент или орудие преступления. Что было ценным в компьютере, так это жесткий диск, где хранилась информация. Как следовало из решения от 19 апреля 2000 г. <3>, информация с диска была проанализирована следователем, распечатана и вложена в материалы дела. При этих обстоятельствах Суд не смог определить разумное основание для продолжающегося удержания компьютера. Не было представлено соответствующих объяснений ни во время национальных процедур, ни перед Судом. Тем не менее компьютер продолжает оставаться в распоряжении следствия вплоть до настоящего времени, более чем шесть лет. В этой связи Суд отметил, что компьютер является профессиональным инструментом заявителя, который используется для составления документов и хранения информации о клиентах. Продолжающееся удержание компьютера доставляет неудобства не только его владельцу <4>, но и мешает осуществлять заявителю его профессиональную деятельность, что может повлиять на осуществление правосудия. Принимая во внимание вышеуказанные соображения, Суд пришел к выводу, что властям Российской Федерации не удалось соблюсти справедливый баланс между интересами общества и требованиями защиты права заявителя на беспрепятственное пользование принадлежащим имуществом. Соответственно, было нарушение ст. 1 Протокола N 1 ("Смирнов против Российской Федерации", п. п. 53 - 59 Постановления от 7 июня 2007 г.).

--------------------------------

<1> Рассмотрения дела Судом по существу.

<2> Третье правило, содержащееся в параграфе втором ст. 1 Протокола N 1.

<3> Речь идет о решении Октябрьского суда г. Санкт-Петербурга, признавшем законность и обоснованность осуществленного обыска.

<4> Владелец компьютера являлся адвокатом.

Как отмечалось выше, анализируя соблюдение критерия законности при осуществлении вмешательства в права и свободы, Суд обращает внимание не просто на наличие закона, иных источников права, позволяющих реализовать такое вмешательство, но и на "качество" такого источника.

Оценивая критерий законности по делу "Бакланов против Российской Федерации" <1>, Суд подчеркнул, что ст. 169.1 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. в редакции, действовавшей на 31 декабря 1996 г., предусматривала возможность конфискации товаров и предметов, перевозившихся через границу. Статья 279 Таможенного кодекса РФ 1993 г. также предусматривала конфискацию товаров, перевозившихся через границу. Пленум Верховного Суда РФ в 1978 г. также указал, что контрабандные товары, являющиеся вещественными доказательствами, должны быть конфискованы. С вступлением в силу нового Уголовного кодекса 1996 г. конфискация товаров больше не предусматривалась. Суд не должен выяснять намерения законодателя, изменившего Уголовный кодекс, однако ст. 188.1 УК РСФСР, послужившая основанием привлечения Б. к ответственности по настоящему делу, похоже, не может являться основанием конфискации принадлежавших заявителю денежных средств. Согласно УПК РСФСР 1960 г., отметил Суд, орудия преступления, принадлежавшие подсудимому, и приобретенные преступным путем деньги должны быть конфискованы, другие вещи должны быть возвращены законным владельцам. Никто не утверждал и не было свидетельств тому, что деньги заявителя были приобретены преступным путем, похоже, что национальные суды не исследовали указанный вопрос при решении конфискации соответствующих денежных средств. Таким образом, непонятно, что послужило юридическим основанием конфискации денег, за исключением вышеуказанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ, принимая во внимание, что законодательство, предусматривавшее такую возможность, не действовало в момент рассмотрения дела. Правда, власти Российской Федерации обращались к решению Президиума Верховного Суда РФ от 10 июня 1998 г. <2>, согласно которому деньги конфисковывались после осуждения лица за контрабанду. Оставляя без обсуждения вопрос, что ситуация касалась более позднего периода, Суд подчеркнул, что конфискация, непосредственно предусматривавшаяся п. 1 ст. 86 УПК РСФСР, касалась орудий преступления, принадлежавших обвиняемому, однако ситуация по настоящему делу отличается. Что касается Определения Конституционного Суда РФ от 8 июля 2004 г. <3>, то Суд отметил, что указанный судебный акт был принят через несколько лет после конфискации денежных средств заявителя. Поэтому это не может служить юридической интерпретацией законодательства, являющегося основой для конфискации. Суд признал, что его компетенция контролировать соблюдение национального права ограничена, поскольку именно в первую очередь национальные власти должны применять и толковать право. Однако, принимая во внимание недостаток со стороны национальных судов в аспекте аргументации юридической основы конфискации значительной суммы денежных средств, а также противоречия судебной практики и законодательства, Суд пришел к выводу, что анализируемое право не было сформулировано с такой четкостью, чтобы позволить заявителю предвидеть с достаточной степенью разумности последствия своего действия. Отсюда следовало, что вмешательство в право собственности заявителя нельзя рассматривать в качестве законного по смыслу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Этот вывод освободил Суд от анализа, был ли соблюден справедливый баланс между интересами общества и защитой фундаментальных прав частного лица. Соответственно, было нарушение ст. 1 Протокола N 1 ("Бакланов против Российской Федерации", п. п. 41 - 47 Постановления от 9 июня 2005 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла о конфискации в пользу государства принадлежащих заявителю 250 тыс. долл. США, ставших предметом контрабанды. Указанные деньги перевозились по просьбе заявителя третьим лицом из Латвии в Москву.

<2> Речь шла о рассмотрении Президиумом Верховного Суда РФ дела Петренко, который был привлечен к ответственности за контрабанду. После осуждения районный суд возвратил деньги законному владельцу, г-ну Петренко. Верховный Суд РФ отменил решение, указав, что деньги являлись предметом преступления и должны быть конфискованы (Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 июня 1998 г. по делу 446п98пр // СПС "КонсультантПлюс").

<3> Речь идет об Определении от 8 июля 2004 г. по делу N 251-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Яковенко Андрея Федоровича пунктом 1 статьи 86 УПК РСФСР и гражданина Исмайлова Адиля Юнус-Оглы - пунктом 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации, а также жалобы гражданина Кузьмина Владимира Клавдиевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 81 УПК Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 1.

Нельзя не обратить внимания, что на основании данного Постановления в рамках судебной системы РФ в соответствующей части было возобновлено судебное разбирательство (ст. 413 УПК РФ).

В Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 10 мая 2006 г. по делу N 203-П06-ПРК было подчеркнуто, что "как видно из приговора, Б. в судебном заседании заявил, что 250 тыс. долларов США принадлежали не ему, а Б.В., с которым он работал в одной фирме в г. Риге. Б.В. попросил его доставить деньги в г. Москву для передачи. Допрошенный в качестве свидетеля Б.В. подтвердил, что снял 250 тыс. долл. США со своего счета в банке г. Риги и попросил Б. перевезти их в г. Москву, так как намеревался с семьей переезжать в г. Москву и у него была договоренность о приобретении квартиры. 23 марта 2001 г. Б.В. обратился с жалобой в Европейский суд по правам человека, в которой утверждал, что был лишен денежных средств в соответствии с судебным решением, которое не содержало правовых оснований для конфискации этих денежных средств.

Постановлением от 9 июня 2005 г. Европейский суд по правам человека признал, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. (Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.) Констатируя нарушение положений Конвенции, Европейский суд по правам человека исходил из того, что в соответствии с ч. 4 ст. 86 УПК РСФСР орудия преступления, денежные средства и иные предметы, нажитые преступным путем, должны быть изъяты, а остальные вещи должны быть возвращены их законным владельцам. Тем не менее никем не утверждалось, равно как и не было приведено доказательств того, что денежные средства заявителя (Б.В.) были нажиты преступным путем, национальные суды не ссылались на данное обстоятельство при принятии решения об обращении денежных средств в доход государства. Кроме того, Европейский суд по правам человека признал, что "рассматриваемое национальное законодательство не было сформулировано с такой точностью, чтобы заявитель смог предусмотреть последствия его действий в степени, разумной при обстоятельствах дела. Следовательно, вмешательство в право собственности заявителя не могло рассматриваться как законное по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции".

В соответствии с подп. "б" п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод является обстоятельством, влекущим возобновление производства по уголовному делу. Судебные решения в части обращения в доход государства 250 тыс. долл. США подлежат отмене на основании ч. 5 ст. 415 УПК РФ и в соответствии с Постановлением Европейского суда по правам человека (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 10. С. 17 - 18).

При рассмотрении дела "Фризен против Российской Федерации" заявительница обратила внимание на то, что она не являлась обвиняемой по уголовному делу, возбужденному в отношении ее мужа, вследствие ее деятельности не были причинены какие-либо убытки, за которые она несла бы ответственность. Согласно судебному решению автомобиль был изъят у мужа, который не являлся его собственником, автомобиль не был в совместной собственности, потому что он был приобретен за счет личных средств заявительницы. Кредитный договор, по которому она являлась стороной, не был прекращен судом или сторонами и ее долг перед кредитной организацией продолжает существовать ("Фризен против Российской Федерации", п. 25 Постановления от 24 марта 2005 г.). Заявительница и власти Российской Федерации не заявили четкой позиции, какое правило ст. 1 Протокола N 1 должно применяться. Заявительница утверждала, что оспариваемый автомобиль был ее личной собственностью и не использовался для совершения преступления. Власти Российской Федерации не оспорили соответствующие утверждения. Суд не видит оснований приходить к иным выводам, так как настоящее дело отличается от тех дел, где национальные власти конфисковывали вещи, ставшие объектом преступления, или орудием, с помощью которого совершалось преступление, даже когда такое орудие принадлежало третьим лицам. Власти Российской Федерации утверждали, что конфискация автомобиля произошла потому, что он был оплачен за счет средств, полученных преступным путем. Заявительница утверждала, что она не ответственна за ущерб, причиненный ее мужем. Суд посчитал, что по настоящему делу применяется второе правило. Суд должен был убедиться, осуществилось ли вмешательство согласно национальному праву, был ли соблюден справедливый баланс между интересами общества и требованиями защиты фундаментальных прав индивида. В этой связи Суд вновь подчеркнул, что первое и наиболее важное требование ст. 1 Протокола N 1 заключается в том, что любое вмешательство публичных властей в право беспрепятственно пользоваться имуществом должно быть "законным"; второй параграф ст. 1 Протокола N 1 признает, что государства имеют право контролировать использование имущества в целях обеспечения действия законов. Отсюда следует, что вопрос о соблюдении справедливого баланса между интересами общества и интересами защиты прав индивида имеет значение только в том случае, когда будет установлено, что вмешательство соответствовало требованию законности. Суд посчитал, что существование соображений, представляющих публичный интерес для конфискации автомобиля заявительницы, не освобождает национальные власти от обязательства сослаться при принятии решения на юридические нормы. Национальные суды не привели ни одного положения закона, допускающего конфискацию, ни при осуществлении уголовных процедур в отношении ее мужа, ни при осуществлении гражданских процедур, которые она инициировала. Власти Российской Федерации также не представили ни одного аргумента в пользу наличия соответствующих юридических положений. Суд отметил, что его компетенция контролировать соблюдение национального права ограничена, так как прежде всего внутригосударственные органы обязаны толковать и применять это право. Тем не менее, принимая во внимание непредставление российскими властями информации о наличии юридического основания для конфискации собственности заявительницы, Суд пришел к выводу, что рассматриваемое вмешательство в право собственности заявительницы не может приниматься в качестве "законного" по смыслу ст. 1 Протокола N 1. Этот вывод освободил Суд от обязанности исследовать вопрос, был ли соблюден справедливый балан